Что значит быть студентом: Работы 1995-2002 годов

Марков Алексей Викторович

Характерно, что самоназвание описываемых в записке лиц — «тетки» — калька распространенного французского вульгаризма «tantes» (в смысле «гомосексуалисты»), что вписывает и эту сторону русской жизни в европейский контекст. Слово могло прийти в Россию разными путями — посредством французов, живших в Петербурге, благодаря русским путешественникам, через литературу и т. п. Да это и не столь важно: главное — это отсутствие разрыва между русскими и европейскими реалиями.

В заключение мы хотели бы отметить, что дальнейшее изучение как данного текста, так и материалов, обнаруженных нами в связи с фигурирующими в нем лицами и событиями, открывает новые возможности для обсуждения проблемы появления и развития современных личности и общества в России, их национальной специфики на европейском — прежде всего германском и французском — фоне, представлений о человеческом теле, публичном и частном и др. Долгое время игнорировавшиеся исследователями, подобные тексты встречаются в отечественных архивах, по всей видимости, не реже, чем в других странах, и заслуживают самого пристального внимания.

РГИА. Ф. 1683. Оп. 1. Д. 119. Л. 1–13 [494]

По поводу переданного мне Вашим Превосходительством, при письме известного лица, анонимного заявления о развившемся в столице мужеложестве [495] долгом считаю представить на благоусмотрение Ваше некоторые сведения, имеющиеся уже в вверенном мне Управлении по означенному предмету.

Порок мужеложества существует уже несколько лет, но никогда не принимал такого размера, как в настоящее время, когда нет, можно сказать, ни одного класса в Петербургском населении, среди которого не оказалось бы много его последователей. Как результат полового пресыщения, порок этот главным образом осуществляется людьми богатыми, для которых сношения с женщинами сделались уже ненавистными, и если кружок этих лиц и пополняется затем людьми неимущими, молодыми, то лишь как жертвами, служащими для удовлетворения первых, причем жертвы эти питают весьма часто глубокое личное презрение к подобного рода промыслу, но отдаются ему тем не менее, хотя и с отвращением, ради выгод и приобретения средств к веселому и легкому существованию.

494

Нижеследующие комментарии (В файле — № сносок с 495 по 507 — прим. верст.) составлялись с учетом публикации Константина Ротикова в «Невском архиве» с тем, чтобы избегать ненужных повторений. Однако в ряде случаев мы дополняли или корректировали приводимые Ротиковым факты; иногда — если это представлялось важным — выделяли его источниковедческие наблюдения.

