Чрезвычайные происшествия на советском флоте
Шрифт:
После Чажмы Валерий Петрович перевелся в Севастополь – дослуживать до пенсии на Черноморском флоте. Где он теперь? Здоров ли, жив ли? Никто толком не знает.
4. О чем поведало обручальное кольцо?
Штатный командир К-431 капитан 2-го ранга Валерий Шепель находился в отпуске и о том, что стряслось с его кораблем, который принял резервный экипаж, узнал далеко от Чажмы. Прошло двадцать лет, прежде чем он рассказал то, что знал, о чем столько думал все эти годы…
Капитан 1-го ранга в отставке В.Н. Шепель:
– На третий день после трагедии на территории завода нашли золотое обручальное кольцо одного из погибших, по которому установили, что в момент взрыва уровень радиации достигал 90 тысяч рентген в час. Много это или мало?
Для сравнения – это втрое больше, чем при аварии на Чернобыльской атомной станции. Несмотря на гарь, копоть, гигантские языки пламени и клубы бурого дыма, вырывавшиеся из подводной лодки, в воздухе отчетливо чувствовался резкий запах озона, как после сильной грозы (первый признак мощного радиоактивного излучения). Люди его ощущали, но не задумывались, что это радиация и что их ожидает смертельная опасность. Они бросились тушить пожар. Осознание случившегося пришло позже, когда перед глазами людей предстала картина разрушенного ядерного реактора.
У заводчан и военных, которые первыми бросились к лодке, совершенно не было средств защиты, дозиметры вышли из строя из-за высокого уровня радиации. Лодка водоизмещением более пяти тысяч тонн тонула, и если бы она ушла на дно с развороченным реактором, вся радиоактивная грязь расползлась бы по бухте. К счастью, подоспел заводской буксир и лодку удалось оторвать от пирса и посадить на мель.
Начали замерять радиационную обстановку на причалах, практически все приборы зашкаливали. Прибывшие люди, работающие в спецодежде при температуре более 23 градусов тепла, падали в обморок. Светились не только стены цехов, но и крыши, пирсы. Облучение получили рабочие и жители поселка Дунай. Матросов и солдат гнали в ядерный ад, как на убой. Было слишком мало техники, и главным орудием в основном была кирка и лопата. На первом этапе давали сменную рабочую одежду и обувь. И никто не думал о радиации, о дозах. Люди просто выполняли воинский долг. Флагманский врач, которому задавали вопрос о дозах облучения, отмалчивался и отшучивался. Был приказ – молчать.
О погибших говорили шепотом. Их фамилии было приказано не упоминать. Более чем скромный обелиск, установленный на месте захоронения останков, хранит их имена. Вот они:
капитан 2-го ранга Виктор Целуйко;
капитан 3-го ранга Анатолий Дедушкин;
капитан 3-го ранга Владимир Комаров;
капитан 3-го ранга Александр Лазарев;
капитан-лейтенант Валерий Коргин;
старший лейтенант Герман Филиппов;
старший лейтенант Анатолий Ганза;
старший лейтенант Сергей Винник;
матрос Николай Хохлюк;
матрос Игорь Прохоров.
Несмотря на то что и до 1985 года происходили аварии, из-за чего лодки полностью выходили из строя, а количество жертв было значительно большим, аварию в бухте Чажма на атомной субмарине К-431 специалисты оценили как самую крупную атомную катастрофу на флоте за последние три десятилетия…
5. «Хлопок» и его последствия
В официальных документах постарались смягчить суть ЧП и вместо «тепловой взрыв ядерного реактора» писали «хлопок». Но это был именно тепловой взрыв. Боролись с его последствиями упорно и долго.
Вице-адмирал Виктор Храмцов:
– В зоне аварии находились завод и поселок… Там работами руководил командующий Приморской флотилии вице-адмирал Николай Легкий, а общее руководство осуществлял командующий ТОФ адмирал Владимир Сидоров. В аварийной зоне работали военные строители, полк химической защиты флота и служба радиационной безопасности завода.
Химический и радиационный контроль осуществлялся под личным руководством начальника химслужбы флота капитана 1-го ранга Киселева. 23 августа в 16.00 я на буксире перевел К-431 через залив Стрелок в бухту Павловского, основную базу 4-й флотилии, к нулевому пирсу. Там она стоит и сегодня и по-прежнему «светится». К сожалению, сегодня таких «грязных» лодок на отстое стало больше, чем в мою бытность.
Ликвидация последствий аварии была организована следующим образом: общее руководство всеми работами взял на себя командующий ТОФ адмирал В.В. Сидоров, при нем был создан штаб, он был расположен в заводоуправлении. В него входили замкомандующего ТОФ по гражданской обороне контр-адмирал В.А. Мерзляков, помощник командующего ТОФ контр-адмирал Аполлонов, начальник технического управления ТОФ контр-адмирал Горбарец, командующий Приморской флотилией вице-адмирал Н.Г. Легкий, начальник химслужбы ТОФ капитан 1-го ранга Киселев. И я, командующий 4-й флотилии контр-адмирал Храмцов. От строителей – полковник Брэм.
Загрязненная радионуклидами территория была разделена на две зоны. Зона аварии, куда входили территория завода и акватория бухты, в радиусе примерно 100 метров вокруг аварийной лодки. В этой зоне работали аварийные партии от моей 4-й флотилии, а радиационный контроль осуществляла служба радиационной безопасности этой же флотилии во главе с капитаном 2-го ранга Полуяном, заместителем начальника службы радиационной безопасности 4-й флотилии.
В зоне следа радиоактивных осадков, а они выпали на часть территории завода, в сопки, активно работали военные ликвидаторы из строительных отрядов, силы Приморской флотилии, силы гражданской обороны и химслужбы ТОФ, личный состав береговой технической базы. Надо сказать, что на этой базе основную нагрузку по ликвидации последствий взрыва, захоронению твердых радиоактивных отходов, ремонту хранилищ ТВЭЛов, могильников, строительству в экстренном порядке новых хранилищ для ТВЭЛов несли военные строители и личный состав БТБ. Руководил работами капитан 2-го ранга В.Н. Царёв На этот горячий участок его направил я. Здесь нужна была полная самоотдача, «хныканье» не допускалось. Я не ошибся – капитан 2-го ранга Царёв с честью справился с этой тяжелой работой и был мною представлен командиром БТБ, а за мужество он был награжден орденом Красной Звезды.
Рабочие, служащие завода, население поселка Дунай к работам по ликвидации последствий взрыва не привлекались, за исключением нескольких десятков человек, которые работали в энергоблоках, котельных, насосных станциях.
Высокие чины ВМФ и ТОФ остались в стороне, усидели в своих креслах, имея возможность использовать свое высокое служебное положение в корыстных целях. И их не особенно волновала судьба сотен и тысяч ликвидаторов, офицеров и матросов, солдат строительных отрядов, сил гражданской обороны. Всех, кто выполнил опасную работу по ликвидации последствий взрыва. Всех, кто работал до апреля 1986 года.
Было проведено расследование этой катастрофы комиссией, которую возглавлял начальник Главного технического управления ВМФ адмирал Новиков. Вот какие выводы сделала комиссия о причинах несанкционированного пуска реактора:
1. Нарушение руководящих документов по перегрузке активных зон реактора.
2. Отсутствие контроля за организацией перегрузки.
3. Реакция шла 0,7 секунды. Излучение было более 50 тысяч рентген.
4. Главный виновник – командующий 4-й флотилии атомных подводных лодок ТОФ контр-адмирал Виктор Михайлович Храмцов.