Что уж, мы уж, раз уж, так уж...
Шрифт:
— Значит так! — Он вытер лоб и шею носовым платком. — Всех четверых в камеру. Завтра за ними приедут.
— Товарищ полковник. — Дежурный высунулся из окна. — Этот четвертый, не с ними был. Он в префектуре буянил.
— Был в префектуре, а стал с ними. И пусть доказывает им… — Полковник показал пальцем в потолок. — А мы скажем, что взяли их вместе. Упустили одного? Ну, смотрите, если кто проболтает! — Он потряс кулаком.
Осмотрев присутствующих строгим взглядом, он погрозил пальцем и пошел к себе, заложив руки за спину.
— Строгий он у вас. — Сказал Диоген
— Разговорчики! — Дежурный ударил дубинкой по прутьям решетки. — Будете говорить, когда вас спросят.
— Ты мне рот не затыкай. — Диоген погладил косичку. — Ты должен быть с горячими руками, холодным сердцем и чистой головой.
— Ваш друг все перепутал. — Шепнул мужчина Брыне. — Лучше их не раздражать, а то дубинками изобьют.
— Вообще-то, — сказал Брыня, вставая, — мы имеем право говорить, когда захотим, а не когда спросят. — Он повернулся к Ивану. — Вань! Дозволь пошалить. Что-то не пахнет здесь соблюдением законности.
— Успокойся, Брыня. — Иван посмотрел на сержанта. — А вы, держите себя в рамках закона.
— Нет, вы видели? — Не унимался сержант. — Они еще права качают! А вот я сейчас всем по почкам… — Он покрутил головой, кого-то увидел и крикнул. — Серега! Не хочешь размяться? Обезьяны борзеют.
— Можно и размяться. — Из коридора раздался скучающий голос. — А то, что-то в сон клонит.
К решетке подошел огромный милиционер. Он гнул в руках дубинку и оценивающе рассматривал задержанных. В окно дежурки, высунулась голова офицера, и улыбнулась. Стали подходить свободные сотрудники. Зрелище обещало быть интересным. Единственное, что немного настораживало, так это то, что задержанные улыбались. Но, как говорится, и не таких обламывали. Сержант открыл замок решетки и проскользнул в «обезьянник». За ним втиснулся громила. Брыня, по-кошачьи, проскользнул им за спины, взял обоих за воротники и, развернув лицом к решетке, вонзил их головы между прутьями. Все было проделано так быстро и ловко, что у зрителей удивились только глаза, а губы продолжали улыбаться.
— Если есть еще желающие, — предложил Брыня, — то поднимите руки.
Желающих не нашлось. Мало того, зрители забыли, что они являются работниками правоохранительных органов, и должны усмирять хулиганов. Они подались назад и уперлись в стенку, оставив на произвол судьбы своих товарищей. В наступившей тишине было слышно, как потеет Серега, которого минуту назад, клонило в сон.
— Ну, если желающих больше нет, — Объявил Брыня, снимая свой брючный ремень, — тогда приступим к Ликбезу.
Он осмотрел свои жертвы. Положил руку на спину здоровяка, отчего тот обреченно засопел.
— Извини, Серега, но ты виноват больше, чем этот прыщ. — Он показал на сержанта. — Да и мяса на тебе больше. Итак! Правило первое: уважай задержанного хотя бы за то, что он может оказаться невиновным!
Рука с ремнем рухнула вниз, стегнув по толстой заднице. Местное эхо погнало по коридорам, насыщенный болью, вопль толстяка.
— Правило второе: уважай задержанного хотя бы за то, что он может оказаться потерпевшим.
Эхо, в отличие от государственного аппарата, работало на совесть.
— Правило третье: уважай задержанного хотя бы за то, что он, отсидев, может тебе все припомнить.
— Что здесь происходит? — Около решетки нарисовался полковник.
Толстяк ответил ему яростным воплем.
— Распустил ты своих подчиненных, полковник. — Брыня вдел ремень в брюки и подошел к начальнику. — По-хорошему, тебя бы следовало выпороть. Да ладно. Еще успею.
— Что вы себе позволяете? — Уже тише и не так угрожающе, произнес тот.
— Я позволил себе то, что, похоже, принято делать у вас в милиции. А именно: пользуясь тем, что вам не смогут оказать сопротивление, потому что вы представитель закона и поэтому сильны, вы сами творите произвол. Я сделал то же самое. Никто из вас не может оказать мне сопротивление, поэтому я сделал, что посчитал нужным.
— Ну, ни фига себе! — Раздался голос Никанора. — Стоило мне отлучиться на минутку, как вы тут бардак устроили. Я что, должен сидеть здесь и смотреть на эти задницы? Брыня! Оставь их в покое.
Брыня развернулся. На него глядели веселые глаза домового.
— Нашел брательника?
— Какой ты шустрый. Сообщил, что жду по такому-то адресу. Должен подойти.
Сотрудники отделения зашевелились. Они стали указывать на Никанора пальцами.
— Товарищ полковник. — Зашептал подбежавший дежурный офицер. — Это тот, который сбежал. Чего делать-то будем?
Полковник не знал, что делать. В таких ситуациях, нарушители у него, умывались кровавыми слезами. Сегодня был не тот случай. Пристрелить бы их, при попытке к бегству, но сомнения глодали так, что и на курок не нажмешь. Выяснилось, что внутренние органы так прогнили, что стали жить по воровскому закону: кто сильнее, тот и прав. Никто, даже не пытается освободить этих двух идиотов.
— Господа. — Обратился полковник к задержанным. — Не желаете ли пройти в изолированную камеру, со всеми удобствами в углу? Вы можете там поговорить, и вам никто не помешает.
— Вот это дело. — Никанор обрадовался. — Камера нам подойдет. Да, Вань? У нас же свои секреты. Да и поесть надо.
— Поесть не помешало бы. — Согласился Брыня. — С утра маковой росинки не было. Парня этого с собой возьмем. Пойдешь с нами? — Обратился он к мужчине.
Тот согласно кивнул головой.
— Ну и правильно. — Воскликнул Диоген. — Так надежней будет.
— Безопасней. — Поправил Брыня.
— А я так и сказал.
— Да ну тебя. — Огрызнулся Брыня и повернулся к полковнику. — Давай, веди в свой «люкс».
Когда дверь в камеру, куда вошли задержанные, закрылась, полковник облегченно вздохнул. Год до пенсии, и на тебе. Это не террористы, какие-нибудь, и не бандиты. С теми все проще. Чуть что — стреляй. А тут такое подсунули, что слов нет. А этот дед? Какая силища! А энергетика! Смотрит, аж к земле пригибает. Не завидую следователю, который будет вести его дело. Слава Богу, что завтра их увезут. Ох, дожить бы до завтра!
— Если я сегодня о них еще раз… — Он задумался. — Если вы еще мне… Я вам… Я не знаю, что…