Что движет солнце и светила
Шрифт:
Александр, услышав последнюю фразу, подумал, что сильно виноват перед этой женщиной. Слов нет, по сравнению с Ларисой она простая, без всяких изысков, стыдливая, ничего не знает и книжек не читает, а слово "мачо" вообще может принять за какое-нибудь новое ругательство. И тем не менее эта обычная женщина притягивала к себе, заставляла тосковать и сильнее биться сердце, потому что незаметно стала частью Александра.
Возможно, он никогда бы этого не понял, не случись головокружительного романа с Ларисой - этого карнавала плоти, фантастически острых ощущений, полночных песен под гитару, сумасшедших разговоров, стихов,
Это, наверное, всё-таки про Любу придумали такой анекдот. Мужик из деревни уезжает в город на выходные. Покупает в киоске кассету с самой крутой порнухой и привозит домой. На следующий день, уходя на работу, говорит жене: " Вот, смотри. Приду, будем пробовать". Приходит вечером, видит: жена сидит, уставившись в телеэкран. Он: "Ну что, понравилось?" Жена: "Ой, Вань, что-то я не пойму: они поженились?"
Когда Лариса рассказала этот анекдот Саше, тот не засмеялся, наоборот душа затосковала по тому, что он потерял. Многоопытная, столикая Лариса никак не могла заменить ему бесхитростность и наивность его жёнушки.
От реки до Ларисиного дома Александру было ближе, но он сделал большой крюк и прибежал к Любе. Его будто вела какая-то незримая сила, и ласково подбадривала, когда он падал в снег, и настойчиво подталкивала, когда он, обессилев, кажется, ни за что на свете не поднялся бы на последний пригорок, с которого был виден его дом.
– Не ворчи, Люба, - сказал Александр.
– Если бы ты мне не была нужна, я бы не пришёл...
Что-то говорившая Люба оторопела и закрыла рот на полуслове.
– А ты, Цыган, поселиться тут надумал, что ли?
– грубо спросил Александр.
– Промыл глаза? Давай мотай подобру-поздорову. А то у меня что-то руки зачесались...
Цыган попятился к двери:
– Честно, бить не станешь?
– Вали отсюда! Ну!
– прикрикнул Александр.
– И не попадайся мне на глаза!
Цыган бросился вон. И судя по уверенным движениям, дорогу видел хорошо.
– И не похоже, что ты сегодня пил, - заметила Люба.
– Ты, когда пьяный, всегда буянишь. А тут Цыгана запросто отпустил...
– Бог с ним! А что меня касается, то вот тебе слово: пить брошу! заверил её Александр, и так убеждённо это сказал, что даже сам себе поверил. Люба, впрочем, слышала это уже не в первый раз, и потому лишь слабо улыбнулась.
– От этой водки одна беда, - продолжал Александр.
– Сколько раз она меня под монастырь подводила!
– Слушай, а что с киоском-то будет?
– вдруг всполошилась
– Он ведь там безнадзорный стоит. Разворуют! А тебе ж и отвечать перед хозяином придётся...
– Чёрт с ним, - отмахнулся Александр.
– Гори оно всё синим пламенем!
Он ещё не знал, что киоск и в самом деле сгорел. Интеллигент впопыхах бросил непогашенную сигарету в ящик с мусором, и вскоре робкие язычки пламени, окрепнув, бесшабашно заплясали по всему помещению. Огонь увидели с поста ГАИ, но пока разбирались, что к чему и вызывали пожарку, спасать уже стало нечего.
Самое интересное, что в разгар пожара приехал на грузовике хозяин киоска. Как-то слишком деловито оглядевшись вокруг, он сообщил собравшимся, что торговую точку наверняка спалил этот пьянчужка, которого он лишь по доброте душевной взял на работу. И хорошо, что киоск буквально на днях застраховали, хоть что-то можно будет получить за ущерб.
На самом деле хозяин знал, что должно было случиться ночью со сторожем. Он слишком боялся "наездов" рэкетиров, и когда ему пообещали мир и спокойствие, да ещё посоветовали, как лучше и надёжнее оформить страховку, он смирился с неизбежностью утраты. На Александра ему было наплевать, ведь, как говорится, своя рубашка ближе к телу. В конце концов, теряя киоск, он ничего не терял: через месяц на этом же месте поставят другое сооружение, а знакомые ребята навезут "левого" дешевого товара, который от настоящего отличит разве что придирчивая экспертиза.
– Ой, ну как же это так?
– волновалась Люба.
– Ведь хозяин подумает, что ты бросил пост, из-за тебя ему убыток... Нет, что-то надо делать! Пойдём туда вместе...
– Не пойду, - сказал Александр.
– Я устал.
– А я, думаешь, не устала?
– Люба тяжело вздохнула.
– Так устала, что, кажется: вот упала бы и Богу душу отдала, сил никаких нет...
– Да я не о том, - Александр опустил голову.
– Жизнь такая получается: чем дальше, тем хуже, и вроде бы колготишься, что-то делаешь, пытаешься выбраться к свету, а на самом деле это не свет, а так - мерцание гнилушки, ночного светляка или черт знает чего, ненастоящее, в общем. Устал я от этого. Надоело!
– Всем надоело, - откликнулась Люба.
– Но жить-то как-то нужно. Ведь для чего-то же мы все родились...
– Да ты, оказываешься, философ, Любаша, - засмеялся Александр. Надоело - не надоело, а шуруй вперёд, или вбок, или блукай в трёх соснах, только не стой на месте, так что ли?
– Выходит, что так, - смирно подтвердила Люба.
– На месте только памятники стоят.
– Что-то у меня голова раскалывается, - сказал Александр.
– Давай хоть чаю попьём, что ли. Где у тебя вишневое варенье? То, моё любимое, протертое через сито...
– В подполье лезть надо, - ответила Люба.
– Завтра достану. А попьём-ка мы чайку с медом. Ты не против? Видишь, я от сладкого ещё толще стала. Натуральная бабища !
– Ну и что?
– откликнулся он, и глаза его засветились лаской.
– Ты мне нравишься всякая...
Люба поставила на плиту чайник, нарезала ломтями батон. Александр глядел, как ладно она двигается по кухне, отвечал на какие-то её вопросы, сам говорил всякую чепуху и на душе становилось всё теплее и теплее.
Вдруг в подполье что-то стукнуло. Мейсон насторожился и запрыгнул на стул.