495

Автор документа мало знаком с принятыми на тот момент в отечественной и зарубежной медицинской литературе описаниями гомосексуального поведения. Представление о гомосексуализме как медицинской патологии, кардинальным образом меняющей поведение личности, складывается в риторике врачей именно во второй половине XIX столетия и, насколько это сегодня очевидно, тесно связано с общими «параметрами» дискуссии о том, что мы называем сексуальностью, как они сложились еще в XVII–XVIII веках (см.: Foucault М.Histoire de la sexualit'e. Т. I: La volont'e de savoir. Paris: Gallimard. 1976). Ныне стала общим местом констатация того, что сами по себе наблюдаемые специалистом «плотские удовольствия» не предопределяют их интерпретации и могут быть описаны по-разному, а их концептуализации зависят от мировоззренческого, социально-культурного и, до известной степени, политического контекста эпохи. Оказавшись научным объектом, они в то же время становятся фактом культуры. Упомянутый «контекст» допускает различные стратегии интерпретации, пользующиеся, однако, одним и тем же словарем/совокупностью словарей (только поэтому они оказываются результатом деятельности современников и понятны им — то есть взаимопереводимы). Так, сексуальные практики, описываемые с недавних пор как «гомосексуализм», оказались к концу прошлого века привязанными к понятиям «патология» и «дегенерация» (моральная/физиологическая). Однако, относимые к миру негативно-маргинального — по отношению к ценностям «среднего буржуа», — они получили весьма различные интерпретации в рамках одного и того же терминологического круга (ср.: Mosse G. L.Masculinity and the Decadence // Sexual Knowledge, Sexual Science: The History of Attitudes to Sexuality / Eds. Porter R., Teich M. Cambridge: Cambridge University Press, 1994. P. 251–266). Неудивительно, что профессиональные различия между специалистами-медиками, писавшими на эту тему, сильно влияли на формирование и развитие объяснительных стратегий. Лечащие врачи-психиатры ставили акцент на физиологических и психических изменениях у пациента-гомосексуалиста (врожденных или приобретенных). Такой подход продемонстрирован, в частности, в широко известных русским врачам текстах французского доктора А. Тардьё по судебной медицине (Tardieu A.'Etude m'edico-l'egale sur les attentats aux moeurs. 7-е изд. Paris, 1878). Судебно-медицинские эксперты выделяли прежде всего тему моральной «дегенерации», насилия, совращения и привычки. Сочинения таких немецких авторитетов, как Й. Л. Каспер (Практическое руководство к судебной медицине. СПб., 1872), оказали сильное влияние на их российских коллег. Таким образом, один и тот же набор фактов мог быть представлен как следствие глубоких перемен в психике больного либо как проявление социально опасной «дурной привычки». Разумеется, такое чистое разделение двух подходов никогда не имело места, но помогает понять разницу в «пафосе». Тема приобретенного порока и слабого волевого контроля улиц с врожденными «противоестественными наклонностями», кажется, приобрела доминирующее значение в текстах русских врачей о гомосексуализме. Даже у такого «натуралиста», сторонника Ломброзо, как В. М. Тарновский, проблема «приобретенной педерастии» играет не меньшую роль, чем наследственные причины ( Тарновский В. М.Извращение полового чувства. Судебно-психиатрический очерк // Вестник клинической и судебной психиатрии и невропатологии. Вып. II. СПб.: К. Риккер, 1884. С. 1–108). В. М. Бехтерев в этюдах конца века рассматривает гомосексуализм в перспективе складывания в конкретных жизненных обстоятельствах соответствующих психологических установок и рекомендует гипноз (в качестве элемента комплексной терапии) для снятия этих «наваждений» (см., например: Бехтерев В. М.Лечение внушением превратных половых влечений и онанизма // Обозрение психиатрии, неврологии и экспериментальной психологии. 1898. № 8. С. 587–597). Таким образом, российская медицина оставляла большое пространство для этической дискуссии с социальными импликациями. Риторика «биологической дегенерации» и «вымирания нации» если и звучала здесь, то не так громко, как во Франции рубежа веков.

Возмутительно циничные подробности этого рода разврата, как он практикуется, передаются в следующем виде, а именно: 1-й — когда мужчина, вследствие полового возбуждения, вводит свой член в задний проход другого мужчины и таким образом совершает половой акт; 2-й — когда мужчина вводит свой член в рот другого, причем последний щекочет член языком и таким образом удовлетворяет первого; 3-й — когда мужчина вводит свой член между ляжек другого; 4-й — когда мужчины взаимно онанируют; 5-й — когда мужчина совершает половой акт с молодым человеком или мальчиком посредством одного из четырех первых видов, но при этом чувствует потребность, чтобы в его собственный задний проход вводил член другой мужчина более возмужалый и по возможности с большим членом, и 6-й — когда молодой мужчина, представляя собою проститутку, удовлетворяет за деньги любого мужчину на все способы.

Последователи всех упомянутых видов мужеложества как летом, так и зимою сходятся в разных местах. Тетки, как они себя называют, с одного взгляда узнают друг друга по некоторым неуловимым для постороннего приметам, а знатоки могут даже сразу определить, с последователем какой категории теток имеют дело.

