Шрифт:
Глава 1
– Марьванна, это куда поставить?
Я вздрогнула, так и не привыкнув за восемь лет, что работаю учительницей, к этому анекдотическому Марьванна. Махнула рукой:
– Ой, Даш, да брось. Я сама приберусь.
– Мы поможем, нам нетрудно. И уйдем сразу, вы, наверное, устали. Столько людей пришло Игоря помянуть!
Я покосилась на дверной проем, из которого хорошо просматривалась гостиная. Конечно, многие к этому времени уже разошлись, но кое-кто из соседей и одноклассников моего покойного мужа еще остался. Одни разговаривали, сбившись в кучки, другие и впрямь помогали. Лиза Горева счищала объедки с тарелок в мусорное ведро, Алька Радова
– Иван, тебе достаточно! – сквозь тихий бубнеж собравшихся прорезался недовольный голос новой пассии свекра. Я тихо вздохнула. Может, Покровский хоть ее послушается. Мои увещевания на этого мужчину совершенно не действовали. Вероятно, потому что я, понимая его желание забыться, была недостаточно твердой, в то время как Эмме твёрдости было не занимать.
Мазнув напоследок тоскливым взглядом по ее статной фигуре, я вернулась к своим делам:
– Это вот тут сложи. Загружу в посудомойку, когда домоет предыдущую партию.
А что? Кому-то в этом доме нужно было заняться домашними делами. Подруга свекра за такую неблагодарную работу браться не спешила, а его домработница некстати слегла с давлением.
– Да, конечно. – Дашка приподнялась на носочки, сгружая стопку тарелок на барную стойку. – Может, еще что-то нужно сделать?
– Нет, Даш. Идите. Я и правда устала. Тоже к себе пойду.
Поминки мы справляли в большом доме, а я жила в примыкающем к нему гостевом флигеле, куда муж привел меня после свадьбы. Мы поженились с Игорем сразу после того, как он окончил институт. Денег на достойное по его меркам жилье у нас не было, так что пришлось соглашаться на флигель, как компромиссный вариант – жить в одном доме с Покровским-старшим мне показалось неправильным, и как бы Игорь не настаивал на своем, в итоге вышло по-моему.
Пока народ расходился, я прибиралась и забивала холодильник контейнерами с оставшейся после поминок едой. Помочь по хозяйству мне труда не составило. Гораздо сложней было притворяться убитой горем вдовой. Нет, конечно, смерть Игоря и для меня стала трагедией, но глупо отрицать тот факт, что если бы я по-настоящему любила мужа, его уход, даже год спустя, переживался бы гораздо сложней. Может, я бы даже начала пить, как свекор, а потом, как наш трудовик, дышала бы на детей перегаром...
Представив это, я истерично хмыкнула. Тут же зажмурилась, застыдившись своей истерики. Окинула кухню придирчивым взглядом и, не найдя больше причин оставаться, вышла через французское окно на веранду, а там уж до моего флигеля было рукой подать – по тропинке, через самый настоящий сосновый бор. Небольшой, но все же! До столицы каких-то семьдесят километров, а у нас вон какая красота. Жаль съезжать. Но съезжать, как ни крути, надо. Пусть мы и живем каждый на своей территории, в деревне уже начались пересуды. Придумывали про нас со свекром… всякое. Вот и какой толк, что он баб как трусы меняет, если люди, один хрен, про нас языками чешут? А я учительница – такие сплетни мне ни к чему. К тому же я их до конца жизни наелась, еще когда ко мне Игорь стал клеиться.
Зайдя в свой домик, первым делом скинула надоевшие туфли и с удовольствием пошевелила пальцами на ногах. Прошла на кухоньку. На поминках мне на нервной почве кусок не лез в горло, да и теперь не хотелось есть, а вот чая, да, я бы выпила. Прямо в чашке заварила сбор, которым меня угостила местная травница. Обняла ладонями теплые керамические бока и с тоской уставилась на догорающее за рекой солнце. Вроде тепло еще было, всего-то пятнадцатое сентября, но в воздухе, будто напоминая, что мне не мешало бы поторопиться с переездом, густело предчувствие надвигающихся холодов. И так целый год прожила тут на птичьих правах, считай. Потому как… ну кто я Ивану Сергеевичу? Жена покойного сына? И все. Даже не мать его внуков. Не успели мы с Игорем, хотя как раз из-за желания иметь детей я и согласилась выйти замуж за этого мальчика.
