ЧК за работой
Шрифт:
– Что же, путь верный, только очень далекий,- ответил я.
Зазвонил телефон. Секретарь Трилиссера сообщил, что меня требует к себе Трилиссер.
– Так мы еще поговорим на эту тему подробнее,- сказал я Герту, собирая бумаги для доклада Трилиссеру.
– Не забудь поговорить со "Стариком" о нашем вопросе,- крикнул мне вдогонку Кеворкян, когда я выходил из комнаты.
– Здравствуйте, тов. Агабеков, садитесь,- ответил на мое приветствие Трилиссер, закуривая свежую папиросу,- ну, что у вас хорошего? Как там наши работают в Персии?
– Триандофилов и Эйнгорн заняты пока организационной работой и ничего нового от них не поступало, а вот в
– Так что же вы предполагаете делать?- спросил Трилиссер.
– По всем поступающим материалам видно, что Бача-Саккау настроен революционно против старой афганской аристократии, поэтому я думаю, что если бы мы смогли послать вовремя к нему наших советников, то можно было бы, прибрав его к рукам, толкать его на дальнейшие шаги в сторону Индии. Для этого было бы лучшим ходом признать его, как правителя Афганистана, раньше других государств. Этим путем мы бы стали его первыми друзьями и одновременно имели бы возможность беспрепятственно работать. Вместе с тем можно было бы послать нашего резидента к Аманулле, который в случае эвакуации его в Индию поедет вместе с ним и осядет в Индии или где будет проживать Аманулла. Из остальных претендентов наиболее важным является Надир-хан121, который уже выехал из Франции в Афганистан. В отношении него я пока ограничился заданием в Париж – выяснить, какие связи он имел, проживая там,- ответил я.
– Идея с Амануллой мне нравится. Что касается Бача-Саккау, то я тоже думаю, что к нам он ближе, чем Аманулла, но нужно бы по этому вопросу выяснить точку зрения Наркоминдела. Поговорите там с Цукерманом, а потом еще раз доложите мне, и мы решим, что делать,- сказал Трилиссер.
– Затем у меня вопрос о кавказской эмиграции,- продолжал я.- Положение таково, что при наличии центров кавказских антибольшевистских партий в Париже мы не имеем там работника, который разбирался бы этих вопросах и поставил бы работу по их освещению, между тем как этим путем мы заранее были бы осведомлены об их планах на Кавказе. Вместе с тем мы попытались бы взрывать эти центры изнутри.
– А кого можно бы туда послать?- спросил Трилиссер.
– Я бы предложил Макарьяна. Он несколько лет сидел на разработке материалов антисоветских партий и
хорошо знаком с вопросом.
– Гм, вот что! Напишите-ка лучше в Тифлис, пусть они дадут работника для Парижа, так как они больше заинтересованы в этих партиях. Если же у них не окажется подходящей кандидатуры, то тогда мы пошлем своего. Этим путем мы избежим всяких дрязг и склок с Кавказом,- сказал он.
В эту минуту раздался легкий стук в дверь, и из-за портьеры высунулась голова начальника дальневосточного сектора Фортунатова.
– Извините, Михаил Абрамович, я только на минутку. У меня срочное дело, а курьер уходит сегодня в Хабаровск.
– Ну, ладно, заходите,- разрешил Трилиссер, делая на лице гримасу. Он очень не любил принимать сразу двоих по разным делам.
Фортунантов – уже довольно пожилой мужчина с брюшком, особенно выделявшемся при его маленьком росте. Маленькая русая борода украшала его вечно красное от злоупотребления алкоголем лицо. Старый член социал-демократической партии, Фортунатов эмигрировал от преследований царского правительства в Китай, где и прожил до начала революции в России. Там он и его сын, ныне также работающий
– Михаил Абрамович, харбинская резидентура сообщает, что у них вышел весь запас взрывчатых веществ. Нужно послать туда денег на приобретение новых запасов. Кроме того, резидент просит денег на приобретение электростанции. В общей сложности требуется 5000 долларов. Разрешите послать деньги с уходящим сегодня курьером,- доложил Фортунатов.
– Странно, а зачем ему там покупать все это? Разве у нас не найдется динамита и радиостанции?- удивленно спросил Трилиссер.
– Есть, конечно, но с переброской получится возня,- возразил Фортунатов.
– А сколько места займет весь этот багаж?- задал вопрос Трилиссер.
– Приблизительно чемодана четыре,- ответил тот.
– Так ведь это же пустяки перебросить четыре чемодана. Зато мы съэкономим 5000 долларов валюты. Не правда ли? Пожалуйста, сделайте распоряжение приготовить нужные вам чемоданы,- закончил Трилиссер и повернулся ко мне.
Фортунатов с недовольным видом вышел.
– Ну, давайте дальше,- обратился ко мне Трилиссер.
– В сегодняшней почте из Константинополя Минский прислал заявление "Рида", в котором последний просит разрешения поехать на пару месяцев в Америку. Дело в том, что он проживает по американскому паспорту, по которому он, якобы, четыре года как выехал из Америки. А по американским законам каждый гражданин Америки должен минимум раз в 5 лет быть у себя на родине, иначе он теряет гражданство. Поэтому "Рид" и хочет поехать туда. Кроме того, он установил приличные деловые связи в Константинополе и надеется получить в Америке представительства фирм и тем еще более укрепить свое положение купца,- сказал я.
– А сколько это будет стоить?- спросил Трилиссер.
– Он просит на всю поездку 2000 долларов,- ответил я.
– Ну, ладно,- со вздохом согласился Трилиссер,- пусть едет, только напишите ему, чтобы он не смел заезжать в Гамбург, а то у него там жена, и он застрянет надолго.
– Давайте закончим пока, у меня сейчас заседание коллегии,- сказал Трилиссер, видя, что я собираюсь докладывать дальше.
Я, поспешно собрав бумаги, оставил кабинет.
Глава XXII. Карахан и ГПУ
Я поднимаюсь на лифте на 5-й этаж Наркоминдела в отдел Среднего Востока и вхожу в кабинет заведующего отделом Цукермана. Уже без четверти 11, а в одиннадцать часов назначено заседание у замнаркома Сарахана по афганскому вопросу. С Цукерманом мы старые знакомые еще по Туркестану, где он был представителем Наркоминдела. ГПУ к нему относится доброжелательно, ибо он охотно выполняет все наши просьбы. Сам же по себе Цукерман политически никакой ценности не имеет и лишь является техническим исполнителем распоряжений свыше.
У Цукермана же я застал его помощника Славуцкого, с которым мы тоже были старые друзья. В мою бытность в Персии Славуцкий был в Тегеране первым секретарем, а затем остался поверенным в делах. Персию ему пришлось покинуть из-за разыгравшейся склоки между ним и Юреневым (нынешним послом в Вене), и в Москву он вернулся с таким клеймом, что никто не хотел с ним работать. Пришлось его временно назначить в помощники всегда послушного Цукермана.
Спустя немного после моего прихода Цукерман позвонил и, узнав от секретарей Карахана, что он свободен, предложил идти к нему, и через несколько минут мы входим в кабинет Карахана.