Летом тетки собираются почти ежедневно в Зоологическом саду, и в особенности многолюдны их собрания бывают по субботам и воскресеньям, когда приезжают солдаты из лагеря и когда свободны от занятий юнкера, полковые певчие, кадеты, гимназисты и мальчишки подмастерья [496] . Солдаты Л. Гв. Конного полка, кавалергарды, казаки, как Уральцы, так и Атаманцы, приходят в Зоологический сад единственно с целью заработать несколько двугривенных без всякого с их стороны труда. Они знают почти всех теток в лицо, и вот солдат, проходя мимо одного из них, многозначительно взглядывает на него и направляется в сторону ватерклозета, оглядываясь, следует ли за ним тетка. Если тетка идет, то в ватерклозете он делает вид, что отправляет свои естественные нужды, и старается показать свой член. Тетка становится рядом, и если член действительно большой, то щупает его рукой и платит солдату 20 коп. Подобного рода щупанье тетка проделывает несколько раз в вечер и, выбрав себе член по вкусу, отправляется с солдатом в ближайшие бани, где употребляет его в задний проход, или, наоборот, солдат употребляет туда же тетку, за что и получает от него от 3–5 рублей [497] .

496

В литературе того времени рассуждения о маргиналах как главном товаре для гомосексуалов из «высшего света» — общее место. Автор руководства по «судебной гинекологии» ограничивает круг юридических казусов из петербургской практики делами банщиков (из числа бывших крестьян), нанявшихся к обезумевшему старику-помещику молодых людей без определенных занятий и т. п. (Мержеевский В.Судебная гинекология. Руководство для врачей и юристов. СПб.: Б. Г. Ямпольский, 1878. С. 238–255). В. Тарновский указывает на исключительную «снисходительность» русского простолюдина к «барским забавам», передавая истории дворников и прислуги ( Тарновский В. М.Извращение полового чувства… С. 69–72).

497

На рубеже 1870–1880-х годов услуги проститутки на петербургском рынке оценивались в среднем в 50 копеек. Ср.: Левина Н. Б., Шкаровский М. В.Проституция в Петербурге (40-е гг. XIX в. — 40-е гг. XX в.). М.: Прогресс-Академия, 1994. С. 23.

С юнкерами, кадетами, мальчишками подмастерьями тетки проделывают то же самое, но только с тою разницею, что щупают их за задницу и, найдя ее соблазнительною для себя, угощают их в саду и затем отправляются с ними на квартиру или в баню. По будням в Зоологический сад тетки отправляются поздно, а до того времени гуляют по Конно-Гвардейскому бульвару. Кроме того гуляют в других садах, по Невскому, заходят в кондитерские, где смотрят, нет ли молодежи. Солдаты и молодые люди, желающие, чтобы их пощупали за члены и заплатили за это, вертятся близь писсуаров у Аничкина моста и близь ватерклозета на Знаменской площади, у Публичной библиотеки и у Михайловского сквера, куда тетки также заглядывают. Зимою тетки встречаются: в среду — в балете, в субботу — в Цирке, Михайловском и Малом театрах, по понедельникам в кафе-шантанах, откуда непременно отправляются ужинать в гостиницы, из которых особенно часто выбирается один ресторан, считающийся как бы клубом теток [498] . Здесь они пользуются большим почетом, как выгодные гости, и имеют даже к постоянным услугам одного лакея, который доставляет в отдельные кабинеты подгулявшим теткам молодых солдат и мальчиков.

498

Речь, вероятно, идет о ресторане Палкина, ибо «один лакей» — скорее всего, Зайцев, «лакей в ресторане Палкина» и «сводня», согласно списку персоналий в конце документа. См.: Ротиков Константин.Эпизод из жизни «голубого» Петербурга // Невский архив: Историко-краеведческий сборник. III / Сост. А. И. Добкин, А В. Кобак. СПб.: Atheneum-Феникс, 1997. С. 454–455.

По воскресеньям зимою тетки гуляют в Пассаже на верхней галерее, куда утром приходят кадеты и воспитанники, а около 6 часов вечера солдаты и мальчишки подмастерья. Любимым местом теток служат в особенности катки, куда они приходят высматривать формы катающихся молодых людей, приглашаемых ими затем в кондитерские или к себе на дом. Во время праздников и на Масленице тетки днем гуляют на балаганах, а вечером в манеже, где бывает масса солдат и мальчишек, специально приходящих, чтобы заработать что-нибудь от теток [499] .

499

См. примеч. 2. (в файле — примечание № 496. — верст.).