Ох, как он меня добивался! Просто измором брал. Обещал всякое… То, о чем мечтает каждая сиротка – свой дом, любящую семью, достаток! И как он в свои юные годы понимал, на какие кнопки надо надавливать – не знаю. А началось все, когда сразу после института мне дали классное руководство в единственном на всю школу выпускном классе. Вот так «повезло»! И это я еще не знала, почему мне, совсем зеленой, так легко старшеклассников отдали. Да просто никто другой их не хотел брать: шебутные, наглые, шумные, самоуверенные донельзя, мнящие себя взрослыми, а на деле просто большие дети.
Думала, тот год никогда не закончится. Игорь мне с первого дня жизни не давал, подкатывал дерзко, свято уверенный в своей мужской привлекательности. Хотя – ну какой мужской, господи… Пацаном он был. Всерьез я его не воспринимала. И когда он демонстративно ушел с выпускного с какой-то девочкой, только вздохнула с облегчением, решив, что, наконец, от него избавилась. Но Игорь, как оказалось, сдаваться не собирался. И пять лет потом нет-нет да и вспоминал обо мне. Как будто бы уже особенно ни на что не надеясь, но и не сдаваясь. Пер четко по накатанной.
И наверное, даже закономерно, что однажды он подвернулся мне под горячую руку. Настроение было дерьмовое, тоска сжирала, ничего не клеилось, знакомые подружки постепенно выходили замуж, рожали детей, а я все одна, да одна. А единственный мужчина, который нравился, на меня не смотрел… И неудивительно. На что смотреть-то? Ни сиськи, ни письки, и жопа с кулачок. Так еще бабушка про меня говорила, посмеиваясь. Нет, были бы деньги лишние, с этим, наверное, можно было что-то сделать. Красивым нарядом, модным окрашиванием и макияжем. Но откуда деньги у молодой учительницы? Мне даже просто чтоб не помереть с голоду, нужно было еще и репетиторством подрабатывать. Старый газовый котел в бабулином покосившемся домике сжирал в холода едва ли не ползарплаты. А еще ведь за электричество нужно было платить и интернет, без которого я в своей работе обойтись не могла никак.
В один из таких дней Игорь и подвернулся. Просто встретились посреди улицы, он поздоровался и пошел за мной. Страшно отчего-то стало. Может, от взгляда его невменяемого. Я забежала в дом, хотела захлопнуть дверь у него перед носом, да только Игорь оказался сильней. Зашел вслед за мной, прижал к промерзшей стенке в сенях.
– Ну что опять? Долго ты еще от меня будешь бегать? Что не так, а? – встряхнул, аж зубы клацнули. Сейчас я думаю, что никакой великой любви там не было, просто, разбалованный отцом, он привык получать все, что хочется, а я не давалась. – Я же все для тебя. Хочешь? Что там? Цветы? Шампанское? Ты о чем мечтаешь, а, Марь Ванна?
Смешно, но и сам Игорь, и его друзья-одноклассники звали меня по имени-отчеству.
– Отпусти, Игорь! Поставь меня…
К двадцати трем Игорь возмужал, так что я болталась в его руках, не касаясь ногами пола.
– У тебя же даже никого нет! Ну ладно, был бы. Я бы понял – любовь – то, се… Слушай, а может, ты вообще лесбиянка?
От возмущения я сделала то, что ни одна учительница, даже бывшая, не должна делать – отвесила этому оборзевшему олуху звонкую оплеуху. А он в ответ… нет, не ударил, но так рванул мой старенький пуховичок, что тот затрещал по швам, и на губы набросился, там, у стенки. Как-то извернулся. Содрал курточку, свитер. Хотя я отбивалась, кричала, глупая: