Что, снова в школу?

Кальчук Кристина

— Да может, это вообще не он написал! — Света не сдавалась.

— Я его почерк наизусть знаю, и письмо это до дыр изучила в былом прошлом.

— Вот! Прошлое! Пусть все это останется в прошлом, а ты присмотрись, не отшивай его так сразу! Вы старше стали, умнее, я бы очень хотела, чтобы вы были вместе счастливы! — словно заведённая говорила подруга.

— Даже не знаю, — выдохнула я, немного успокаиваясь. — Просто я боюсь, что опять буду очень сильно страдать потом, он тогда предал мое доверие, соглашаясь с отцом, что мы с ним не пара.

— Ну, знаешь, под сильным давлением

родаков все, что угодно, можно выкинуть. Сейчас же он сам себе хозяин, не думаю, что, будь живы его родители, они бы посмели лезть в личную жизнь.

— Знаешь, Свет, и хочется, и колется! У меня на душе война, понимаешь? Как помирить две половины души? Если одна так и рвется к нему, а другая готова убить за предательство! — с горечью в голосе прошептала я.

— Пойдём мирить твою душу! — взяла она меня за руку и потянула за собой. — Знаешь, можно ему попробовать дать шанс. У вас в распоряжении весь месяц, вон, сегодня у вас совместное дежурство, глядишь, и что-то надежурите! — заговорщицки зашептала она, взяв меня под руку.

Разговор со Светой дал свои плоды, в глубине души загорелся маленький огонёк надежды, а сердце отбивало барабанную дробь с каждым шагом, который приближал меня к нашему классу.

Картина, которая ожидала меня в классе, убила на месте все мои надежды, потушив едва зародившийся их огонёк. Удивилась ли я? Скорее нет, чем да, ведь не зря его отец подсуетился и на адрес моих родителей прислал фотографии Костика с другой девушкой, — той, видимо, ради которой не выбирают — карьера или любовь!

Глава 5

Нателла

Бежать! Маленькие молоточки настойчиво отбивали по моим вискам. Разворачиваюсь и быстрым шагом покидаю наш класс. Я знала, я чувствовала, что нельзя ему доверять. И вот, пожалуйста!

Навстречу мне шла Иванка. Увидев меня, она строго спросила:

— Ландман, куда это ты собралась? У нас русский язык! Или ты забыла? С минуты на минуту прозвенит звонок! — её пытливый взгляд ничего хорошего не обещал, вздумай я ослушаться.

Шорох позади меня заставил выровнять спину так, что любая модель подиума могла бы мне позавидовать.

— Ната! — голос Орловского заставил меня вздрогнуть.

— У вас какие-то проблемы, Константин? — вмешалась Иванка.

— Нет, просто…

— Вернитесь в класс, Орловский, надеюсь, доска готова к следующему уроку? Да, как вашему классному руководителю, мне успели доложить о вашем поведении на уроке математики! Значит, так! Ваши штучки-дрючки и Амур-лямур будете крутить вне школы! Ещё не хватало того, чтобы вы дурной пример показывали школьникам, которые вернутся с майских праздников! Надеюсь, вы понимаете серьёзность ваших поступков, вам за тридцать, а вы все туда же…

Ожидаемо и громко прозвенел звонок. Закусив губу, я разворачиваюсь и встречаюсь с тревожным взглядом Кости. Игнорируя его, я прохожу мимо, пытаясь найти в себе силы, чтобы не бросить что-нибудь обидное в его сторону, справедливо подмечая, какой же он бабник. Его рука незаметно тронула мою, я хотела резко отдернуть её, словно ошпаренная, но вовремя почувствовала касание бумаги. Записка. Соблазн слишком велик, безумно хочется узнать, что же такое Костя написал.

Сжав

в кулачок клочок бумаги, я прошла в класс, где уже все успели сесть на свои места. Светка сидела за третьей партой, где на первом уроке сидели мы с Орловским, Денисова-хамка сидела за последней партой и довольно стреляла глазами. Прошмыгнув быстро к подруге, пока Иванка чего не учудила, я быстро села рядом и так же быстро разложила тетради. Руки так и чесались поскорее прочитать послание, вот только страх попасться снова, ещё и на уроке Иванки, удерживал меня от поспешных действий.

Не в силах больше сдерживать рвущегося любопытства, я, пользуясь моментом, когда учитель поворачивается к доске, быстро разворачиваю послание и с замиранием сердца читаю: «Я до сих пор помню вкус твоих поцелуев, Нутелла!». Далее идёт нарисованное сердечко. Покраснев до кончиков волос, словно прочитала записку вслух, я, не соображая, что делаю, быстро вырываю последний листочек из тетрадки и размашистым почерком пишу: «С сегодняшнего дня у тебя имеются новые воспоминания! Отвали и не смей мне больше писать записки!» Свернув листок, я быстро оглянулась и ловко перекинула послание через парту, успешно докинув до Орловского. Кажется, он даже удивился, но, недолго думая, развернул и с довольной улыбкой прочёл записку.

— Орловский, что там у Вас? — грозный голос, словно раскат грома, раздался по классу.

— Да вот, записка мне прилетела от Денисовой! — быстро порвал он улики на мелкие кусочки.

— Денисова!

— Что?! — не веря в услышанное, переспросила одноклассница, понимая, что это месть.

— Ещё одно замечание, и Вы покинете класс с неудом!

— За что?! — воскликнула недовольно Денисова.

— Пусть это будет уроком для всех! Выйдите из класса, с Вами, дорогая моя, поговорим после урока! — вытянула Иванка руку, указывая на дверь. Честно, даже я офигела от такого поворота событий. Да уж, кажется, жизнь заиграла яркими красками.

— Но… — попыталась возразить она, но безуспешно.

— Анастасия, не усложняйте ситуацию, подойдете после урока, и мы поговорим! — твёрдо произнесла учительница.

Денисова резко встала и направилась на выход, буквально источая яд презрения в мою сторону.

Сравнявшись с нашей партой, она сквозь зубы прошипела:

— Ещё повоюем, замухрышка!

— Анастасия, Вы что-то сказали? — не укрылись от учителя брошенные ею слова.

— Все правильно, говорю, несправедливо на меня вину свалили! — смело ответила Денисова.

— Потом разберёмся, а сейчас, будьте добры, покиньте класс! И учтите, домашнее задание у Вас будет двойное.

Кинув на меня очередной уничтожающий взгляд, она вышла из класса, не забыв громко хлопнуть дверью.

Что же это получается? Костик нарочно сказал, что записка от Денисовой, он таким образом пытался отомстить ей за что-то или выгородить меня? Столько вопросов, на которые может дать ответ лишь один человек! Созревает только ещё один вопрос — насколько он будет искренним?

Мысли мои вернулись к записке. Орловский, что же ты делаешь, зачем бередишь старые раны? Закрыв глаза, я погрузилась глубже в воспоминания, воспроизводя в памяти наш первый поцелуй.