Шрифт:
ГЛАВА 1
ГЛАВА 1
– Папочка, родненький, помоги! Я, кажется, человека убила.
Голос дочери в трубке звучит истерично и загнанно. Половина слов тонет в задушенных влажных всхлипах. И на какую-то долю секунды я даже позволяю себе поверить в то, что мне это все послышалось.
– Еще раз, Мил, внятно. Что случилось?
Наплевав на толпу ожидающих моего решения подчиненных, тяжело поднимаюсь из кресла.
– Я в аварию попала. Точней, человека сбила, – ревет дочь. – Кажется, это девушка.
Да плевать
– Что значит «кажется»? Ты же не скрылась с места аварии? – в затылке леденеет не просто так. Мозгов у Милки, как у колибри. В кого только, спрашивается? Я вроде не дурак. Да и мать ее там, где надо, умная. А вот мелкая…
– Нет, я тут сижу-у-у-у, – заходится воем Милана, а я с облегчением выдыхаю. В панике ей могло прийти в голову все что угодно. Если бы свалила – добавила бы мне проблем. Тут и так пока не очень понятно, как все разруливать буду. Ну да ладно. На месте разберемся.
– Вот и сиди. Геолокацию Степану моему скинь. Я сейчас подъеду. Ты сама-то как?
– Нормально, – шмыгает носом дочь, и на том мы с ней прощаемся. По пути к дверям жестом выцепляю начальника юротдела.
– Поедешь со мной, Вить. Милка моя в аварию попала. Похоже, есть жертвы, – тихо ввожу юриста в курс дела. Сердце под дизайнерским пиджаком колотится как ненормальное, хотя, казалось бы, за столько лет отцовства мне уж пора было выработать иммунитет к Милкиным выходкам. Но нет. Дочь каждый раз находит способ, как достать меня до печенок.
– Я не по этой части, Роберт Константиныч, – теряется Мохов. – Это ж уголовка.
– Если сам не потянешь, потом кого-нибудь подключим, а пока лучше ты, чем никого. Есть на примете толковые спецы? Рябцев? Маликян? Гуров? – сам же и накидываю варианты.
– Сейчас Рябцева наберу. Если он в городе – возьмется. Маликян под завязку загружен, только вчера за обедом жаловался. А Гуров, если мне не изменяет память, укатил на Кипр.
Сухо киваю, только в лифте сообразив, что не потрудился распустить собравшихся в конференцзале, а это не меньше дюжины моих ключевых сотрудников, которым наверняка есть чем заняться, пока их босс разгребает дерьмо за своей великовозрастной дочуркой. Набираю зама:
– Леша, мне надо срочно отъехать. Заканчивайте без меня.
– Роб, ты что? Завтра же подписание! Китайцы…
– С китайцами мы все уже утрясли. На подписание я приеду. А в остальном – на кой я держу такой штат?!
На Лешку меня срывает не по делу, тут и ежу понятно. Но тот глотает. Знает, что под горячую руку мне лучше не попадать. Уже привык. Сбрасываю вызов. Ловлю на себе взгляд Мохова:
– Ну, вы хоть в общих чертах обрисуйте, как ее угораздило, – объясняет тот свой интерес.
– Вить, ты ж там со мной был. Она ревет – два слова связать не может. Подробностей я не знаю. Говорит только, что сбила женщину.
– А скорую догадалась вызвать?
– Твою мать! – растерянно провожу по голове. И снова достаю телефон. К счастью, Милка отвечает после первого же гудка.
– Да, пап. Ты скоро?
А голос такой, как в три года, когда она со всей дури шмякнулась с высокой горки, на которую ей строго-настрого запрещено было лезть. Я тогда чуть не поседел, а надо было себя беречь. Потому как это было только началом.
– Скоро. Мил, а ты скорую вызвала?
– Нет, – теряется она. – Там люди сразу звонить начали. Я и не стала.
– Люди? – шумно выдыхаю носом. – Да откуда ты знаешь, куда эти люди звонят, Мил? Может, журналистам! В скорую звони, я тебе говорю! Сейчас же. Это может быть расценено как смягчающее обстоятельство, ну? Сечешь?
– Смягчающее обстоятельство? – заходится в рыданиях пуще прежнего Милка. – Меня что, будут судить?! Папочка! Я не хочу. Миленький, сделай что-нибудь.
Если честно, в целях профилактики Милке бы не помешало хоть раз за свои поступки ответить. Но, блядь! Она – мой единственный ребенок. Кем я буду, если ее не вытащу? Связей в нужных местах у меня хватает. Денег тоже. А у Миланы впереди вся жизнь.
– Я сделаю, Мила. Конечно, сделаю. Ты, главное, в скорую позвони.
– И про освидетельствование ее предупреди, Роберт! – бесцеремонно вмешивается в наш разговор Мохов.
– Конкретизируй.
– Пусть ни на какие экспертизы не соглашается. А то мало ли.
Сжав челюсти, юркаю в заботливо приоткрытую водителем дверь. Могла ли Милка прыгнуть за руль бухой? Хочется думать, что ее колибри-мозг не усох окончательно. Если вдруг узнаю, что села вмазанная – ей хана. Никакого суда не надо. Сам душу вытрясу. Убиться же могла, дура! А с богом я бы уже не порешал.
На счастье или на беду, накуролесила Милана в центре. От моего офиса рукой подать. Если верить минутным стрелкам, прошло чуть больше четверти часа с тех пор, как дочь сообщила мне об аварии. А вот что действительно странно – то, как долго не едет скорая. Иду к Милкиной спортивной бэхе, вокруг которой собралась толпа, а взгляд какого-то черта соскальзывает на темноволосую фигуру, что сломанной куклой лежит поодаль. В затылке тянет. С намокших под дождем волос капает. А я даже не заметил, когда тот дождь начался. Как назло, девчонку раскатало у самой ливневки. Мокрая вся. Пиздец. Резко сворачиваю и, разрезав плечом толпу, склоняюсь над Милкиной жертвой. Выглядит та… как жертва дорожного происшествия. Лучше и не скажешь. Кожа мертвецки белая, даже веснушки, коих у нее на лице миллион, поблекли.
Твою ж мать, доча, вот просто, твою же мать!
– Пульс есть, – с облегчением гляжу на Виктора.
– Отлично. Теперь бы еще неотложка поторопилась. Наша ситуация серьезно усложнится, если девчонка преставится, – шепчет он мне на ухо.
– А то я не знаю, – рычу в ответ и в который раз за этот бесконечный день прикладываю осточертевший телефон к уху. Есть у меня контакты… И зава лучшей в столице клиники. И самого министра здравоохранения. Девчонка должна выжить, во что бы то ни стало. К счастью, я даже не успеваю толком объяснить суть своей проблемы, как к месту аварии прибывает карета скорой, а следом за ней – менты. Подхожу ближе к Милкиной бэхе. Завидев меня, дочь вылетает из машины и с ревом бросается на грудь. Стресс у девочки – это сразу видно. Трясет, как под напряжением. Ужас. Но, может, хоть теперь что-то осознает!