Что такое счастье
Шрифт:
«С течением времени, с постепенным ослаблением христианства и повреждением нравственности, знаменоносные мужи умалялись. Наконец, они иссякли окончательно. Между тем человеки, потеряв благоговение и уважение ко всему священному, потеряв смирение, признающее себя недостойным не только совершать знамения, но и видеть их, жаждут чудес более, нежели когда-либо. Человеки, в упоении самомнением, самонадеянностью, невежеством, стремятся безразборчиво, опрометчиво, смело ко всему чудесному, не отказываются сами быть участниками в совершении чудес, решаются на это, нисколько не задумываясь. Такое направление опасно более, нежели когда-либо. Мы приближаемся постепенно к тому времени, в которое должно открыться обширное позорище [27] многочисленных и поразительных ложных чудес, увлечь в погибель тех несчастных питомцев плотского мудрования, которые
27
Поз'oрище (церковнослав.) – зрелище. – Ред.
28
Еп. Игнатий Брянчанинов. Сочинения. СПб., 1905. Т. 4. С. 323–324.
В одном из писем он говорит о той страшной беде, которая грядет на наш народ за его легковерность разным чудесам: «Бедствия наши должны быть более нравственные и духовные. Обуявшая соль [29] (см.: Мф. 5: 13) предвещает их и ясно обнаруживает, что [наш] народ может и должен соделаться орудием гения из гениев, который, наконец, осуществит мысль о всемирной монархии…». Святитель Игнатий называет «обуявшей солью» состояние Православия в России, «гением из гениев» – антихриста, и наш народ – орудием его всемирного воцарения.
29
Обуявшая соль (церковнослав.) – испорченная, потерявшая силу. – Ред.
Как же христианину относиться ко всему, что предстает как чудо? Святитель Игнатий, обращаясь к Священному Преданию Церкви, говорит о необходимости большой осторожности: «Христианские аскетические наставники заповедуют не обращать особенного внимания на все вообще явления, представляющиеся чувствам душевным и телесным: заповедуют соблюдать при всех вообще явлениях благоразумную холодность, спасительную осторожность».
Он дает замечательный совет: «Святые Отцы повелевают подвижнику молитвы при случающихся явлениях вне и внутри себя пребывать равнодушным к ним и не внимать им, не признавая себя достойным видения святого. Они завещают, с одной стороны, не порицать явления, чтоб не подвергнуть порицанию святое, а с другой – никак не вверяться явлению, поспешно признав его истинным, чтоб не впасть в сеть лукавого духа…» Это предупреждение распространяется на любого христианина, оказавшегося перед лицом необычного явления. Данный совет может быть выражен кратко: «Не хули и не принимай!» Но, увы, ради чуда многие готовы отказаться и от веры своих святых отцов, устремляясь к иным богам (Втор. 6: 14).
Часто цитируемый святителем преподобный Григорий Синаит (XIV век) призывает: «…никогда не принимай, если что увидишь чувственное или духовное, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или Ангела, или святого какого, или бы свет мечтался и печатлелся в уме. ‹…› Но узревший что-либо мысленно или чувственно и приемлющий то… легко… прельщается… Бог не негодует на того, кто тщательно внимает себе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть… но паче похваляет его, как мудрого…»
Святоотеческий опыт указывает, прежде всего, на важнейшие критерии правильной духовной жизни. И первым из них является не чудо, не прозорливость и прочее, а видение подвижником своего личного нравственного и духовного несовершенства, своей греховности, глубокой болезненности самой природы человеческой и невозможности лишь собственными силами ее исцеления. Как писал преподобный Петр Дамаскин (VIII век), первым признаком начинающегося здравия души является видение грехов своих бесчисленных, как песок морской [30] . (Этим, кстати, христианская антропология принципиально отличается как от гуманистической, так и от всех других религиозных антропологий, отрицающих наследственную порчу человека.) В богословии эта «генетическая» поврежденность человека именуется первородным грехом. Это видение необходимо для правильного духовного развития человека по той причине, что без него невозможно приобретение смирения – основы всей духовной жизни.
