Что уж, мы уж, раз уж, так уж...
Шрифт:
— Я предлагаю, — начал Диоген, — что надо ехать в школу. Там украли, оттуда и надо плясать.
— А я предлагаю, — возразил Брыня, — что надо ехать в Думу. Взять охрану за хибок, и вытрясти из них все, что они знают.
— А чего они могут знать? — Спросил Диоген.
— Кто принес Вольфовичу диск! — Ответил Брыня.
— Диск Вольфовичу мог подсунуть любой депутат. — Рассудил Иван. — Паренька похитить труднее, чем подсунуть диск. А, чой-то у нас, Никанор молчит?
— Я думаю, — начал Никанор, — что нам в тюрьму надо.
Друзья,
— Ну? — Спросил Брыня.
— Если рассматриваются любые идеи, — Диоген шмыгнул носом, — то можно еще и утопиться, удавиться, застрели…
Брыня зажал гному рот. Тот вытаращил глаза, но не дергался. Подержав немного, Брыня отнял руку и шепнул Диогену:
— Бесполезно.
— Почему? — Тоже шепотом спросил гном и оглянулся.
— Потому что Никанор, домовой. Он как бы есть, и его, как бы нет. Пуля насквозь пройдет, как через туман. По воде, как посуху ходит. Сквозь стены проходит.
Диоген таинственно посмотрел на Ивана.
— А Иван, — продолжил Брыня, — пока жену не найдет, ему никакого вреда невозможно причинить. А он ее долго не найдет. Сам посуди, где он дурочку отыщет?
Диоген кивнул и оглядел Брыню с головы до ног.
— Хм! — Усмехнулся Брыня. — Я побратим Перуна. Я неистребим, как русский народ, как птица Феникс.
— А я?
— А мы тебя в обиду не дадим. Где мы еще такого прикольного гнома найдем?
— Я вот, что-то не вижу связи между нашим делом и тюрьмой? — Прервал свои раздумья Иван. — Изложи свой план, Никанор.
— Ну. — Никанор задумался. — Плана нет. Просто я подумал, что похищение человека, это же криминал?
Его друзья кивнули.
— А раз криминал, — продолжал Никанор, — то надо в тюрьму к Сидору. Он у нас в семье, по криминальным делам, собаку съел.
— А Сидор разве кореец? — Изумился Диоген. — Он же твой родной брат.
— Береги трусы, Диоген, а то ветром сорвет. — Никанор оттянул резинку Диогеновых трусов и отпустил, хлопнув этой резинкой тому по животу. — Сидор у нас «тюремный». Он смотрящий по тюрьмам, зонам и всяким СИЗО. Он подскажет или поможет.
— А в этом, что-то есть. — Высказался Брыня. — Только как в тюрьму попасть?
— Ну, с этим проблем не будет. — С видом знатока ответил Иван. — Законы России таковы, что, соблюдая один закон, ты нарушаешь другой. Так что все кругом виноваты. Значит решили. — Подытожил он. — Едем в тюрьму.
— Эй, други! — Диоген встал в полный рост, придерживая трусы. — Прямо по курсу, какой-то перец с полосатой палочкой.
— А чего ему надо? — Спросил Иван.
— Не знаю. — Диоген пожал плечами. — Палочкой размахивает, на обочину показывает. Может, хочет, чтобы мы его подвезли?
— Пусть печь сама решает: остановиться или нет. — Решил Иван. — Она из нас самая умная. Она даже правила дорожного движения знает.
Печь решила остановиться. Она съехала на обочину шоссе и затормозила в трех метрах от инспектора. Тот не торопился подходить. Он разглядывал во все глаза то, что остановилось перед ним. Его предупредили, что будет транспортное средство, закамуфлированное под печь, но перед ним была самая настоящая печка. Он был в этом уверен на сто процентов, так как родился и жил в деревне, пока не загремел в армию. В армии, один дружок, посоветовал ехать на дембель в Москву и устраиваться в гаишники. Он сказал, что гаишники, самые богатые менты, потому что полные хозяева на дороге. Им даже лень зарплату получать. Выяснилось, что он наврал, но не на много. От зарплаты гаишники не отказываются.
Он стал медленно обходить вокруг печи, в надежде увидеть все то, что могло бы доказать, что перед ним действительно транспортное средство. Четыре пары глаз шагали с ним нога в ногу. Вернувшись на то место, с которого начался осмотр, Семкин снял фуражку и почесал макушку.
— Ну, и как же она ездит? — Спросил он, задрав голову, чтобы видеть ездоков.
Все четверо пожали плечами. Семкин сунул руку в карман и пощупал пакетик с наркотиком.
— А где у нее багажник?
Четверка переглянулась и снова пожала плечами. Семкин оглянулся на кусты с омоновцами. Хорошо им там. Встрянут, когда надо. А он тут, как идиот, должен придумывать, к чему придраться.
— Кто водитель? — Хмуро спросил он.
— А ты чего хочешь-то, парень? — Подал голос Диоген, приглаживая бороду.
— Я вам не парень, а представитель власти, лейтенант Семкин. Слезайте со своей печи и предъявите документы.
— Вань! Вань! — Никанор потянул Ивана за рукав. — Ты слышал? Он представитель власти. Если мы ему морду набьем, то он нас в тюрьму заберет.
— Ну, я даже не знаю. — Иван сомневался. — Вроде бы, не за что морду бить.
— А мы так, ни за что. — Предложил Никанор. — Нам же в тюрьму надо?
— Надо.
— Ну вот! Значит, придется морду набить.
Было видно, что Иван сомневался. Он посмотрел на Никанора, потом на инспектора.
— Ну, я даже не знаю. — Повторил он. — Он же нам ничего не сделал?
— Как, не сделал? — Напирал Никанор. — Вон, он чего-то от нас требует.
Иван посмотрел вниз, на инспектора и спросил:
— Вы что от нас хотите?
— Что? Что? — Заорал Семкин. — Права ваши предъявите! Совсем оборзели автомобилисты.
— Видишь, Вань? — Подначивал Никанор. — Орет! Голос повышает! Разреши, я ему в морду дам.
— Подожди, Никанор. Не спеши. — Иван повернулся к Диогену. — Диоген, дружище, предъяви лейтенанту наши права.
Диоген, единственный, из друзей, стоявший на ногах, принял торжественную позу и продекламировал:
— Мы имеем право на жизнь, на свободу, на работу, на отдых и на жилье!
Семкин разинул рот и тупо смотрел на Гнома, который раскланивался под аплодисменты своих друзей.
"Да они же психи!" — Мелькнуло в голове. — "А вдруг буйные? И ОМОН не успеет, как в клочья разорвут".