Для большего общения богатые тетки устраивают вечера, балы, на которых они являются в сопровождении своих любовников. Один из таких балов еще недавно был по случаю новоселья в одной роскошно убранной квартире почти в центре города, при этом сам хозяин и некоторые из теток были в дамских платьях. Гостям был подан сначала чай с коньяком, закуска, после чего они танцевали почти до 4-х часов, когда сервирован был роскошный ужин. За ужином вина подавались в гигантских стеклянных членах и провозглашались тосты, соответствующие этому рауту, причем в числе других выделялся тост за отсутствующих высокопоставленных покровителей общества и в особенности за одно высокопоставленное лицо, считающееся высшим покровителем [500] . После ужина началась страшная, возмутительная оргия. Мужчины-дамы разделись голыми и в таком виде стали продолжать танцы. В кабинете на роскошной турецкой мебели виднелись в полутьме пьяные группы теток, которые сидели друг у друга на коленях, целовались, щупали друг друга за члены и онанировали; тут же лежал отдельно один из гостей, совсем голый, напоминающий своим телосложением женщину (под комическим названием «Нана»), и перед ним несколько других мужчин, целующих и щупающих его. Оргия продолжалась до утра, после чего все разъехались попарно с своими мужчинами-дамами, некоторые домой, а некоторые в гостиницы и бани. Прислугою на таких вечерах обыкновенно не стесняются, потому что она подобрана из своих.

500

Нельзя исключать, что автор имеет в виду великого князя Сергея Александровича Романова, ставшего в 1891 году московским генерал-губернатором. См. о нем во вступительной статье.

В организации общества теток самым деятельным органом являются так называемые «сводни» — это лица, занимающиеся приисканием невинных мальчиков для развратных теток и дающие у себя иногда приют, за деньги конечно, всем случайным педерастам, сошедшимся на улице. Все члены общества связаны между собою особого рода клятвою, практиковавшеюся когда-то в масонских ложах [501] , которая обязывает их помогать друг другу и всеми возможными способами охранять свое ремесло от опасности преследований, а также доставлять нуждающимся места или покровительство сильных, что не представляется для них особенно трудным, ввиду того, что к обществу теток принадлежат большею частью лица, служащие в Министерствах и занимающие выдающиеся как на службе, так и в обществе места.

501

К началу 1890-х годов появились первые исследования по истории российского масонства XVIII — первой четверти XIX века. См., в частности: 1) Пекарский П.Дополнения к истории масонства в России XVIII столетия. СПб.: ИАН, 1869. IV + 224 с.; 2) Пыпин А.Хронологический указатель русских лож от первого введения масонства до запрещения его. 1731–1822. СПб.: М. Стасюлевич, 1873. 44 с.; 3) Опочинин Е.Несколько исторических сведений о франк-масонах. СПб.: МВД, 1883. 30 с.

Последствия этого зла, пустившего, по-видимому, глубокие корни в столице, в высшей степени разнообразны и вредны. Помимо извращения общественной нравственности и общественного здоровья, оно в особенности вредно влияет на семейное положение молодых людей, воспитанников почти всех учебных заведений и на дисциплину в войсках [502] . Многочисленные случаи самоубийств молодых людей в нескольких случаях обнаруживали, что это были жертвы педерастии, жертвы невольные, не имеющие достаточно силы воли, чтобы высвободиться от развратных уз, в которые они попали, тем более что главные развратители держали их в постоянном опьянении и не давали очнуться. В лучшем случае молодые люди, вместо самоубийств, покидали родительский дом, чтобы жить отдельно на счет своих содержателей-теток, и затем уже бесследно исчезали для своих родных надолго, если не навсегда.

502

Ср.: Мержеевский В.Указ. соч. С. 241. Автор рассказывает о задержании унтер-офицера 45 лет и солдатского сына 19 лет за гомосексуальный акт поздним вечером близ полотна Царскосельской железной дороги (1871 г.). Замечание о деморализации нижних воинских чинов в бане могло быть спровоцировано процессом по делу артели петербургских банщиков, прирабатывавших в качестве гомосексуальных проституток (1860-е гг.): Там же. С. 238–241.