30
Святой Петр Дамаскин. Творения. Книга первая. Киев, 1902. С. 33.
О безусловной важности смирения говорит грехопадение первого идеально созданного человека. Событие это лежит в основе понимания всего христианского учения о человеке и спасении.
Поэтому только личное опытное познание своего несовершенства, проистекающее из опыта правильной духовной жизни, видения своих грехов и той глубокой поврежденности человеческой природы, которую сам человек не в состоянии исцелить никакими подвигами, дает возможность понять необходимость Христа, уверовать в Него как Спасителя и породить истинную веру, «непадательную», делающую человека святым. Такое духовное состояние именуется смирением и является залогом сохранения человека от возможного повторного отпадения от Бога, дает ему возможность вечного пребывания в Боге-любви.
И, напротив, как пишет святитель Игнатий, «не сознающий своей греховности, своего падения, своей погибели не может принять Христа, не может уверовать во Христа, не может быть христианином (хотя бы формально был им. – А. О.). К чему Христос для того, кто сам и разумен, и добродетелен, кто удовлетворен собою…» [31] .
Как приобретается такое видение себя? Преподобный Симеон Новый Богослов (XI век) отвечает: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи» [32] . Это «исполнение» имеет две основные ступени, или два делания: телесное и душевное (духовное). Святой Исаак Сирин так говорит о их соотношении друг с другом: «Телесное делание предшествует душевному, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не снискал телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому что последнее рождается от первого, как колос из голого пшеничного зерна. А кто не имеет душевного делания, тот лишается и духовных дарований» [33] .
31
Еп. Игнатий Брянчанинов. Сочинения. СПб., 1905. Т. 4. С. 378.
32
Цит. по: Еп. Игнатий Брянчанинов. Сочинения. СПб., 1905. Т. 4. С. 9.
33
Авва Исаак Сириянин. Слова подвижнические. М., 1858. Слово 56. С. 399.
Автор жития преподобного Сергия иеромонах Никон, повествуя о последовательности шагов в духовном восхождении Преподобного, также замечает: «Святые отцы строго различают в духовной жизни две степени, два состояния: крест деятельный и крест созерцательный. Первое состояние есть страдный, многоскорбный, узкий путь креста, время подвига, усилий и борьбы с самим собою – с ветхим человеком, и с врагами спасения – миром и диаволом. Второе состояние есть упокоение сердца в Боге, глубокий мир души, Христовою благодатию победившей страсти, очищенной, просветленной, и в таинственном общении с Богом обретшей еще здесь, на земле, залог блаженства небесного» [34] .
34
Иеромонах Никон. Житие и подвиги преподобного Сергия Радонежского. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1904. С. 191.
Прекрасно пишет об этих двух ступенях в духовной жизни преподобный Паисий Величковский (XVIII в.). Оценивая духовную жизнь, прежде всего, как внутренний подвиг умной молитвы, он учит:
«…пусть будет известно, что по писанию святых и богоносных отцов наших, есть две умные молитвы: одна новоначальных, принадлежащая деянию, а другая совершенных, принадлежащая видению; та – начало, а эта – конец, потому что деяние есть восхождение видения… Пусть будет известно (говорю к подобным мне препростым), что весь монашеский подвиг, которым, при помощи Божией, понуждался бы кто-нибудь на любовь к ближнему и Богу, на кротость, смирение и терпение и на все прочии Божии и святоотеческие заповеди… на пост, бдение, слезы, поклоны и прочии утомления тела, на всеусердное совершение церковного и келейного правила, на умное тайное упражнение молитвы, на плач и размышление о смерти: весь такой подвиг, пока еще ум управляется человеческим самовластием и произволением, с достоверностью называется деянием…