Чрезвычайные происшествия на советском флоте
Шрифт:
Но субмарина не спешила тонуть: она все больше заваливалась на нос и наконец застыла с задранным хвостовым оперением. Было ясно, что ее нос уперся в грунт: длина лодки составляла всего 109 метров, а топили ее вопреки рекомендациям МАГАТЭ на глубине 33 метров. Оставить К-27 в таком положении, конечно, было невозможно. Буксир-спасатель «наехал» на хвост, пробив балластные цистерны, и вскоре вода сомкнулась над ней. Это произошло в точке с координатами 72°31северной широты и 55°30' восточной долготы.
– А как вы себя сегодня чувствуете?
– По врачам не хожу. Курить бросил… Правда, головные боли дают знать, кровь иногда беспричинно из носа идет. Зуб только один остался… А в остальном – держусь.
– А дозу большую схватили?
– Кто же ее знает? Нам не объявляли… Думаю, не меньше 400 рентген.
Алексей Анатольевич, слава богу, держится еще молодцом, чего не скажешь о других его сослуживцах, нахватавшихся «бэров». Как и большинство бывших подводников, ударился он в огородничество – огурчики, капуста, все свое, с дачного участочка на Карельском перешейке.
Если бы американские коллеги Иванова, инженеры-механики с таких же «термоядерных исполинов» увидели его дом (по средним питерским меркам, вполне нормальное жилище), они бы решили, что это многоэтажный барак для военнопленных, взятых после исхода Холодной войны. Панельные стены, сработанные грубо, зримо, неряшливо, если не рабами Рима, то уж наверняка военными строителями со всей пролетарской ненавистью к тем, кто будет жить в этих многоэтажных «хоромах». Как и повсюду у нас, стены лифта исписаны именами поп-групп, поп-звезд и прочих «поп…». Исполосованные бритвой объявления на стенах… Всюду следы вандализма, бунтующей злобы. Это тоже радиация, не менее зловредная для души, чем жесткие «гаммы» уранового излучения. Среда нашей жизни, отравленная точно так же, как воды Северного Ледовитого океана.
С чего мы начнем свое великое очищение? С подъема «Курска»? С подъема К-27? С подъема затопленных ядерных реакторов ледокола «Ленин»?
Умерли после радиационной аварии в Баренцевом море на атомной подводной лодке К-27 24 мая 1968 года:
1. Мичман Владимир Воевода – 07.06.1968 г.
2. Мичман Николай Логунов – 09.01.1995 г.
3. Старшина 2-й статьи Виктор Гриценко – 16.06.1968 г.
4. Старшина 2-й статьи Александр Петров – 24.06.1968 г.
5. Старшина 2-й статьи Владимир Пономарёв – 29.05.1968 г.
6. Старший матрос Владимир Куликов – 18.06.1968 г.
Глава третья
Дом невидимой смерти, или Последний герой
Прежде всего я попросил его показать руки. Я ожидал увидеть на ладонях моего собеседника шрамы от лучевых ожогов или иные следы той невероятно опасной работы, которую он проделал. Ведь у Марии Склодовской-Кюри, работавшей с радиоактивными элементами, руки были именно в таких отметинах. Но пальцы моего собеседника ничем не отличались от моих – руки как руки. Булыгин все понял и усмехнулся:
– Я же профессионал…
Да, в отличие от тех, кто впервые познавал смертоносную силу урановой руды, капитан 1-го ранга Владимир Константинович Булыгин был настоящим профи, то есть дипломированным радиохимиком. Более того, много лет возглавлял цикл радиационной безопасности в Центре подготовки экипажей атомных подводных лодок. Но даже его охватила оторопь, когда он узнал о ЧП в губе Андреева – глухоманной бухточке, где размещалось самое большое хранилище отработанных ядерных материалов Северного флота…
Архитектура двадцатого века не знала подобных сооружений – хранилище отработанного ядерного топлива. Этот небывалый тип построек – Дома Невидимой Смерти – пришлось создавать в конце 1950-х годов, когда стали накапливаться отработанные в реакторах атомных подводных лодок и ледоколов урановые стержни – ТВЭлы – тепловыделяющие элементы. Никто не знал, как утилизировать этот опаснейший «шлак» ядерных «кочегарок», поэтому до лучших времен, которые так еще и не наступили, решили хранить отработанные, но пышащие смертью стержни в глухоманной бухточке Кольского полуострова под названием – губа Андреева. Принцип хранения вольно или невольно подсказала сказка о Кощее Бессмертном, смерть которого таилась на кончике иглы, и была упрятана в яйцо, яйцо в утку, утка – в зайца, и так далее. Трехметровые «иглы» урановых стержней были упрятаны в чехлы из нержавеющей стали – по три-четыре штуки в каждой оболочке. Чехлы – опускались на цепях в 70-метровый бассейн, наполненный водой и заключенный в бетонные стены, пол которого был сложен из бетонных плит со свинцовыми прокладками.
