Что мне приснится

Паксютов Георгий Давидович

Я продолжал молча сидеть и запоминать услышанное, Орест же, который действительно держался, как подобает единственному наследнику в доме своего отца, согласно закивал, и хотя его движение выглядело уважительным, понятно было, что он призывает поскорее заканчивать.

Глава пятерки, Хесед, заметил это, судя по тому, что он тут же добавил:

– Что ж, не буду больше никого утомлять долгими речами. Скажу только последние две вещи -- слушай их внимательно, наш гость. Первое. Мы не держим на тебя зла за предыдущие твои действия, которые были направлены против нас; во-первых, ты действовал, не зная истинного положения вещей, и притом делал это вместе с Орестом. Во-вторых, что не менее важно -- ущерб, который был нам нанесен, слишком ничтожен. Чтобы пошатнуть наше положение, нужно пошатнуть весь мир. Но более мы не намерены терпеть неуважительного поведения, тем более теперь, когда мы сами предложили тебе нашу дружбу. Дружба Владык -- это дар, который нельзя отвергать, и ради своего же блага ты должен правильно распорядиться этим даром. Никогда и никому ты не должен рассказывать сведения, полученные в этих стенах, и никоим образом использовать против нас и наших слуг. Второе. Сейчас ты находишься в месте, которое нельзя покинуть ни пешком, ни верхом на лошади. Когда ты захочешь уйти, ты должен попросить об этом любого из Владык, и он вернет тебя в Шеол или другое место, которое пожелаешь. Другое дело -- снова сюда вернуться. После того, как ты один раз здесь побывал по нашей воле, для тебя будет гораздо легче вернуться в этот замок. Для этого ты должен закрыть глаза, представить себе ту комнату, где ты сегодня проснулся, и захотеть там оказаться. Открыв глаза, ты окажешься в этой комнате. Возможно, это кажется невероятным, но такова сила Владык, а в ней, я думаю, у тебя не осталось сомнений. Все, я сказал. Теперь наслаждайтесь трапезой и беседой, и не нужно волноваться ни о чем.

Чтобы подчеркнуть свои слова, Хесед откинулся в кресле и скрестил руки у себя на коленях, явно не собираясь больше говорить. Так же безучастно выглядели и остальные Владыки, особенно молодой Ход, он же Меркурий и еще несколько странных имен. Единственным исключением была Нецах, которая, подперев голову ладонью, без стеснения разглядывала меня, улыбаясь собственным мыслям. Я чувствовал себя не очень удобно; мне было непонятно, зачем нам присутствовать перед Пятеркой, если они все равно больше не собираются говорить.

Я опять беспомощно посмотрел на Ореста, и, прежде чем я успел отдернуть взгляд, он понимающе кивнул и негромко сказал мне:

– Подкрепись немного, и выйдем во двор. Пройдемся на свежем воздухе, и поговорим спокойно.

Я выслушал его, и всякое стеснение окончательно меня оставило. По-прежнему было немного странно, что я не испытываю гнева при виде Ореста, но теперь пришло понимание: стесняться кого-то значит ставить себя ниже его, а я не ниже Ореста. Сейчас я не хотел быть ниже.

Я кивнул в знак согласия и действительно решил отведать предложенное мне угощение. Из питья на столе в основном было вино, но я не хотел его пить, чтобы не почувствовать себя здесь, как дома. В одном из кувшинов нашлась фруктовая вода, которую я себе налил и с аппетитом принялся за холодное мясо. Трапеза не удивляла изысканностью блюд, но была очень вкусной. Ко мне присоединился и Орест; я сразу же подумал, что наверняка и Владыки могли бы тоже попробовать этой еды, но утолило ли это бы их голод? Вряд ли. Им нужна другая пища, красная и горячая, которую сердце гонит по моим жилам.

Вскоре я отодвинул от себя тарелку и поднял глаза на Ореста. Заметив это, он осушил последний кубок, элегантно вытер салфеткой губы, и мы встали из-за стола. Я поблагодарил Владык за прием поклоном, Орест -- кивком, после чего мы без слов двинулись к выходу. Возможно, мне скорее следовало выхватить меч из ножен и попробовать зарубить кого-то из присутствующих -- так, во всяком случае, согласно моим былым представлениям, подобало бы поступить рыцарю Ордена -- но если такая мысль и пришла мне в голову, то я сразу ее отбросил. При этом я ни на секунду не позволил учтивым манерам и внушающему уважение виду хозяев заставить меня забыть, что передо мной не пять благородных господ, а пять кровожадных чудовищ, которые по своей природе враждебны человечеству.

