Что движет солнце и светила
Шрифт:
– А может, покрепче чего-нибудь?
– заискивающе улыбнулся Александр Иванович и подмигнул Андрею.- Чтоб расслабиться. А то, Люсь, нервы, знаешь ли, стрессы, все такое прочее...
– Ах, и что это ты там бормочешь, милый?
Людмила, нарочито передернув плечами, повела Андрея за собой. Он думал, что на кухню. Где еще чаем поят? Оказался же в уютной комнате: приглушенный свет торшера, чудной низенький столик на выгнутых ножках, большая глиняная ваза в углу - затейливо извивались на ней драконы, цветной телевизор: звук то ли выключен, то ли не нужен - показывали нечто постельное, исключительно
– Располагайтесь,- сказала Людмила и подтолкнула Андрея к низкому креслу.- Вот журналы, газеты свежие. Полистайте, пока я приготовлю что-нибудь...
Андрей сел, взял какую-то газету сверху. А под ней лежал глянцевый журнал с грудастой негритянкой на обложке. Наверное, в доме нет детей, если такие вещи разбрасываются где попало. Впрочем, нынешние ребятишки прекрасно знают, чем мужчина отличается от женщины и как получаются ляльки. Всяких сексуальных энциклопедий для них напридумывали, книжек типа "Откуда я взялся?". И все-таки надо прикрыть это безобразие, решил Андрей. Но под журналом оказался другой, еще более откровенный, какая-то "Эммануэль в комиксах" и еще, и еще...
Пришлось Андрею положить сверху газету и сделать вид, что все это время смотрел "Вадик". Но на экране тоже творился свальный грех. Андрею стало не по себе - противно, мерзко, муторно. И тогда он встал, подошел к полке и взял альбом средневековых немецких гравюр.
Андрей любил разглядывать работы старью художников. Имена он чаще всего не запоминал, ему просто хотелось понять, как мастеру удалось поместить на куске ткани или бумаги частичку настоящей, непридуманной жизни, а если даже и придуманной, то все равно как бы и взаправдашней. И как получается так, что черно- белые гравюры, допустим, вдруг сверкнут зеркальцем, в котором отражается пестрый, живой мир, может быть, чуть-чуть холоднее и тусклее по цветовой гамме, чем окружающий, но это только потому так кажется, что он в одно неуловимое мгновение застыл - так и остался неподвижным, без ароматов, и даже слабое дуновенье ветерка, малейший на него намек исключался, и пни этом все сверкало, жило, дышало...
– Искусством интересуетесь?
Людмила вошла, неслышно ступая по мягкому ковру. В руках она держала черный лакированный поднос: три красные чашки с кофе, горка прозрачно-желтого печенья, до того хрупкого и на вид легкого, что, кажется, вздохни - и оно рассыплется, взмоет в воздух цветочной пыльцой, и графинчик стоял, в котором янтарно поблескивала жидкость, искорки так и дробились о хрустальные грани; на малюсеньких блюдечках лежали розоватые пластики буженины, огурчики, елочки укропа, крошечные кусачки хлеба, намазанные маслом, сверху - по нескольку зерен красной икры, присыпанной зеленью.
– Чем богаты, тем и рады,- улыбнулась Людмила.- Вы уж извините, все на скорую руку...
– Ну что вы? Да зачем все это?
– засмущался Андрей.
– А затем, что вы - гость,- наставительно подняла указательный палец Людмила.- Живем мы скучно,
– А я вам не помешаю?
– спросил Александр, войдя в комнату.- Уже воркуете, как голубки...
Александр переоделся. На нем был желтый халат, подпоясанный чем-то вроде бечевки с кисточками.
– Не-е, мы решили сообразить на троих,- отозвалась Людмила.Классический вариант!
– Одна женщина, двое мужчин - это классический вариант?
– наигранно усомнился Александр и подмигнул Андрею.- Ну что ж, проверим...
Он разлил янтарную настойку, чокнулся со всеми, сказал непонятное Андрею слово "прозит!" и, блеснув ослепительно белыми зубами, одним махом сглотнул содержимое своей стопочки. Людмила, жеманно отставив мизинец, чуть пригубила настойку и тут же, всплеснув руками, будто хватала кипятка, выдавила из себя стон со слезой: "О-о-о, бля!"
И по второй, и по третьей стопке выпили. Говорили о том о сем, о разных пустяках, пока Александр не переключил их внимание на телевизор:
– Не, вы только гляньте, как они эту бабу вертят! Высший класс! Андрей специально сел к телевизору спиной, чтобы его не смущала вся эта белиберда. А Людмила, взглянув на экран, взвизгнула и подтолкнула Андрея локтем:
– Глянь-ка! Я б так, наверно, не смогла... Андрей обернулся, ошалел и, мгновенно покрывшись потом, опустил глаза:
– Да ну их! Срамота, ей-Богу.
– Не сумела бы так, говоришь?
– подхватил заявление жены Александр.- А проверить не хочешь?
– С вами, что ли?
– игриво повела плечами Людмила.- Да вы и пяти минут не продержитесь, не то что эти мужики. Вот уж самцы, так самцы!
– Андрей, слышишь? Нас оскорбляют!
– Не оскорбляют, а сомневаются,поправила его Людмила и посмотрела на Андрея долгим, затуманенным взглядом. Тот молчал, не зная, как себя вести.
– Ты не стесняйся!
– ободрил его Александр.- У нас с женой вполне современные отношения. То, что нравится ей, нравится мне. И наоборот. Чего хочет женщина, того хочет Бог. Слышал такую поговорку?
– Да ну вас,- отмахнулся Андрей.- Шуточки какие-то дурацкие!
– Вовсе нет,- серьезно сказал Александр.- Ты чего вскочил? Сядь, успокойся. Мы люди цивилизованные, вполне культурные, да и сам видишь - не бичи подзаборные...
– Пойду я от вас, а?
– Андрей снова встал и нерешительно посмотрел на Людмилу.- Какие-то шуточки у вас странные...
И тут Людмила расхохоталась. Андрей с облегчением подумал, что шутка и в самом деле слишком затянулась, женщина не выдержала первой и сейчас об этом объявит.
– Дорогой Андрюша, извини, пожалуйста,- сказала она, смахивая набежавшие слезы.- У меня муж недотепа. Он, дубина, должен был сразу предупредить: у нас шведская семья.
Что-то такое Андрей об этом слышал, но наверняка не знал: то ли это когда без регистрации, нерасписанные, живут, то ли, наоборот, законные супруги, но каждый - сам по себе. Или что-то другое? Показаться неосведомленным ему не хотелось - и так за простофилю принимают,- потому он постарался изобразить на лице равнодушие. И брякнул, как ему показалось, совершенно нейтральное: