Что видела собака: Про первопроходцев, гениев второго плана, позд-ние таланты, а также другие истории
Шрифт:
Берньери и Амбади полагают, что влияние первого впечатления предполагает наличие у людей особой иррациональной способности формировать глубокие суждения о других. В ходе экспериментов Амбади с целью отвлечения давала наблюдателям некую умственную задачу — например, запомнить последовательность чисел в процессе просмотра видеокассет, — но их суждения об эффективности преподавателей остались неизменными. Однако когда она попросила наблюдателей хорошенько подумать, прежде чем дать оценку, процесс стал давать сбои. Сознательное обдумывание все портит. «В этом процессе задействуются довольно примитивные мозговые структуры», — размышляет Амбади.
В первое мгновение мы получаем информацию, которая и является определяющей для понимания человеческого характера, ведь заключения, к которым
Берпьери и Амбади говорят о существовании хорошей развитой формы человеческой интуиции. С одной стороны, отрадно об этом слышать, поскольку при встрече с незнакомцем мы, получается, можем сразу же узнать о нем нечто важное. Другими словами, мне не стоит беспокоиться из-за невозможности найти внятное объяснение своей симпатии к Нолану Майерсу: если подобные суждения формируются без участия сознательного мышления, значит, они не поддаются объяснению.
Но есть один момент, который не может не вызывать беспокойства. Я считаю Нолана Майерса воспитанным и приятным молодым человеком, однако за нашу короткую встречу я так и не понял, честен ли он, эгоцентричен ли, работает ли лучше в группе или сам по себе. Я не узнал ни об одной принципиально важной особенности его личности. Тот факт, что люди, видевшие одно только рукопожатие, приходят к тем же заключениям, что и люди, проводившие подробное собеседование, свидетельствует также о том, что первоначальное впечатление имеет слишком большое значение — оно окрашивает все дальнейшее восприятие.
Приведу пример. Я спросил у Майерса, нервничает ли он перед новым этапом в жизни — началом самостоятельной работы? Вполне разумный вопрос — помню, как сам волновался в такой ситуации.
Не пугает ли его график работы? О пет, ответил оп, в школе он работал по 80-100 часов в педелю. «Волнуешься ли ты по поводу каких-то аспектов, в которых ты не очень силен?» — задал я следующий вопрос.
Его ответ прозвучал довольно резко: «Аспекты, в которых я не силен, или аспекты, в которых я не смогу разобраться? Думаю, вы это хотели спросить. Есть масса тем, о которых я не имею пи малейшего представления, но в которых при соответствующих условиях и соответствующем стимулировании я могу разобраться». В своих записях рядом с этой репликой я сделал пометку «Классный ответ!». Помню, как почувствовал легкое возбуждение, которое ты как интервьюер испытываешь, когда поведение собеседника совпадает с твоими ожиданиями. Поскольку с самого начала я решил, что Нолан мне правится, в его ответе я услышал твердость и уверенность. Если бы с самого начала я решил, что оп мне не нравится, то его ответ я бы воспринял как надменный и хвастливый. Первое впечатление представляется самореализующимся ожиданием: мы слышим то, что рассчитываем услышать. Интервьюер априори настроен на лучшее.
3
При знакомстве с Ноланом Баллмер, Партови и я делали прогноз. Мы смотрели на его поведение в нашем присутствии — как он говорил, как держался и как, казалось, мыслил — и делали выводы относительно того, как он может вести себя в иных ситуациях. Помните, я решил, что Майерс из числа тех, кому захочешь позвонить накануне важного экзамена. Прав ли я был, делая такой вывод?
Этот вопрос давно интересует психологов. В конце 1920-х в ходе одного известного исследования психолог Теодор Ньюкомб изучал экстравертность среди подростков в летнем лагере. Он установил, что мальчик, много говорящий в одной ситуации — например, за обедом, — с высокой степенью вероятности продемонстрирует такую же говорливость в такой же ситуации и в будущем. Мальчик, проявляющий любопытство за обедом в понедельник, вероятнее всего, будет проявлять любопытство за обедом в четверг. Но его поведение в одной ситуации почти ничего не говорит о том, как он поведет себя в иной ситуации: по тому, как ребенок ведет себя за обедом, нельзя предсказать, как оп будет вести себя, скажем, во время дневных игр.