Мы подошли к двери, ведущей в коридор, и Орест, не оглядываясь, вышел из зала. Я последовал его примеру. После того, как мы отдалились на несколько шагов, Орест обернулся ко мне и, широко улыбнувшись, произнес:

– Пятеро столь могущественных существ никоим образом не могли бы быть более смехотворными. Они как дети, только старше, чем целые народы. Ты запомнил их имена? Мой отец, Хесед, на самом деле самый разумный из них, но он считает, что на нем, как на верховном правителе, лежит ответственность -- которую он понимает как поддержание старых порядков, подобное вязкому сну. Старик Бина может показаться добрым дедушкой, но из всех пятерых он наименее, если так вообще можно сказать об одном из Владык, человечен. Это расчетливая и жестокая машина. К счастью для всей людской расы, он в основном разделяет взгляды отца, и оттого является его союзником. Нецах... о ней и говорить нечего, она как избалованная девчонка из богатой семьи в Шеоле. У нее, правда, репутация колдуньи, и хотя вся Пятерка обладает особыми возможностями, она любит использовать их чаще и более напоказ, чем другие. Ход, который выглядит молодым, завидует отцу и ненавидит его, а равно и меня. Он мечтал бы захватить лидерство, но это для него никак невозможно, и оттого он всегда изображает презрение к происходящему. Я уверен, что еще сегодня он придет к тебе в покои, чтобы попытаться через тебя как-то подобраться ко мне или к моему отцу. Наконец, Гвура. Внутри этого гиганта нет ничего, кроме испепеляющей жажды убивать, и хотя он непроходимо туп, на этом фоне мы могли бы с ним объединиться для чего-то интересного. К сожалению, он покорен отцу, как собака, поэтому так же, как и он, пребывает в постоянном бездействии.

Я слушал Ореста, и мне было удивительно, что раньше его слова всегда казались мне такими мудрыми и значительными. Сейчас я скорее принимал их за треп самовлюбленного эгоиста.

Орест, который смотрел на меня, неправильно истолковал мою реакцию и расхохотался, положив руку мне на плечо:

– Тебя утомили бесконечные разговоры, да и кого они не утомят. Давай отдохнем от болтовни и развлечем себя поединком на мечах.

Часть вторая

Просторный внутренний двор украшало множество деревьев, между которыми шли неширокие тенистые аллеи. В его центре, как я успел заметить сегодня, глядя из окна, располагалась пустая площадка квадратной формы, к которой меня сейчас и вел Орест. Он шагал так целеустремленно, что это даже удивляло, учитывая что мы даже еще не поговорили с глазу на глаз. Тренировочный поединок с Орестом на настоящем оружии -- это казалось мне странным, и дело было даже не в том, что я не доверял ему так, как прежде. Я видел в этом какую-то профанацию, скрытую насмешку или вызов с его стороны. Потом я подумал, что не во всем нужно искать скрытый смысл, тем более что Орест действительно мог заскучать от сидения в четырех стенах, и решил просто провести поединок, если он этого хочет.

Я смотрел по сторонам, и мои глаза отдыхали. Мирным было это место, мирным и тихим, и кипарисы зеленели под лучами ласкового солнца. Это место было совсем не похоже на обитель вселенского зла. Я вдохнул воздух полной грудью, и мне пришла в голову мысль, что эти дорожки среди деревьев очень напоминают мой любимый уголок в городском парке Шеола.

Сердце бури -- это область спокойствия. В центре бушующего урагана всегда тихо и безопасно.

Орест заметил, что я с интересом смотрю по сторонам, и сказал мне:

– Ты, наверное, уже видел внутренний дверь из окна. В этом замке множество окон, и каждое из них выходит на внутренний двор. Ни одно -- наружу.

Тем временем мы уже приблизились к площадке в центре. Если дорожки были присыпаны мелким гравием, то там была голая, лишенная растительности земля. Квадратный участок размерами где-то в двадцать на двадцать шагов был, очевидно, рукотворным; скорее всего, он специально был предназначен для фехтования или других упражнений на воздухе.