Что взять с собой на память о Земле. Сборник поэзии и прозы

Красовская Ирина

Да и банальное чувство жадности, бедности – воспоминание о голодных студенческих годах, которое сидит в подсознании и боится выбросить несвежий кусочек торта, ведь завтра можем голодать. Как успокоить тот давний голод, который приваривал стенки желудка к позвоночнику, а ночью

поднимал с кровати и, переваривая свой же желудочный сок, требовал хоть какой-нибудь еды, ну хоть грамулечку, капельку. В студенческом общежитии гуманитарного ВУЗа, где мы ожесточённо дрались за еду с тараканами и парнями с 8-го этажа, это была целая философия, игра на выживание. Когда нужно было следить за закипающим чайником, в котором «тайно» варились пельмени, чтобы никто не догадался, так как из кастрюль они (пельмени) испарялись практически незаметно, а килька в консервной банке приравнивалась к деликатесу, наравне с плавлеными сырками «Дружба».

Когда к некоторым студентам приезжали зажиточные родственники с домашней колбасой, пахнущей чесноком, квашенной капустой и многоэтажным домашним тортом Наполеон, от запаха которого можно было потерять сознание, начинался тяжелейший депрессивный период. Богатейшие, дразнящие, слюно-пускающие насыщенные домашние запахи доносились из-за дверей и терзали обоняние до полусмерти, а нам оставалось пить заваренный по 10 раз жёлтоватый чайный пакетик и заедать сухой булкой с жидким вареньем.

Иногда кто-нибудь сжаливался над нами и угощал какой-нибудь Едой, тогда, да! Слава! Слава! И Благодарение! Мы ели ЕДУ, настоящую, вкусную, а не кабачковую икру и тёртое яблочное пюре из банки за 7 копеек, которые можно было потом сдать в приёмо-сдаточном

пункте, где мы были постоянными клиентами и нас поимённо знали приёмщики тары Петры Васильевичи.

В кулинариях мы пили густой персиковый сок, чтобы наполнить хоть чем-то желудок, а безумными глазами виртуально поедали бутерброды и пирожные из витрин. Иногда мы воровали пустые бутылки со столов… Мы были голодны, дерзки и предприимчивы, мы жили одним днём, заглушая голодные крики желудка, в парке, мы громко читали Есенина и Сашу Чёрного, мы так хотели быть счастливыми и сытыми.

Прощай моя голодная молодость, весёлая, безумная и безвозвратно ушедшая вместе с моими однокашниками, мечтами и обещаниями. Прощай и ты, мой Голод, прощай навсегда, ведь сейчас всего достаточно. Сейчас другое время, другие цели и задачи.

Вспомни, что было написано на плакате нашей общей кухни на 9-м этаже: «Non ut edam vivo, sed ut vivam edo” (Надо есть для того, чтобы жить, а не жить для того, чтобы есть.) Клянусь, Сократ не даст соврать.

Зелёный змий

– Будь здоров, Петя.

–Будь здоров, Коля.

На кухне две девочки восьми и пяти лет чокаются кружками с чаем и, забавляясь, изображают пьяных: с косыми глазами и невнятными речами. На столе – остатки обеда: паштет, вкривь и вкось толсто намазанный на ломти хлеба, пожелтевшее сало в солёной корочке, чуть покрытые плесенью, уродливо-огромные маринованные огурцы и пустые бутылки водки.

Конец ознакомительного фрагмента.