В ходе недавнего исследования на тему добросовестности, проводившегося среди студентов колледжа Карлтон, исследователи Уолтер Мишель, Нил Латски и Филипп Пик доказали, что аккуратность оформления письменных работ или пунктуальность студентов никак не связаны с регулярностью посещения занятий, порядком в комнате или опрятностью внешнего вида. Наше поведение в данный конкретный момент времени больше связано с особенностями ситуации, чем с неким неизменным внутренним компасом.
Это умозаключение вступает в очевидное противоречие с нашей интуицией. В большинстве случаев мы предполагаем, что в различных ситуациях люди проявляют одни и те же качества. Мы привычно недооцениваем важную роль, которую играет в поведении людей контекст. Полученные в ходе эксперимента Ньюкомба в летнем лагере результаты, доказавшие отсутствие последовательности в проявлении таких качеств, как разговорчивость, любознательность и коммуникабельность в разных ситуациях, были зафиксированы воспитателями лагеря в процессе каждодневных наблюдений. Но когда в конце лета воспитателей попросили выразить свое общее впечатление о детях, они описали их поведение как в достаточной степени последовательное.
«Мы заблуждаемся, пребывая в уверенности, что способны каким-то образом распознать, "прочесть" характер незнакомого человека, — говорит Ричард Нисбетт, психолог из Мичиганского университета. — Когда вы проводите с кем-то часовое собеседование, то не воспринимаете ваше общение как образец поведения этого человека в целом, не говоря уже о том, что это общение вряд ли будет репрезентативно. Вы думаете, что видите голограмму, нечеткое, размытое изображение, но при этом целостную личность».
Нисбетт упомянул своего постоянного коллегу Ли Росса, преподавателя психологии в Стэпфорде. «Один семестр он преподавал статистику, а другой читал большой курс но гуманистической психологии. Потом получил студенческие отзывы. В одних он описывается как холодный, отстраненный, суровый, мелочно требовательный и нервный. А в других как чудесный, отзывчивый человек, искренне увлеченный проблемами общества и развитием студентов. Словно Джекил и Хайд. В обоих случаях студенты считали, что знают настоящего Ли Росса».
Психологи называют это явление — фиксацию на предположительно неизменном качестве и игнорирование роли контекста — фундаментальной ошибкой атрибуции. Если мы подкрепим эту ошибку тем, что нам известно о поспешных суждениях, собеседование обрастает еще большими проблемами. Я не только позволил первому впечатлению повлиять на свои дальнейшие суждения о Майерсе, но и предположил, что во время интервью со мной оп вел себя так же, как и всегда. Не стоит, конечно, считать собеседования бессмысленными: то, что я узнал о Майерсе — что мы с ним отлично ладим, — я никогда бы не узнал из резюме или рекомендательных писем. Все дело в том, что наша беседа оказалась менее полезной и потенциально более дезориентирующей, чем я предполагал. Получается, что наиболее значимый человеческий ритуал — беседа с незнакомым человеком — это настоящее минное иоле.
Вскоре после знакомства с Нолаиом Майерсом мне довелось пообщаться с консультантом по работе с персоналом из Пасадины Джастином Менкесом. Работа Менкеса заключается в выуживании смысла из личных бесед лицом к лицу, и он согласился провести со мной часовое собеседование так, как его, по мнению самого Джастипа, следует проводить. Общение с ним напоминало общение с психиатром, за исключением того, что вместо многих месяцев или даже лет, требуемых для получения результатов, Менкес умудрился раскрыть мои секреты за один сеанс.
Возьмем, сказал он, часто задаваемый вопрос, к примеру: «Опишите несколько случаев, когда ваша работа подвергалась критике. Как вы справлялись с этим?» Вся проблема, по словам Мсиксса в том, что ответ кандидата предугадать очень просто. «Я работал над одним проектом, по не все получалось так хорошо, как хотелось бы, — начал он бубнить иронично-серьезным топом. — Мой начальник сделал мне несколько конструктивно-критических замечаний. И я переделал проект. Было неприятно. Но мы все разрешили к обоюдному согласию».