Чо-Ойю – Милость богов
Шрифт:
Но об этом мы думали не долго. Анг Ньима собирался варить ногу яка. Мы были голодны, а замороженное мясо выглядело очень аппетитно. Прежде чем Анг Ньима успел положить его в кастрюлю, мы взяли кусок сырого мяса из его рук. Мясо было вкусным и хрустело на зубах. Я думаю, что Сепп, Пазанг и я съели всю ногу. Мы простили якам их упрямый и своевольный нрав, уж очень они вкусные.
Анг Ньима никак не мог решить – следует ли ему радоваться нашему аппетиту или плакать от того, что мы не даем ему времени для приготовления. После того, как мы съели дополнительно еще по нескольку солидных «якштексов», он помирился с нами, и дружба была восстановлена.
Последний взгляд на Чо-Ойю! Завтра горы Нангпа-Ла встанут между нами, и мы больше не увидим ее. На уровне нашего лагеря IV (примерно на высоте 7000 метров) была видна маленькая точка – один из швейцарцев, видимо, Ламбер. Казалось, что он стоит без движения, но мы легко могли себе представить, какая тяжелая борьба идет за каждый метр высоты и как ветер затрудняет его движение. Он нам казался захватчиком, вторгшимся в тот мир, где людям нечего делать. Мы почти совсем забыли, что несколько дней назад делали то же самое.
Пемба Бутар, посланный нами вперед для того, чтобы отнести наше сообщение на армейский пост, имел еще задание нанять в Марлунге или Тхами нужное количество носильщиков. Они должны выйти за нашими грузами нам навстречу. Мы взяли с собой только самое необходимое на два-три дня пути, с грузами остался Анг Ньима.
Налегке, мы с удовольствием шли через Нангпа-Ла. Был хороший безоблачный день, и горы сияли в ярком солнечном свете. Караван швейцарцев, транспортировавших свои грузы в основном на яках, оставил в снегу глубокую траншею, похожую на грязную асфальтовую дорогу.
По нижней части ледника идти было неприятно. Солнце последних недель растопило весь снег и оголило лед. Так как большинство из нас шло без кошек, пришлось чрезвычайно осторожно проходить это кляузное место.
На морене мы встретили носильщиков, направленных к нам Пемба Бутаром. Это была очень разнородная группа, состоящая в основном из женщин. Мы отдохнули вместе с ними, и вся группа выглядела, как веселая воскресная компания.
Носильщики принесли с собой продукты из деревни. С типичной для шерпов гостеприимностью они предложили нам вареный мороженый картофель, цзамбу и сырое мясо. В кувшинах они принесли чанг и водку и, видимо, решили не нести дальше весь этот груз. Все снова и снова они наливали нам кружки. Цветные юбки и фартуки шерпани переливались яркими красками, лица, опаленные солнцем почти до черна, сияли жизнерадостностью.
Но все же настала пора расставания. Носильщики хотели дойти сегодня до базового лагеря, мы – до хижин Лунак.
Женщины дали нам на прощанье последние картофелины, мы позволили себе еще глоток чанга и снова тронулись в путь.
Лунак со своими полуразрушенными хижинами показалась нам высшей цивилизацией. Шерпы, идя вверх, при подходе к деревне предусмотрительно спрятали дрова среди камней. Теперь мы могли наслаждаться комфортом и пить чай в дымном помещении.
Мы спали в палатках, установленных не среди скал и льда, как это было в течение последних нескольких недель, а на мягкой траве. Ночью было так тепло, что мы впервые после четырех недель спали раздетыми. Опухоль на моих руках уменьшилась, и они болели меньше. С раздеванием я справлялся сам.
Следующий день был незабываемо красив и приятен. Утром нам пришлось пройти еще несколько морен, но потом путь шел по альпийским лугам. В свое время, когда мы попали на них после тропических долин, они показались нам бедными и скудными. Но теперь, после четырех недель жизни во льдах Чо-Ойю, эти луга со своими маленькими яркими цветами, нежно-зеленой травой, птичками и жужжащими насекомыми показались бурными проявлениями жизни.
Сепп от избытка энергии поднялся на крутой склон, чтобы снять Чо-Ойю с юга. Его ярко-красный свитер выглядел цветком на зеленом фоне.
В Марлунге мы хотели остановиться на отдых, и шерпы делали к этому соответствующие приготовления. Они все делали несколько в тайне, примерно так, как это делается ко дню рождения детей. Кажется, в одном из домов нас должен был ожидать праздничный обед – может быть, и яички. Об этом должен был позаботиться Пемба Бутар. Но по какой-то причине этот дом был закрыт на замок, а около других тоже никого не было. Шерпы несколько раз звали отсутствующих хозяев, удивленно пожимали плечами. Нам пришлось продолжить путь до Тхами.
Мать Аджибы встретила сына с таким спокойствием, будто он возвратился с воскресной прогулки. Но в доме чувствовалось, что нашего возвращения ожидали в ближайшее время: дом был полон гостей, чанг лился рекой. Аджиба был хороший парень, его мать – «величественная старая Дама», мы – приятные сагибы, а Пазанг превратился в маленького бога.
Мы сидели вокруг очага. Мать Аджибы распоряжалась с достоинством королевы. Целые горы картофеля были сварены и съедены. Гельмут и Сепп ушли в свои палатки. Я боялся, что сырость и холод ночи усилят боль в моих руках, и остался сидеть у очага, как старый ревматик. Позже Аджиба устроил для меня прекрасное ложе на деревянном полу хижины, и мне казалось, что я нежусь в раю. Когда я, довольный, уснул, были опустошены новые кувшины чанга и сварен еще картофель. Мерцающий огонь бросал пятна света и тени, и вся свободная часть пола заполнилась спящими. Мать Аджибы удобно устроилась рядом с горящим очагом и начала громко молиться. Она, видимо, страдала бессонницей. Позже, когда я проснулся, была слышна только молитва старухи и храп спящих шерпов.
Первоначально мы хотели остаться на несколько дней в Тхами: она нам, со своими альпийскими лугами, показалась красивее, чем Намче-Базар. Но после дня отдыха мы изменили свой план и решили спуститься в более теплый Намче-Базар.
Как бы ни был красив Тхами, мы в течение дня могли только на короткое время покинуть дом или палатку: было слишком холодно. Мечтая о тепле, мы надеялись, что в Намче-Базаре будет лучше. Кроме того, мы не без основания предполагали, что в Намче-Базаре нас ожидают более существенные достижения кулинарии, чем картофель. Во сне мы видели даже жареную курицу.
Пазанг ушел вперед рано утром, чтобы подготовиться к свадьбе.
Когда на следующий вечер, последний вечер нашего пребывания в Тхами, мы приготовились ко сну и уставшие от еды хотели залезть в свои спальные мешки, среди гостей Аджибы поднялось волнение, и нам показалось, что виной этому были мы. После короткого, проведенного шепотом совещания нам сообщили, что в одном из соседних домов состоится какое-то торжество и хозяева были бы очень польщены, если бы мы не отказались принять в нем участие. Так как мы весь день ели картофель и пили чанг, то очень устали и нам не хотелось присутствовать на этом торжестве. Сепп и Гельмут ни в коем случае не хотели идти.