Чокнутые
Шрифт:
– Немедленно позовите мне господина Герстнера!
– Я - Герстнер!
– Боже мой! В каком вы виде?!.. Через полчаса здесь будет государь император! Его величество пожелали лично проверить ход работ!.. Немедленно приведите все в порядок! У вас всего полчаса! Немедленно!..
– и ускакал.
Через полчаса все огромное помещение снаружи было выкрашено в чудовищный розовый цвет. Над входом висел большой белый транспарант:
ОТКРОЕМ ПЕРВУЮ В РОССИИ ЦАРСКОСЕЛЬСКУЮ
Из-за угла показалось множество черных карет с черными лошадьми. Первая карета сильно опередила остальные и остановилась напротив помещения для сборки паровозов.
Дверцы кареты распахнулись, и оттуда стали выскакивать люди, одинаково одетые в штатское. Выскочило их оттуда человек сто!..
Они быстро и умело потеснили толпу, оцепили розовое помещение и встали лицом к народу, спиной - к очищенной площади.
– Наши ребята!..
– гордо улыбнулся Тихон и даже кому-то помахал рукой.
– Спецслужба охраны двора.
Подоспели и остальные черные экипажи. Из кареты с царским гербом вышел Николай в сопровождении Бенкендорфа. Из остальных карет - министры, особы, приближенные к императору, генералы…
Четверо молодцов из спецслужбы сразу же взяли царя в охранительное кольцо и направились вместе с ним к Герстнеру, стоявшему во главе толпы мастеровых.
Царь осматривал полусобранный паровоз, улыбался народу, что-то говорил. Придворные подхватывали каждую улыбку царя смехом, преувеличенно вслушивались в каждое его слово.
Герстнер, Родик, Пиранделло и кучка русских и английских механиков мрачно и настороженно следили за царем и его свитой. И только Тихон Зайцев смотрел восхищенно на Бенкендорфа и Николая, и в голове его рождались строки донесения:
«Совершенно секретно! Его превосходительству графу Александру Христофоровичу Бенкендорфу. Сегодня мастерские для собирания паровых машин изволили посетить их величество в сопровождении Вашего сиятельства, чему впечатлением были слезы восторженных русских чувств. Их величество произнесли речь, в коей особенно отметили двусмысленные и извилистые действия Соединенных Штатов. Далее государь милостиво расспрашивал мастеровых, на что ответы были самые благоприятные…»
– А ты что делаешь, братец?
– спросил Николай.
– Колеса ставлю, ваше величество.
– Превосходно!
– обрадовался царь.
– Я вижу, они круглые?
– Так точно, ваше величество.
– И железные?
– Какие дают, такие и ставлю…
– Но деревянных колес ты не ставишь?
– Никак нет, ваше величество.
– Очень интересно!..
– По этому поводу Николай решил поделиться уже государственными соображениями: - Давно, давно пора переходить на железные колеса! Я бы только посоветовал делать их как можно круглее! Но железные.
На помощь царю поспешил
– Господин Герстнер, соблаговолите дать пояснения.
Герстнер незаметно пожал плечами и нарисовал мелом на стене круг:
– Ваше величество, существует формула пи эр квадрат, где число «пи» можно приближенно принять за…
И Герстнер начал писать на стене «3, 145926536…»
– Безумно, безумно интересно!
– восхищенно прервал его Николай.
– Просто замечательно!..
Тут он, к счастью своему, заметил Машу:
– Мари!.. Здравствуйте, дитя мое! Куда вы пропали? Что же вы не заходите? Посидели бы, музыку послушали…
Герстнер, Родик, Пиранделло и Тихон раздули ноздри, заиграли желваками.
– Все некогда, ваше величество, - мягко сказала Маша.
– Вот откроем дорогу…
– А, кстати!
– встрепенулся царь.
– Господин Герстнер! Когда же вы намерены открыть мою дорогу?
– Тридцатого числа, ваше величество. Через пять дней…
Был уже поздний вечер, когда наши измученные герои садились в линейку, чтобы ехать домой. Ждали только Родика.
Он вышел из «бытовки» - старой кареты без колес, которая служила им верой и правдой еще с начала строительства, и устало сказал:
– Поезжайте без меня. Я переночую здесь.
– Почему?
– удивился Герстнер.
– Завтра же…
– Тебе нужно отдохнуть, Родик, - сказала Маша.
– Завтра открытие и…
– Именно потому, что завтра открытие, - я останусь здесь. Я к пяти утра вызвал декораторов из Александринского театра… К шести прибудут будочники и лоточники… К семи - кассиры и кондукторы. Оркестр Преображенского полка… За всем нужно проследить, проинструктировать, расставить по местам. Поезжайте, отоспитесь, отдохните, и к девяти я жду вас здесь. Ладно?
– Ну что ж… - неуверенно пожал плечами Герстнер.
Линейка тронулась. Маша обернулась, долго смотрела на Родика у кареты без колес…
Ночью небо было ясным и чистым. Лунный свет струился в окна бывшей кареты. Забывшись в тяжелом сне, разметался Родион Иванович Кирюхин - отставной корнет двадцати семи лет от роду…
Тихо скрипнула дверца кареты. Родик всхрапнул, почмокал губами, перевернулся на другой бок. Дверца заскрипела громче и стала открываться сама по себе. Откуда-то подул ветер…
Родик приподнял взлохмаченную голову, с трудом открыл сонные глаза. В проеме дверей вдруг возникло дивное свечение!..
– Кто?.. Что?..
– ошеломленный Родик затряс головой, стараясь стряхнуть с себя это наваждение.
– Родик… - прошелестел голос Маши.
– Машенька!
– Родик приподнялся на локте.
Свечение стало угасать, и в проеме дверцы кареты возник силуэт Маши. Где-то далеко полыхнули зарницы…
– Родик… - сказала Маша и опустилась перед ним на колени.
– Сегодня последняя ночь. Завтра меня уже не будет.