Что такое государство Израиль?
Шрифт:
Даже не обращая внимания на протестантские корни сионизма, евреи в Европе конца XIX века видели в набирающем силу сионистском движении настораживающий парадокс. Несмотря на призыв к модернизации и отторжению «мертвого» груза традиции и истории, сионизм идеализировал библейское прошлое, использовал традиционные религиозные символы и предлагал воплотить в жизнь тысячелетние еврейские чаяния. В своем труде по истории идеологии сионизма Авинери замечает:
«Евреи воспринимают пророчество об Избавлении как руководство к действию ничуть не в большей мере, чем большинство христиан – идею Второго пришествия. В качестве символа веры, солидарности и группового самосознания мессианство является важным компонентом еврейской системы ценностей; но если рассматривать его как побудительную силу исторического праксиса, изменения исторической действительности, то оно прежде всего дает массам утешение» [341] .
341
Авинери Ш. Происхождение сионизма. Основные направления в еврейской политической мысли. М.: Мосты культуры/Гешарим, 2004.
Для Авинери, вполне светского сиониста, отождествление сионизма с освященной еврейской традицией «тесной связью евреев с Землей Израилевой» является «данью пошлости, конформизму и апологетике». Он считает, что сионизм – это не триумфальное воплощение многовековой мечты евреев о Святой земле, а радикальный переворот в еврейском самосознании. Такое преображение мессианских чаяний произошло под влиянием целого ряда факторов, один из которых, как мы уже видели, отражает не исторический опыт евреев, а определенные течения протестантского богословия.
Мессианское звучание сионистских идей непременно навлекает на них подозрения в лжемессианстве и саббатианстве. Еще на заре своего существования российское движение Хибат Цион, к слову, благосклонно принятое государственными деятелями Великобритании, столкнулось с почти единодушным противодействием со стороны крупнейших раввинов того времени. Раввин Йосеф Бер Соловейчик (1820–1892), который, как и многие набожные евреи, приобрел участок в Палестине, в 1889 году назвал сионизм «новой сектой, подобной секте Шабтая Цви, да сгинут имена нечестивцев» [342] . Его сын Хаим, выдающийся знаток Талмуда, чье влияние ощутимо и по сей день, выражался еще резче. Он обрушился на набиравшее тогда силу в России сионистское движение спустя всего лишь несколько лет после того, как его отец, основатель так называемого бриского метода изучения Талмуда, резко осудил движение Хибат Цион [343] .
342
Там же.
343
Там же.
Прежде всего, сионизм предложил свое, специфическое определение того, что означает быть евреем. Израильский историк Йосеф Салмон, отмечая разнообразие форм противостояния сионизму, пишет следующее: «Коротко говоря, харедим в целом воспринимали сионизм как движущую силу секуляризации еврейского общества, идущую в русле Хаскалы. Поскольку основные пункты сионистской программы были связаны со Святой землей – традиционным предметом мессианских упований, – она [программа] представлялась бесконечно более опасной, чем любая другая сила секуляризации еврейства. Поэтому с сионизмом следовало бороться беспощадно» [344] .
344
Йосеф Сальмон, цит. по: Zionism and Religion. Op. cit. P. 32.
Противостояние между сионистами и их противниками было столь принципиальным, что оно возникло еще до Первого Сионистского конгресса в Базеле (1897 год). За три года до этого Александр Моше Лапидос (1819–1906), известный раввин из России, выразил недовольство первыми попытками российского Хибат Цион основать еврейские колонии в Палестине:
«Мы думали, что этот священный росток останется верным Господу и Его народу, что это возродит наши души… Но еще в нежном возрасте он дал зловредные побеги, и его нечестивый смрад разносится далеко… Мы лишаем их [активистов Хибат Цион] своей поддержки, отходим в сторону и будем противиться им, собрав для этого все наши силы во имя Господне» [345] .
345
Письмо Александра Лапидоса Мордехаю Элиасбергу, процитированное Йосефом Сальмоном. Ibid. P. 25.
