Что-нибудь эдакое
Шрифт:
— Я не бросаю. Мы будем дружить.
— Будем. Когда поженимся.
— Вы твердо решили?
— Да.
Джоан блаженно засмеялась:
— Как хорошо! Я вас не спугнула. Ничего не поделаешь, пришлось пугать, чтобы сохранить уважение к себе. Я ведь объяснилась вам в любви! Да-да! Странные вы, мужчины, не понимаете простых слов. Не по Эйлин же я страдала! Я теряла вас. Могли бы догадаться. Собственно, я это прямо и сказала. Эш, что вы делаете?
— Я вас целую.
— Нельзя. Судомойка смотрит.
— У судомоек мало развлечений. Пусть порадуется.
Глава XI
Граф Эмсворт сидел у постели больного сына и смотрел на него почти что нежно.
— Боюсь, — сказал он, — боюсь, мой дорогой, что это тяжелый удар.
— А, что? Да-да. Жуть, а не удар.
— Я подумал, мой дорогой, не был ли я слишком суров. Когда тебе станет лучше, можешь вернуться в Лондон, деньги давать я буду. Ты скучаешь в деревне. Не пойму, как это может быть, но…
Фредди сел на постели и вытаращил глаза.
— Нет, правда?
Отец кивнул:
— Правда. Только, мой дорогой, — прибавил он не без пафоса, — постарайся, ради меня, не делать больше глупостей!
— Да чтоб мне лопнуть! — отвечал Фредди.
Летняя гроза
Предисловие
Некий критик — как ни жаль, они есть на свете — сказал про мой последний роман: «Все старые вудхаусовские персонажи под новыми именами». Надеюсь, его съели медведи, как детей, посмеявшихся над Елисеем [17] ; но если он жив, он так не скажет о «Летней грозе». Я, с моим умом, перехитрил его, насовав в роман старых персонажей под старыми именами. Глупо же он себя почувствует!
17
Библия. Четвертая книга Царств, 2:24. — Здесь и далее примеч. пер.
Перед вами, если можно так выразиться, все те же мои марионетки. Хьюго Кармоди и Ронни Фиша вы встречали в романе «Даровые деньги», Пилбема — в «Билле Завоевателе». Остальные же — лорд Эмсворт, секретарь Бакстер, дворецкий Бидж — участвовали в книгах «Что-нибудь этакое» и «Положитесь на Псмита». Императрица, славная свинья, и та является не в первый раз — дебют ее был в рассказе «Сви-и-и-ни-оу-оу!..», который выйдет в особом томе вместе с другими рассказами о Бландингском замке; но о них я говорить не буду, они слишком хороши.
Дело в том, что с этим замком я расстаться не могу. Он меня околдовал. Я заезжаю в Шропшир, чтобы услышать последние новости. Надеюсь, что читателю это тоже интересно. Часть из них я назвал «Летняя гроза».
Немного об этом заглавии. Говорят, что Теккерей, выдумав ночью слова «Ярмарка тщеславия» [18] , вскочил и семь раз обежал комнату, громко крича. Как ни странно, это было и со мной. Я сразу понял, что название идеальное. Восторг мой снизила только весть о том, что два таких романа есть в Англии, три — в Америке. Мой уже вышел, менять поздно. Что ж, понадеюсь, что эта книга войдет в первую сотню романов под таким названием.
18
Теккерей взял эти слова из прославленной аллегории Джона Беньяна (1628–1688) «Путь паломника». Точнее было бы переводить их «Торжище суеты» (в старом русском переводе роман Теккерея назывался «Базар житейской суеты»).
Глава I
Ветерок беды
1
Бландингский замок дремал в солнечном свете. Струйки нагретого воздуха играли на мягких газонах и величавых террасах. Насекомые жужжали. Стоял тот благословенный час летнего дня, между ленчем и чаем, когда мир расстегивает жилетку и кладет ноги на стол.
В тени лаврового куста, сзади от замка, сидел Бидж, дворецкий, служивший Кларенсу, девятому графу Эмсворту. Он пил вино из высокого бокала и читал еженедельную газету. Внимание его привлекла фотография в овальной рамке. Не меньше минуты он изучал каждую ее подробность. Потом, смачно крякнув, вынул перочинный ножик, вырезал ее и осторожно положил в карман.
Именно тогда лавровый куст, все время молчавший, сказал: «Эй!»
Бидж дернулся. Его солидное тело свела судорога.
— Бидж! — не отставал куст.
Что-то выглянуло из него, быть может — дриада, но дворецкий решил иначе и оказался прав. То был секретарь его хозяина, Хьюго Кармоди. Бидж с упреком на него поглядел. Сердце еще колотилось, язык он едва не прокусил.
— Испугались?
— Чрезвычайно, сэр.
— Простите! А вообще очищает печень. Хотелось бы вам заработать фунт?
Дворецкий смягчился:
— Да, сэр.
— Передадите записку мисс Миллисент?
— Конечно, сэр.
— Вот и передайте. Без свидетелей. Главное — слушайте внимательно! — без леди Констанс Кибл.
— Приложу все усилия, сэр.
Он улыбнулся отеческой улыбкой. Хьюго улыбнулся в ответ. Воцарилось редкостное единение. Они понимали друг друга. Бидж понимал, что он не должен передавать записок хозяйской племяннице; Хьюго понимал, что он не должен обременять совесть хорошего человека.
— Наверное, вы не знаете, сэр, — сказал дворецкий, положив в карман плату за грех, — что леди Констанс уехала в Лондон поездом три тридцать?
Хьюго издал горестный крик.
— Значит, я зря играл в индейцев? — сказал он, отряхиваясь. — Ах, если б я знал! Испортил хороший костюм, и еще неизвестно, не ползает ли у меня кто-то по спине. Однако осторожность никому не мешала.
— Золотые слова, сэр.
На радостях Хьюго разговорился:
— Какая погода, Бидж!
— Великолепная, сэр.
— Странная штука жизнь, вы не замечали? Вот я здесь, все мне нравится. А когда я услышал, что надо сюда ехать, я стонал от горя.
— Неужели, сэр?
— Да. Стонал. Если бы вы знали, вы бы поняли почему.
Бидж все знал. Он вообще все знал про замок и его обитателей. Он знал, что Хьюго Кармоди еще недавно держал вместе с Роналдом Фишем ночной клуб в центре Лондона, на Бонд-стрит; но, несмотря на такое удачное местонахождение, они ухитрились прогореть. Знал он и то, что Роналд Фиш поехал с матерью, леди Джулией, отдохнуть в Биаррице, а Хьюго он прислал в замок, к своему дяде, лорду Эмсворту.