Что покоится внутри?

Никогда не говорите никогда. Он говорил себе, что никогда не нажмет на курок и никогда никого не убьет. Но этот девиант, он просто двинулся на него с агрессией дикого зверя. Счет шел на секунды, в руках у парня был топор. У него не осталось выбора, как разрядить в него всю обойму. Грофф трясущейся рукой потянулся за следующей сигаретой. Его напарник пнул тело парня, ставшее мертвым буквально пару минут назад.

– Красивый, сука, и такой молодой…

Они оба не могли поверить и даже не в то, что произошло совсем недавно, а в то, что тут творилось много долгих лет. Все эти годы эти люди: молодой подросток лет семнадцати и его родители убивали и ели людей. Они накрыли семью каннибалов, которая решила не сдаваться без боя. Им пришлось ликвидировать их всех…

– Я кое-что нашел у мрази.

Сотрудник протянул ему старую, пожелтевшую от времени тетрадь.

Грофф

коснулся ее и поледенел, некое предчувствие овладело им. Он сразу понял, что в этой тетради хранилась ветхая тайна этой ужасной семьи. Вся жизнь жестоких каннибалов вплоть до этой их последней осени…

Я начну свой рассказ, только знайте, что он может быть без окончания. Я буду обращаться к вам, мой Шерлок Холмс или любой следователь, что будет вести это дело. Не знаю, допишу ли я его, так как все вокруг столь неопределенно. Я не оправдываю себя, просто пишу все, как было. На мой дневник и так покушались, это был Виктор, скорее всего, а может и Коти. Последний пусть и доводится мне братом, но его поведение оставляет желать лучшего. Первые симптомы у него появились, когда стали опадать листья, это было в начале осени 2015 года. Но начать нужно не с этого, возможно, вы никогда не найдете каждодневного описания моей богатой на события жизни, потому мне придется кратко изложить события, что были предшественниками главной беды.

Виктор.

Мы жили в маленьком фургончике. Он достался маме по наследству от моего с Коти отца, он был настолько ржавый, что мы оставили надежду, что эта махина куда-либо тронется, и примостили его у речки недалеко от города N, N- области. Детство наше, как вы уже догадались, нельзя назвать счастливым и беззаботным. Отец умер, когда Коти было шесть лет, а мне четыре года и мы влачили нищенское существование, иногда нам приходилось побираться. Напросив, а иногда и наворовав булочек, мы усаживались у самой кромки воды и поедали душистое, приправленное пряностями тесто, казалось, никого в мире не было тогда счастливей нас. Мама пустилась в запой, после папиной смерти, ее все в жизни перестало интересовать, даже мы, ее дети. А ведь, как она любила нас, как мы были полны надежды, когда был еще жив отец. Да мне было четыре года, но я помнила, как они оба мечтали припарковать фургончик на юге Франции, купить там земли и заняться виноделием. Над ними, кажется, даже друзья смеялись, впрочем, они не были друзьями, так как после смерти папы испарились.

– Лис, есть! – радостно звала меня тогда мама.

Коти рассказывал, что скучал по тем временам, а я их совсем не помнила. После смерти отца все пошло наперекосяк. А голод стал нашим единственным спутником. И вот тогда на горизонте появился Виктор, в твидовом пиджаке и со своей коронной ухмылкой на один бок. Он был сильно похож на моего отца, так утверждала мама, может она съехала с катушек от горя и в каждом хотела видеть своего возлюбленного, что до меня, то из памяти моей по клочкам вылетели его черты лица, остался лишь образ. В какой-то момент мама хотела нас убедить, что это и есть наш отец, что он вернулся из дальних странствий. Коти, просто, захотел поверить, но я-то не глупая, у папы на его грубой, мозолистой руке был шрам, это я помнила хорошо, а у Виктора были светлые и ухоженные руки, они были идеальными.

– Лиса и Кот, я правильно понял? – улыбался нам Виктор в тот первый день.

Его чуть хрипловатый голос обволакивал наш слух.

– Ваша мама была с фантазией.

Я убежала и спряталась за сарай, а Коти без страха подошел к незнакомцу.

– У тебя есть что-нибудь пожевать? – деловито спросил он у того, явно ничего не ожидая, но тот вдруг, вуаля, и вытащил из своего огромного пакета пирожок с мясом!

Я чуть не захлебнулась слюной и, издав болезненный стон, вышла из-за стены сарая, будто показывая своим видом, а вот и я и я тоже хочу есть. Изменение моего поведения не укрылось от Виктора, он присел и, вытащив еще один пирожок, начал подманивать меня будто кошку. Помню этот момент как сейчас, я брала из его пахнущих одеколоном рук лакомство, а брат жадно запихивал свою долю угощений за щеки, он чуть не подавился и закашлялся. Виктор похлопал его по спине.

– Не торопись, у меня для вас еще много сюрпризов.

В этом слове и таился главный подвох, но мы тогда этого не поняли.

