Что случилось с Элмарэрном?
Шрифт:
*** *** ***
Звуки битвы медленно стихали позади с каждым шагом, пройденным по дороге обратно к форту. Цепочка судьбы, что родилась с первой упавшей на пепельно-серый снег каплей крови, уже вступила свои права. Гитланису, Морин, Элмарэрну и всему отряду Белого Волка оставалось лишь подчиниться своей судьбе. Каждый из них заплатит свою цену за содеянное в тот день. Судьба, как и Смерть, не пощадит никого, и возьмёт свою плату сполна. А пока вместе со стихающими звуками битвы, капли крови, что падали на пепельно-серый снег, отмеряли последние мгновения жизни мастера боя. Оттеснив скелетов на второй план, их место заняли
– Кровь… Кровь… Кровь… - загробные голоса вампиров заполнили всё пространство на тропе, что вела в горную долину.
Всюду, на сколько хватало поля зрения, всюду среди этой проклятой бури светились хищным, алым огнём глаза вампиров. Они кружили в сумасшедшем бешеном танце смерти, бросались в атаку, искали слабости в обороне мастера боя. На краю зрения Элмарэрн успел заметить, как разведчик тенью выскользнул из леса, как он забрал Морин, которая странным образом даже не сопротивлялась, когда Гилтанис уводил её в лес.
«Вот и хорошо, пусть хотя бы они выйдут живыми из этой битвы,» - подумал Элмарэрн. – «Прости меня, Мори, но, видимо, это и есть конец…»
Когда шаги разведчика и целительницы стихли в лесу, мастер боя решил использовать последнее средство из доступной сейчас обороны. Он решил, что нежить, во всяком случае та, что находилась в этой долине, не выйдет из неё в ближайшее время.
«О, Хэльга – богиня зимы. О, Изар – бог неба. Боги этого мира я прошу, услышьте меня, даруйте силу, что превзойдёт эту бурю!» - мысленно обратился к богам мастер боя.
Говорят, что когда-то давно оружие стражей было создано самими богами Пограничья, и силу этого оружия активировала молитва, точнее не совсем молитва, как понимают её люди, скорее это было обращение или просьба к богам, чтобы оружие обрело нужную силу. Однако, использовать силу, что боги вложили в оружие можно было только один раз, дальше оружие становилось почти обычным, ведь никто из ныне живущих стражей не умел снова наполнять силой оружие, так что к силе оружия прибегали лишь тогда, когда другого выбора уже не было. Бесконечная война вынуждала стражей периодически использовать эту силу, и в итоге у Танцующих в Сумерках практически не осталось оружия, в котором была заключена сила богов. Элмарэрн хранил своё для особого случая, однако, осуществить задуманное, и прорваться к Глазу Бури ему так и не удалось, а теперь уже никогда не удастся. Терять ему было уже нечего, вырваться из кольца врагов возможности не будет, надеяться на такую возможность было глупо. Единственное, что оставалось мастеру боя это помешать нежити преследовать Гилтаниса и Морин.
Белыми искрами снежного серебра и синими переливами бесконечного неба вспыхнул среди бушующей бури боевой посох Элмарэрна. Откликаясь на просьбу воина, пробуждалась в посохе сила богов, что ждала своего часа. Нежить замешкалась, и отступила на несколько шагов, ощущая силу богов, но замешательство было недолгим, через пару минут орда нежити снова бросилась в атаку на Элмарэрна. Но мастеру боя хватило и этого времени, чтобы сделать то, что он хотел. Высоко подняв посох над головой, Элмарэрн дождался, когда сияние силы полностью заполнит посох, а после резко опустил его, ударив о землю перед собой.
– Камни и снег станут преградой на вашем пути! – громко произнёс мастер боя в ряды нежити. – Да, сойдёт лавина с гор!
И ушла в землю сила богов, что была дарована воину,
Люди говорят, что в момент перед смертью перед глазами проходит вся твоя жизнь. Люди так говорят… но стоит ли им верить?.. Мастер боя не видел ничего, сознание заволокла одна чёрная непроглядная пустота, обжигающий холод бесконечный зимы забирал последние капли угасающей жизни себе. Единственным ярким образом или воспоминанием в этой непроглядной пустоте была она – Морин, его Морин.
«Прости, Мори…» - такова была одна из последних мыслей мастера боя.
«Ты хочешь жить?..» - среди пустоты послышался чей-то шепот.
«Я уже попрощался с жизнью…»
«Если хочешь жить – впусти меня…» - не унимался шепот.
«Если выбор всё ещё есть – я хочу жить…»
«Впусти меня… назови моё имя… и будешь жить…» - настаивал шепот.
«Мара…» - возникла холодной вспышкой последняя мысль в угасающем сознании Элмарэрна.
И она пришла к нему, холодная и прекрасная, словно сама зима, она пришла к нему в облике Морин.
– Идём со мной, мой мастер боя. Теперь ты на веки только мой, - таковы были слова богини смерти.
Она забрала его из-под лавины с собой, забрала в свои пределы, сделав ещё одной своей игрушкой в армии нежити.
*** *** ***
Гитланис и Морин обернулись, когда, посреди трижды проклятой бури, небо разделил на двое яркий серебристо-синий луч света. Когда он погас, до разведчика и целительницы донёсся гул и грохот сходящей с гор лавины.
«Нет! Нет! Этого не должно было быть! Этого не может быть!» - хотелось закричать Морин, волчица печально завыла в голос, а после бросилась бежать через лес, не разбирая пути. Отчаяние, боль, одиночество, чувство потери затопили собой сознание Морин, она бежала не известно куда, словно бег через бесконечную зиму мог заглушить её чувства.
«Он не мог умереть! Не мог! Не мог оставить меня одну среди бесконечной зимы! Он не мог…»
Она мечтала столкнуться с проклятой нежитью, она не хотела жить дальше без своего возлюбленного, лучше бы она умерла вместе с ним, погребенная под лавиной. Лучше бы она умерла, тогда они были бы вместе в посмертии. Старое поверье, что воины, умершие вместе на поле брани, будут вместе в посмертии, но правды никто на Пограничье не знал – было ли это так на самом деле или нет…
Дни сменялись ночами, а ночи – днями, сколько прошло времени с того момента, как она бросилась бежать неизвестно куда. Но буря уже давно закончилась и небо теперь было ясным, Гилтанис всё это время неотступно следовал за ней. Но в итоге она сама того не желая оказалась рядом с фортом, там их уже ждал отряд Белого Волка. Отряд уже успел добраться до того места, где была последняя битва Элмарэрна, и вернуться обратно в форт, а так как буря замела все следы, искать пропавших членов отряда было практически невозможно. Целительница и разведчик одновременно приняли свой обычный облик. Морин бросилась к старшей сестре, она плакала, и не могла произнести ни слова.