Деморализация же в войсках представляется фактом, не требующим доказательств. Нижний воинский чин, проводящий время в бане вместе с офицером, своим непосредственным начальником, не может не быть деморализован до последней степени, так что о поддержании строгой дисциплины тут едва ли может идти речь. В заключение я обязанностью считаю выразить, что все эти явления хорошо известны столичному обществу, которое в последнее время не скрывает уже своего негодования против бездействия властей за непринятие ими каких-либо мер к искоренению этого зловредного разврата. Ведомства Военное и Народного просвещения крайне встревожены распространением опасной заразы среди их подчиненных, и, как слышно, учебное начальство, напуганное уже прежним скандальным процессом о мужеложстве, касавшимся лица его ведомства — именно содержателя Гимназии Бычкова, намеревается, для отстранения от себя нареканий, потребовать строгого дознания по этому делу, ввиду слухов последнего времени. То обстоятельство, что никто из потерпевших не обращается до сих пор с жалобой к прокурору или вообще к судебному ведомству по поводу упомянутого преступления, объясняется, по-видимому, тем недоверием, которое сложилось в обществе после известных процессов названного Бычкова [503] и инженера Иолшина, когда оно убедилось, что судебные кары бессильны в этом отношении, ибо, несмотря на строгое осуждение названных лиц, развитие зла не только не остановилось, но еще более усилилось. Отсюда делается прямой вывод, что только мерами администрации может быть парализовано это зло, скрывающееся под благовидным покровом частных семейных вечеров и кутежей в гостиницах.

503

Имеется в виду процесс по делу Федора Федоровича Бычкова (1831 г.р.) — статского советника, директора одной из престижных частных гимназий С.-Петербурга, сына генерал-лейтенанта артиллерии и брата Афанасия Федоровича Бычкова, директора Императорской Публичной Библиотеки и члена Государственного совета. Процесс по делу Бычкова состоялся 9–13 сентября 1883 года в Петербурге, приговор был объявлен 27 сентября и вступил в законную силу 18 ноября того же года. Решением суда обвиняемый был признан виновным в: «1, в развращении воспитанников содержимой им гимназии Сергея Колонтарова, 13 лет, Петра Нозикова, 11 лет, и Николая Шульгина, 13 лет, посредством развития в них бесстыдными действиями порочной наклонности к мужеложеству (ст. 993 Уложения о наказаниях) и 2, в остановленных по независящим от него, Бычкова, обстоятельствам покушениях на мужеложество над названными воспитанниками Колонтаровым и Нозиковым (ст. 996 Уложения о наказаниях)» (РГИА. Ф. 1405. Оп. 83/84. Д. 10544. Л. 14). Кассационная жалоба осужденного была отвергнута Сенатом. Александр III, ознакомившись с обстоятельствами дела, собственноручно написал: «После всего прочитанного у меня никаких сомнений нет в виновности Бычкова» (Там же. Л. 13). Бычков был приговорен к ссылке на поселение в «места Сибири, не столь отдаленные» и к лишению всех прав состояния. В деле имеются прошения брата осужденного, вышеупомянутого А. Ф. Бычкова, и его теток Антуанетты де Вульферт, вдовы генерал-директора почт. Великого княжества Финляндского, графини Маннергейм и вдовы адмирала фон Шанц, оставленные без последствий. Спустя пять лет после приговора просьбы осужденного и его родственников наконец были услышаны. 30 ноября 1888 года император согласился на возвращение Бычкова в Европейскую Россию, в родовое имение в Ярославской губернии, и приписывание его к одному из податных сословий (Ф. 1405. Оп. 89. Д. 7686. Л. 16). Наконец в 1893 году Бычков был восстановлен во всех правах, кроме возвращения ему чина статского советника (Ф. 1405. Оп. 93. Д. 5729. Л. 10–11). Информация о процессе публиковалась на страницах петербургских газет, хотя и сугубо официально, без деталей и подробностей. Складывается впечатление, что петербургские читатели были и без того осведомлены о сути дела. Ср., например, корреспонденции: Новое время. 1883. 10 и 14 сентября; Санкт-Петербургские ведомости. 1883. № 247; Санкт-Петербургская газета. 1883. № 248. Изданных заметок следует, что процесс проходил при закрытых дверях, причем в выходные дни и в ночное время (последнее заседание закрылось в пятом часу утра 13 сентября 1883 г.).