Чревовещатель
Шрифт:
Мулатка провела молодого человека через три залы нижнего этажа и оставила его в узкой комнате, в которой не было никакой мебели, кроме маленького дивана.
– Садитесь, — сказала она, — хозяин сейчас придет, и ушла.
Жорж, оставшись один, сел на диван и стал обдумывать, как лучше обратиться с просьбой о займе, когда ростовщик его примет. От размышлений его отвлекли звуки двух голосов: из соседней комнаты доносились обрывки разговора. Смысла уловить было невозможно, но тон молодой офицер различал. Первый голос, очевидно женский, был дрожащий,
«Должно быть, пруссак женат, — думал Жорж Прадель, — и в этом супружестве нет согласия». В эту минуту лейтенант внятно услышал следующие фразы, которые, очевидно, завершали разговор:
– В последний раз спрашиваю вас, сделаете вы то, чего я хочу?
– Умоляю вас не настаивать. Я уже ответила.
– Отказом, не так ли?!
– Я должна!
– Что вы говорите о долге? Первый и единственный долг женщины — повиноваться! Я муж, я властелин. Когда я приказываю, склоняйте голову и, не рассуждая, покоряйтесь.
– Никакая женщина на свете не была послушнее меня. Но сейчас я не могу! Речь идет о моей чести.
– Ваша честь — моя честь! Если я не нахожу, что она в опасности, чего вам еще нужно? Будете ли вы повиноваться? Пойдете ли туда, куда я приказываю вам идти?
– Не пойду.
– Я потащу вас!
– Мне стоит только позвать на помощь первого прохожего, и вы знаете, что общественное мнение тотчас возмутится и накажет вас за эту низость.
– А, презренная!
– Убейте меня! Кто вам мешает? Уж не воображаете ли вы, что я боюсь смерти?
После этих слов раздался болезненный стон, а за ним слова:
– Мне больно. Какая низость!
Послышалось ворчание, и мужчина с неописуемым бешенством крикнул:
– Вон отсюда! Я вас раздавлю!
Положение, в котором оказался лейтенант, делалось нестерпимым. Наверно, ни господин, ни госпожа Метцер не подозревали о присутствии свидетеля. У Жоржа Праделя была только одна мысль — бежать, пока его не обнаружили. Ему это не удалось. Дверь в комнату, в которой он находился, вдруг отворилась, и на ее пороге появилась госпожа Метцер.
Леонида, бледная как смерть, задыхалась от волнения, испуга и боли, потому что муж в припадке бешенства сжал ее руки так, что чуть не сломал их. Ее длинные белокурые волосы рассыпались по плечам и груди. Жгучие слезы катились из глаз. Ее красота была поразительна. Жорж Прадель, изумленный и ослепленный этим явлением, будто окаменел, ему с трудом достало присутствия духа поклониться. Госпожа Метцер, очутившись неожиданно лицом к лицу с незнакомцем, который, возможно, все слышал, закрыла руками лицо, прошла через комнату и исчезла.
XLIII
Мы должны дать нашим читателям объяснение. Мулатка, оставив посетителя и намереваясь доложить хозяину, что его ждут, отправилась к нему. Но Метцер, выведенный из себя сопротивлением жены, не захотел слушать служанку и приказал ей оставить его в покое. Девушка боялась Даниеля, грубость которого была ей известна. Она не настаивала и ушла, говоря себе: «Не хочет слушать. Скажу позже, когда он перестанет сердиться».
Вот почему муж Леониды, думая, что он один в доме, дал волю своему бешенству. Несколько минут Жорж Прадель, словно завороженный, не мог отвести глаз от двери, за которой скрылось дивное видение. Одной секунды и одного взгляда было достаточно для того, чтобы сердце лейтенанта было безраздельно отдано Леониде. Он был выведен из этого восторженного состояния вторым явлением, настолько отвратительным и пошлым, насколько первое было трогательно и поэтично.
Толстая короткая фигурка Даниеля Метцера появилась в двери, которую оставила отворенной его жена. Его скуластое лицо, с большими залысинами надо лбом, было в эту минуту кирпичного цвета. Густая рыжая борода сливалась с его пылающими щеками. Серые глаза, сверкавшие от гнева, точно хотели выскочить из орбит. Даниель Метцер в изумлении остановился на пороге, увидев посетителя в комнате, которую считал пустой.
– Кто вы? — закричал он. — Что вы здесь делаете?
– Милостивый государь, — начал было Жорж Прадель.
Ростовщик не владел собой, он прервал молодого человека и продолжал, словно помешанный:
– Я нахожу, что очень дерзко с вашей стороны проникать таким образом в мой дом! Я вас не знаю. Чего вам от меня надо? Говорите же!
– Милостивый государь, — возразил лейтенант, которым овладевало раздражение, — я буду говорить, когда вы перестанете меня перебивать.
– Я у себя дома, милостивый государь! Я здесь хозяин!
– Тем больше причин быть вежливым с незнакомцем, который вынужден был переступить ваш порог. Заметьте, что я офицер. Следовательно, мое присутствие не должно казаться вам подозрительным.
Даниель Метцер взглянул на эполеты и шпагу своего собеседника и успокоился.
– Извините меня, — сказал он, — я заслужил этот урок. Признаюсь, ваше присутствие внушило мне глубокое удивление.
– Это не моя вина, — ответил лейтенант. — Меня привела сюда мулатка. Она ушла доложить вам о моем визите и больше не появлялась.
– Вы здесь давно?
– Около четверти часа.
– Стало быть, вы слышали?
– Многое, чего предпочел бы не слышать. Но успокойтесь, я ничего не понял.
Даниель принужденно скривился в улыбке.
– Госпожа Метцер женщина превосходная, добрейшая, но характера упрямого. Я также слишком самовластен, возможно. Я просил мою жену сделать нечто не сложное, но очень важное с точки зрения моих выгод. Ну а она отказывает, и без причины, или, скорее, по причинам пустым, нелепым, смешным и не заслуживающим внимания. Но я постараюсь убедить ее. Она согласится.
– Позвольте мне заметить, милостивый государь, — сказал Жорж Прадель, — что вы сообщаете подробности…