Мы же были просто детьми, которые были ослеплены пленительным незнакомцем, возникшим, будто из сказки. С тех пор дни потекли гладко. Мы все чаще видели свою мать улыбающейся, она все реже выпивала. Виктор предложил ей заняться бизнесом вместе с ним. Бизнес его заключался в том, что у него был налажен канал с поставщиками мяса, и он предложил маме печь и продавать изделия из муки и мяса. Это были и пироги и пирожки и пицца и пельмени. Думаю, что не нужно рассказывать, что наши животы с тех пор были набиты до отказа этой сытной продукцией. Нам нравился Виктор, я даже тайком жалела, что он влюблен в маму, а не в меня, он был для нас с Коти вроде принца на белом коне, и дело было даже не в сытости, он был щедрым и в других областях. Первым же вечером, после того, как мама продала первую порцию сочных пирожков, наш благодетель повел нас по магазинам. Он купил маме красивую белую кожаную сумку, Коти он купил пахнущие лаком черные сапоги, а мне великолепное розовое платье. Я была уверена тогда, что в таких нарядах ходили только принцессы. Как я и говорила, дни наши потекли так сладко, что мы почти утонули в этой неге. Но, к сожалению, все в этом мире подходит к концу. Наш конец начался, когда Виктор впервые переступил порог нашего дому, просто мы об этом еще не знали. Нас пленила его улыбка, показная доброта, нежность с которой он обращался с мамой и щедрость. Виктор казался вожаком стаи, приютившим волчицу и ее волчат, главарь, в коем чувствовалась мощь. Но это была лишь золотая оболочка, скрывающая под собой чудовище.

И оболочка эта одним днем спала. Я помню, в этот день лил дождь, мама простояла на базаре очень долго, но почти ничего не продала, мы не особо нуждались уже в деньгах, потому этот факт нас даже не взволновал. Когда мы уже смотрели вечерние новости по маленькому телевизору, что Виктор буквально сразу после знакомства приобрел для нас, мы услышали тяжелые шаги за дверью. Мама даже насторожилась, мы с Коти глядя на нее, испугались. Дверь со скрипом отворилась и с пеленой дождя, к нам в фургончик зашел Виктор. И в каком виде?!

– Чего вытаращились?

От его рева раненного зверя мы спрятались за спинку кровати. Мама подошла к нему и попыталась обнять, но он лишь отмахнулся.

– Я хотел создать рай для вас, но уже не могу. Все пошло прахом.

И это был уже не рев, это был лепет младенца. Виктор, наш защитник не знал, что делать. Вожак стаи отступил, альфа самец отошел в сторону.

– Не будет больше денег, муки и мяса. Ничего не будет.

– То есть как? – удивилась наша мама, но даже я в тот момент поняла, что шутки закончились и что-то пошло не так.

Что-то пошло не так до такой степени, что мне было жутко даже спрашивать, что же такое творилось, когда все было так?!

– Что-то с поставщиком мяса?

Виктор кивнул. Коти, который со мной наблюдал за Виктором из под спинки кровати, толкнул меня в бок, указывая на его окровавленные руки.

– Он отказался работать с нами? – тревожно спросила наша мама, но Виктор не ответил, он только уткнулся носом в рукав своей рубашки и зарыдал.

Позже мы узнали обо всем. Коти раньше, я позже. Дело не во времени, а в шокирующей правде. Все эти годы, все эти одиннадцать лет не было никакого поставщика мяса… Вернее, он был, но торговал не мясом скота или птицы. Он торговал человечиной. И не спрашивайте меня я не смогу сейчас сказать, убивал ли тот людей или шарился по моргам и могильникам. Я не знаю, это были не спокойные времена и люди выживали как могли. Знаю только, что предпочитали тела нищих, бомжей и сирот, убитых ли или вырытых из могил. И мы все это время ели именно их мясо…

Знаете, говорят, что человек ко всему привыкает и всегда находит выход. Однако в нашем случае, выход никто не искал, выход пришел сам. Убийственный, отвратительный, аморальный, противозаконный выход. Но так всегда в жизни и происходит, уходит один вожак и стаю начинает возглавлять другой вожак. Это просто нужно для того, чтобы стая выжила. Стая должна выжить любым способом. Мы, как в сказке скребли по сусекам, выcкребая остатки муки и размешивая ее с водой, пекли суровые блинчики. Вот тогда-то все и произошло. Мать с Виктором приканчивали запасы спиртного на кухне. А я возилась с тряпками, пытаясь из них воссоздать куклу, которую когда-то купил мне Виктор, но в скором времени поломал Коти, аргументируя свое действие, как все красивое в этом мире должно умирать, ведь мир не совершенен и тут должны жить только конченные ублюдки. Наверное, всю нашу семью он и считал за таких. Так вот в это практически мирное настроение и ворвался Коти, он тоже был под хмелем, но это было не самое главное. Он привел в дом свою подружку! Правда, родители даже не удивились гостье.