Не стоит забывать о том, что и раввин Самсон Рафаэль Гирш (1808–1888), столп просвещенных ортодоксов Европы, отказывался поддерживать это движение с момента его зарождения. Правоверные иудеи также критиковали европейский по своей природе сионизм за попытки подражания другим народам:
«Совершенно абсурдно полагать, что мы так страдали и надеялись на протяжении 2000 лет, возносили такие прочувствованные молитвы лишь для того, чтобы, в конце концов, играть в мире такую же роль, как Албания или Гондурас. Не вершина ли тщеты – верить, что все потоки крови и слез… проливались ради обретения такого рода национального существования, которого те же румыны и чехи достигли с большим успехом и без всех этих приготовлений?» [346]
346
Domb I. Transformation. The Case of the Neturei Karta. Brooklyn: Hachomo, 1989. P. 14–15.
Считая сионизм глубоко противным иудейству, видный венский раввин и историк Мориц Гюдеманн (1835–1918) еще в 1897 году, во время Первого Сионистского конгресса в Базеле, отверг любые попытки отделить еврейство от единобожия [347] . По его мнению, Тора должна была быть свободна от территориальных, политических или национальных соображений. Он подчеркивал, что еще со времен вавилонского пленения евреи превратились в «общину верующих». Еврейский национализм, таким образом, в духовном плане являлся шагом назад, к языческому представлению об исключительности еврейской нации и, стало быть, особо разрушительной разновидности коллективной ассимиляции.
347
Мориц Гюдеман, цит. по: Wistrich R.S. Zionism and its Religious Critics in Vienna // Zionism and religion. Op. cit. P. 151.
Столь же категорично отверг сионизм и уроженец Галиции раввин Йозеф Самуэль Блох (1850–1923). Во время парламентских дебатов в Вене в самом начале прошлого века он, подчеркнув наднациональный характер иудаизма, сравнил сионистские планы с лжемессианством Шабтая Цви. Ссылаясь на целый ряд классических источников, он объяснял Герцлю приведенный в Талмуде запрет на массовое возвращение евреев в Палестину до прихода Мессии. Блох предупреждал окрыленных успехом после принятия Декларации Бальфура сионистов, что те играют с огнем, не понимая, какую угрозу для будущего евреев представляют политический сионизм и сопутствующее ему превращение евреев в атеистов. Незадолго до смерти он поддержал создание «Еврейского антинационалистического движения», целью которого была оппозиция сионизму [348] .
348
Ibid. P. 150.
Поскольку сионизм был привлекателен прежде всего для российских евреев, и сопротивление ему оказали в первую очередь российские раввины, решившие сплотить свои усилия для борьбы с сионистскими идеями. В черте оседлости борьба с сионизмом была особенно непримиримой. Подчеркивалось, что сионистское самосознание, лишенное всякого подчинения Торе, успокаивает совесть тех, кто отказывается от соблюдения иудейских законов: теперь они могут считать себя хорошими евреями. Сопротивление захватило весь ортодоксальный мир, включая женские школы сети «Бейс Яков», основанной за несколько лет до Первой мировой войны.
В 1900 году в результате объединения антисионистских сил в свет вышла книга «Ор ла-йешарим» («Свет для праведных») – сборник статей раввинов всех ортодоксальных направлений. Этот труд, разъясняющий опасность сионизма для будущего евреев, вскоре стал важным орудием в борьбе с сионизмом [349] . В 1902 году были опубликованы два других важных сборника статей, направленных против сионизма: «Ор ле-Цион» («Свет для Сиона») и «Даат а-раббаним» («Мнение раввинов») [350] . Реакция российских раввинов была категоричной:
349
Landau S.Z. (dir.). Or la-yesharim. Varsovie: Heller, 1900.
350
Weingott E. Orah le-Tsion. Varsovie: s.n., 1902; Steinberg A,B. (dir.). Daath Harabanim. Varsovie: Y. Unterhendler, 1902.