Что я думаю о женщинах
Шрифт:
После официальной церемонии устроили вечеринку, из которой я не помню ничего, кроме пьяного братания с Крисом Сандерсом. Стыдно говорить, но я признался, что восхищаюсь его талантом, да и Крис, кажется, на похвалу не скупился. После хорошей попойки со мной такое не редкость. Во хмелю готов любить всех и каждого, а потом просыпаюсь с болью в висках и отвратительным вкусом во рту.
Зрение сфокусировалось, и я увидел на прикроватном столике что-то блестящее. Статуэтка Эллен Куэрк! У меня сердце упало: целая тонна, как же я ее довезу?! Я быстро встал, принял душ и оделся. Потом уложил статуэтку и смокинг
Причины для спешки были, и довольно серьезные. Ариадна жила одна, за исключением крупного паука за застекленным шкафчиком. Однажды мне уже доводилось ночевать у Ариадны, и редакторше не терпелось, чтобы ее «взяли силой». Она расхаживала по дому в полупрозрачном хачатике, постоянно кашляла, выдыхала из глубоких, похожих на пещеры ноздрей черный дым и называла меня то зайчиком, то пупсиком, будто я был переодетым в женское платье Тони Кертисом, а она сексуально озабоченным консьержем.
Поймай она меня тем утром, наверняка заставила бы выслушать подробнейший рассказ о дружбе с покойной Эллен Куэркиотом, как молодежь продолжает дело Эллен, когда ее стокилограммовое тело превратилось в траву на Хайгейтском кладбище.
Дописывая записку шефине, я услышал над головой какое-то шевеление. Проснулась! Все, медлить нельзя! В сотую долю секунды — она бы и пикнуть не успела — я схватил вещи и поспешил на шумные, залитые светом улицы.
Джина ждала меня на станции Стокпорт. Я заранее позвонил с Юстона и объяснил, где встречаемся. А еще сообщил, что она вышла замуж за везунчика. Когда поезд подъезжал к Стокпорту, я высунулся из окна и увидел на платформе задумчиво глядящую в пустоту супругу. Вагон остановился, и я помахал ей как в фильме про войну: обвешанный орденскими лентами герой возвращается домой к любимой. Увы, она смотрела совершенно в другую сторону и меня не увидела. Да, Джина предпочитает не военные саги, в которых любимые пробираются друг к другу сквозь толпу, а триллеры: люди натыкаются на стены, падают и принимают уборщиков за президентов.
Я вышел на перрон, жена меня заметила и бросилась навстречу. Выглядит не очень: лицо бледное, короткие темные волосы всклочены, будто она только что из постели выбралась. Я опустил сумку, и мы обнялись прямо посреди платформы. Встречающие беззвучно проклинали нас: мол, с ума сошли, пройти мешают.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.
— Отвратительно, но очень счастлива.
— Я тоже счастлив!
— Тогда пошли! Давай рассказывай!
— О чем?
— О призах, наградах…
— Может, потом?
— Тогда покажи!
— Джина, не сейчас, чуть позже, они в сумке, на дне!
— Нет, давай посмотрим!
— Говорю же: они на дне!
— Ладно… Хотя бы как они выглядят?
— Ну, чек на пятнадцать штук похож на обычный чек. На пятнадцать штук, представляешь?
Джина взвизгнула от восторга.
— Вместе с ним вручили скульптуру: ни дать ни взять кусок дерьма!
— Неужели? Она действительно похожа на дерьмо?
— Нет, на перо, воткнутое в дурацкую чернильницу. А вот с премией памяти Эллен Куэрк деньги, к сожалению, не вручают, только статуэтку: леди с избыточным весом.
Джина достаточно осведомлена о моем отношении к феминизму
Мы сошли с платформы и спустились по ступенькам.
— Представляешь, оказывается, у нас есть книга Эллен Куэрк! Вернее, не у нас, а у тебя, — поправилась жена. — А называется она… «Жизнь женщины», что ли?
— Близко, но не совсем, — сказал я. — «Женская доля».
— О чем она?
Пришлось задуматься. Великий труд Эллен Куэрк я не читал и, думаю, не читал ни один человек на свете. Эта книга вроде «Улисса» или «Подходящего жениха», которые вы открываете, «потому что нужно», но, не понимая, о чем речь, с легким сердцем закрываете на пятнадцатой странице. Однако, не желая казаться неучем в глазах человека, мнением которого я дорожу, я проговорил:
— Ну, в общем, это автобиографический роман о женщине, которая чувствует себя вдвойне отвергнутой: во-первых, потому что женщина, а во-вторых, потому что лесбиянка.
— Это я знаю. Так на обложке написано. Застигнутый врасплох, я решил ей отомстить.
— Что, Джина, только обложки рассматриваешь? Хоть раз на целую книгу замахнись!
Она рассмеялась и в шутку меня ударила. Мы вышли на стоянку. Половина третьего, солнце нещадно плавило асфальт.
— Как думаешь, к чему это приведет? — спросила супруга, когда мы устроились на раскаленных сиденьях белой малолитражки. За рулем, естественно, Джина.
— К чему приведет что?
— Ну, то, что тебя наградили… Наша жизнь как-то изменится?
Она имела в виду: «Как это отразится на семейном бюджете?» Я вздохнул.
— Дорогая, точно не знаю. По крайней мере какая-то известность появится. Теперь я не просто хлыщ, а хлыщ-лауреат. Думаю, этой псевдославой неплохо воспользоваться и взяться за книгу…
Вот уже несколько лет я пытаюсь написать серьезную работу о том, что мужчины-представители среднего класса так и не приняли феминизм, а для достижения своих низких целей просто научились притворству и политкорректности. Рабочее название книги — «Тайный шовинист»… Тема довольно скучная, и я понимал: если в ближайшем будущем я не найду такого же скучного издателя, она утратит актуальность, ведь на дворе 1994-й, и образованные люди подустали от сексуальной тематики. Сейчас еще изображают вялый интерес, однако вскоре даже притворяться перестанут. Мужчины и женщины начнут считать друг друга людьми непонятными, заблудшими и годными лишь для случайных связей.
— Гай, откуда ты материал возьмешь? — Нечаянно проскочив на красный свет, Джина нахмурилась. — Пойми меня правильно, тема, конечно, интересная, но… о ком ты будешь писать? Где эти «тайные шовинисты»? То есть они наверняка существуют, просто я ни одного не встречала.
Я малодушно промолчал.
В небольшом особняке, что в Хейзл-Гроув, графство Чешир, мы жили втроем: Джина, ее младшая сестренка Натали и я. Поженились мы четыре года назад, когда была жива моя теща, а теперь, увы, остались только две темноволосые сестренки, которым нравилось иметь в доме поборника феминизма. Каменный особняк знавал трагедии, но я был в нем вполне счастлив, пописывая дрянные статьи в окружении женского смеха, музыки и тампонов. Любителям примет сообщаю точный адрес: Шепли-драйв, дом тринадцать: