Что скрывается за чертополохом
Шрифт:
В ее глазах вспыхнул страх, и я почти почувствовала себя плохой, когда она испуганно отшатнулась назад.
— Я не знала, что у него кто-то был.
— Неважно, был у него кто-то или нет. Человек говорит тебе оставить его в покое, ты оставляешь его в покое. Быть преследуемым — не весело. Хочешь, я тебе это докажу? Потому что у меня есть время. Я могу преследовать твою задницу на работе, у тебя дома, в твоем городе. Куда бы ты ни пошла, я буду там. Хочешь?
Хлоя нахмурилась, но покачала головой.
— Неприятности мне не нужны. — С этими словами она бросила
Я следила, как она садится в свою машину, понимая, что напротив «Флоры» собрались зрители, но не обращала на них внимания. Хлоя сорвалась с места, будто адские псы щелкали зубами у выхлопной трубы ее автомобиля. Она промчалась мимо нас, даже не взглянув.
Наконец, я повернулась лицом к Уокеру.
В животе порхали бабочки.
Потому что Уокер Айронсайд откровенно мне улыбался.
Я никогда не видела у него такой улыбки.
Один уголок губ был приподнят выше другого, а в уголках его глаз образовались притягательный морщинки.
Эта улыбка была чертовски сексуальной.
Я покраснела с головы до ног, но заставила себя улыбнуться.
— В прошлой жизни ты была актрисой? Потому что я почти поверил, что ты обезумела, — пошутил он.
Рассмеявшись, я пожала плечами.
— Без понятия, откуда это взялось. Но было весело.
Плечи Уокера тряслись от смеха, и я старалась не изумляться этому зрелищу. Его улыбка смягчилась, а выражение лица стало почти нежным. От этого в груди вспыхнула сильная боль.
— Зачем ты это сделала?
— Монро могла упомянуть, что подружка на одну ночь доставляет тебе хлопоты. Я догадалась, что речь шла об этой женщине, и мне не понравилось, что она тебя толкнула. Она поступила так, зная, что ты ей не ответишь. — В этом я тоже была абсолютно уверена. — И я у тебя в долгу.
Фирменное угрюмое выражение Уокера вернулось на место.
— Ты мне ничего не должна.
Я ухмыльнулась.
— Теперь нет.
Уголки его губ снова дернулись.
Меня наполнило тепло, и дистанция, которую я ощутила между нами на прошлой неделе, была забыта.
— Келли собирается на день рождения друга, и у меня есть лишние пирожные. Хочешь зайти выпить с ними кофе, пока ее нет?
В этот момент поведение Уокера изменилось. Будто стена опустилась, его лицо перестало что-либо выражать, а тело напряглось.
— Нет, — прямо ответил он. — У меня дела.
Мне потребовалась секунда на то, чтобы надеть броню и скрыть за ней свои раненые чувства. Но мне удалось. Я улыбнулась сквозь боль.
— Конечно. Тогда, хорошего дня.
Пока Келли веселилась на празднике, я поехала к Монро, чтобы все ей рассказать. Взяв с нее клятву сохранить мою тайну. А ей захотелось устроить Уокеру хорошую взбучку. Но я ей сказала, что в этом случае буду не лучше Хлои, наказывая Уокера за то, что он не хотел того же, что и я.
— Тогда, возможно, нам стоит найти тебе кого-то другого, кем можно увлечься.
— Ходить на свидания? — я вздохнула. — Где мне найти время для свиданий?
— Ты выкроишь время.
Монро
— Вот, — объявила она через несколько минут. — Через две недели в Инвернессе состоится вечер быстрых свиданий. Мы могли бы присмотреть за Келли.
— А если к тому времени у тебя самой родится ребенок?
Монро покраснела от волнения.
— Тогда за Келли присмотрит Риган.
Я посмеялась над тем, как она смело распорядилась временем бедной Риган, будто она и так для меня мало всего сделала.
— Я подумаю.
Не знаю, говорила ли я серьезно в тот момент.
В понедельник после стычки Уокера с Хлоей не было никаких признаков того, что Уокер присматривает за мной. Никаких следов его в поместье. В конце концов, я сдалась и спросила о нем Монро, и она сказала, что он в отпуске. Она не знала, где он, но он уехал из Ардноха в субботу и, по словам Бродана, будет отсутствовать две недели. Она также сказала, с немалой долей любопытства в голосе, что, по словам Бродана, Уокер каждый год брал две недели отпуска в одно и то же время.
Меня это заинтересовало, но я понимала, что, скорее всего, никогда об этом не узнаю. Уокер не говорил мне, что собирается уехать из поместья. Он не знал, что его отсутствие заставит меня чувствовать себя в меньшей безопасности. Он не знал этого, потому что не хотел знать. На самом деле, я подозревала, что его бы еще больше обеспокоил тот факт, что в его присутствии я чувствовала себя в безопасности.
Он не хотел быть для меня таким человеком.
Мы с Уокером не были друзьями.
Мы были никем.
ГЛАВА 8
Шел конец первой недели сентября, и на страну обрушилась жара. Для середины рабочего дня пляж Портобелло был довольно многолюден. Я сидел на бетонной стене набережной, болтая ногами над песком и глядя на небесно-голубую воду.
Прохладный бриз с Северного моря сглаживал солнечный жар.
Меня окружали люди. Кто-то бегал. Кто-то гулял с собаками. Кто-то сидел на песке, наслаждаясь последними лучами летнего солнца перед наступлением осени.
Ни единого признака хаоса. Воздух наполнял радостный смех, громкую болтовню заглушал шквал криков кружащих сверху чаек, повсюду разносился знакомый аромат жареной рыбы и картофеля.
Мой родной город не должен был причинять боль.
Но, черт возьми, сидя здесь, из моей груди с таким же успехом мог бы торчать нож.
Каждый год я брал две недели отпуска в одно и то же время. Исчезал от всех. Каждый раз уезжал в какое-нибудь новое место. Туда, где мог спрятаться. В безопасное место, где мне удалось бы отвлечься. В этот период я не способен был мыслить здраво, а с такой работой, как моя, это могло повлечь опасность для другого человека. Так что каждый год в это время я исчезал.