Это серо-бетонная постройка похожа на гибрид зернового элеватора, железнодорожного пакгауза и заколдованного средневекового замка. С последним ее роднят глухие стены без окон, железные врата да мрачные легенды. Возможно, в чьем-нибудь фольклоре и существует миф про безлюдный замок, в чьих затопленных подвалах таится дух смерти, упрятанный в подвешенные на цепях сосуды. Эдакое узилище запечатанных джиннов. Но здесь, в Андреевой губе, это сооружение называлось весьма прозаично – здание № 5 берегового хранилища отработанного ядерного топлива. Однако проза жизни не меняла зловещей сути: в двух бассейнах, заполненных водой, – в «подвале» – висели на цепях цилиндрические трехметровые «чехлы» из нержавеющей стали; в каждом чехле – по семи пеналов, в каждом пенале – пышащая лучами смерти тепловыделяющая сборка с урановыми стержнями в кожухе. В верхнем этаже «замка» – технологическом зале – давно застыл на приколе тельферный кран, с помощью которого когда-то опускали стальные чехлы в воду бассейна. Обе его ванны были до предела «завешаны» отработанными сборками. Если бы стенки хранилища были прозрачными, глазам бы предстало нечто подобное «гребенке» органных труб. То был орган, на котором Смерть положила себе сыграть реквием по человечеству…
Шла Холодная война. Атомные ракетоносцы несли свою океанскую службу с предельным напряжением. А за все преимущества атомного реактора приходилось расплачиваться именно здесь – в губе Андреева. Отдаленные последствия лучевых болезней, радиоактивного заражения природы казались в разгар ядерного противостояния меньшим злом, чем серия атомных ударов по плану «Дроп шот». А что делать с отработанным ураном – разберемся как-нибудь потом, когда время будет… По всей вероятности, точно так же рассуждала и супротивная сторона, поскольку проблема утилизации атомных подводных лодок и их реакторов не решена и в ВМС США.
Итак, год от года хранилище в губе Андреева полнилось, потом его и вовсе закрыли. Лишний раз туда старались не заглядывать. Шли годы. Менялись вахты в необитаемой бухте. Зарастала бетонка, ведущая к зловещему зданию № 5. Прошло двадцать лет со дня ввода в строй хранилища в 1962 году. Последнее время матросы, охранявшие объект, толковали меж собой, что в здании происходит нечто странное: что-то звенит, с грохотом падает… Однажды на стене нижнего этажа, где находилась правая ванна бассейна, появилась огромная сосулька. Кто мог подумать, что это пробился сквозь бетон «коготь» ядерного монстра, заточенного в здании № 5? Матрос, бесстрашно справивший малую нужду на сосульку, отскочил от нее как ошпаренный: счетчик Гейгера, висевший на шее, грозно защелкал. Матрос немедленно доложил об утечке радиоактивности начальству.