Чок-получок
Шрифт:
– Знаете что?
– Что?
– Не будем.- Глаза его блеснули в темноте и впрямь как у барса.- Не надо, понимаете?
– Что не надо?
– Это самое... Хватит.
– Что хватит?
– вне себя заорал я и вскочил.- Что?
Он словно бы только и ждал моего крика. Он сокрушенно развел руками, кротко улыбнулся, затем отвернулся и с демонстративным спокойствием заговорил с Алкой. Я посмотрел на всех по очереди. Сашка пьяно хмыкнул, подал мне бутылку пустую и, заикаясь от алкогольной отрыжки, сказал:
– С-с-старик, метни, а? Только в воздух.
Я
Алка заверещала от восторга и запросила "бабахнуть", все оживились. Я затаил обиду куда-то далеко-далеко и попросил закурить. Вадим, подавая "Кент", посмотрел на меня, как мне пока-залось, с дружелюбным сочувствием. Он взял из палатки свою двустволку и предложил стрелять как можно дальше и пулями по недвижимой цели. Голубев пошел устанавливать мишень. Но в сумерках уже за двести шагов бутылка была невидна. Сашка подошел ближе, надел ее горлышком на ольховый сучок и вернулся к костру. Бутылка слабо мерцала от лунного света. Тут же решено было устроить соревнования по стрельбе.
– Куда вам столько жаканов?
– удивился Голубев, когда Вадим принес свой патронташ.
– Мечтали сходить на медведя. Барс, ты будешь стрелять?
Барс кивнул.
– Тоня, а вы?
Моя жена выразила желание стрелять. Ночью, по недвижимой цели, из двустволки "Бюхард" пулей шестнадцатого калибра. Я улыбнулся: чего не сделаешь ради гостей!
Решили тянуть жребий, чтобы установить очередность стрельбы, а Барс громогласно объя-вил, что для победителя у него в рюкзаке найдется неплохой приз. Он выдрал из записной книжеч-ки шесть листочков, написал на них номера, скатал их в трубочки, бросил в берет и поднес мне:
– Тяните!
Я сказал ему, что колхозники, когда делят покос, тянут еще и второй жребий: кому "тянуть" первому.
– Да?
– Это "да" было точь-в-точь как у моей жены.- Но ведь так можно тянуть и третий жребий, кому тянуть второй. И так можно без конца тянуть жребий.
– Конечно. По-моему, все мы только и делаем, что тянем жребий, кому первому тянуть предыдущий.
– Это интересная мысль,- заявил Барс.- Что ж, сделаем еще шесть номеров...
Я взял из берета бумажку и развернул: на ней красовалась жирная единица. Сашка зарядил и подал мне двустволку, я выстрелил и промазал. Мне не хотелось смотреть, как моя жена целится из ружья. Было почему-то и смешно, и горько, я вспомнил гоголевскую тетушку Ивана Федоро-вича Шпоньки. Ту самую тетушку, которая любила палить по уткам... Выстрелы, гремевшие один за другим, наконец смолкли. Барс торжественно вручил бутылку шотландского виски Сашке Голубеву, который, несмотря ни на что, оказался лучшим стрелком.
Костер запылал с новой силой.
– А сколько осталось патронов?
– спросил Сашка после дегустации.
– Шесть штук,- ответил Вадим.- Медведю еще вполне хватит.
– Шесть?
– Алка прервала разговор с Тоней.- Нас тоже шесть.
– Хочешь сказать, что можно сыграть в рулетку?
– Вадим сходил в палатку и натянул свитер.
– А что такое
– Это, Аллочка, такая офицерская игра.
– Ой!
– Алка захлопала в ладоши.- Сыграем, Вадик, а? Ну, пожалуйста!
– Что ж... Я не прочь. Только в этой игре женщины не допускаются. И вообще, в ней могут участвовать только царские офицеры.
– Почему?
– Теперь уже моя жена заинтересовалась рулеткой.- Как она проходит, эта игра?
– В барабане браунинга семь патронов. Он крутится, как и любой барабан. Так вот, где-нибудь после пирушки остаются семь человек. Выбрасывают из барабана патроны... Но не все семь, а шесть. И пускают браунинг по кругу...
Обе они глядели на него, как зачарованные. Я впервые наблюдал такое откровенное проявле-ние женского любопытства.
– И что дальше?
– не поняла Алка.
– Ну, что,- Вадим отхлебнул из стакана.- Каждый по очереди приставляет дуло к виску и спускает курок. Кто-то из семи должен погибнуть.
– Ужас!
– Алка передернула плечиками.
– Не все ли равно, где погибнуть,- сказал Барс,- сейчас, скажем, на вечеринке или завтра в атаке?
– Мальчики, а вот вы бы сыграли в рулетку?
– Алка даже заподпрыгивала, сидя перед огнем на корточках.- Вот вы сейчас? Вот сейчас, сейчас?
Она обвела мужчин восторженным полусумасшедшим взглядом.
– Что ж...- Вадим прищурился и в упор посмотрел на меня.- Я бы, пожалуй, сыграл...
– А как, как, мальчики? У вас же нет ни барабана, ни браунинга!
– Очень просто,- Вадим взял берет с шестью заряженными патронами Барс! А ну разря-ди патроны!
– Как?
– Ну, так. Вытащи жаканы, а порох высыпь. У всех, кроме одного.
– Во-первых, Вадимчик, я не офицер... Во-вторых, не русский и тем более не царский. Я самый обыкновенный кандидат физико-математических наук с уклоном на кибернетику...
– Не хочешь помочь?
– Вадим спокойно взял патроны.- Ну, что ж, я могу и сам.
Он достал из кармана складной комбинированный нож, шилом выковырял пулю и войлочный пыж. Затем выплеснул порох из гильзы в костер, вставил пулю в пыж обратно.
Короткие нешумные вспышки пять раз ярко освещали взволнованное личико Алки. Я посмот-рел на Тоню: лицо ее было в тени. Сашка с ехидным видом крутил транзистор.
– Пожалуйста!
– Вадим посмотрел на меня.- Это шестой патрон. Я не разряжаю его. На вид он такой же, как все остальные. Но тяжелее на два грамма. Сможете вы отличить на ощупь разницу в два грамма?
– Нет.
– Я тоже не отношусь к таким феноменам.- Он бросил патрон в берет, где лежали осталь-ные.- Алка, тряси!
Алка несмело потрясла берет, патроны звякнули. Все молчали.
– Сделаем себе скидку, мы и впрямь не деникинцы,- продолжал Вадим.Женщины не допускаются к игре. Но остаются в игре их выстрелы. От этого вероятность сыграть в ящик значи-тельно уменьшается. Итак? Итак, что это? Реванш за двести пятьдесят тысяч? Я все еще не мог усечь, в шутку или всерьез говорил он все это! Его глаза, как мне показалось, блеснули насмешли-во. Он взял Сашкин "Бюхард" и дунул в левый чековый ствол.