Чтобы царствовал один в мире Черный Властелин
Шрифт:
— Еще днем нарвал, так и подумал, что может понадобиться.
— Что это? И вообще я не курю.
— А кто тебе предлагает курить? Веселящая арбузария. Тоже сильнодействующий препарат. Расширяет сознание.
— Что?! — возмутилась Аня.
— Я сказал, расширяет, а не изменяет. Алкоголь в этом плане гораздо опаснее.
Аня взяла самокрутку и осторожно вдохнула дым. Горло и носоглотку словно ободрало, она закашлялась, но все-таки затянулась еще раз. На этот раз прошло уже легче, дым был мягким и только слегка пощипывал. После третьей Вася самокрутку
Мировое пространство качнулось и… расширилось. Видимо, вместе с сознанием. Потому что действительно что-то изменилось. И снаружи, и внутри. Она как будто смотрела на себя сразу в двух проекциях — извне и из самой своей сердцевины. Это было странно. И любопытно. И как-то… волшебно. А еще пришло необычное ощущение всемогущества. И того, что все возможно.
Вот только боль ни фига не прошла. Даже еще сильнее стала.
— Она и не должна была пройти, — кивнул Вася. — Это для другого.
Он нагнулся и прошептал ей кое-что. Аня почувствовала, как запылали уши, шея, как огонь сполз ниже.
— С ума сошел?! — возмутилась она.
— Нет. При оргазме у женщин вырабатывается окситоцин — идеальное обезболивающее. Естественный аналог морфина.
— Но… если так, я могу и сама.
— Ты прекрасно знаешь, что это не то.
Его руки скользнули под рубашку, пробежали по груди, спустись по животу, ниже…
— Я не могу, — захныкала Аня.
— Почему?
— Но это… Черт, потому что это противно!
— Кому? Тебе?
— Нет, но…
— Думаешь, дракона можно испугать кровью? — усмехнулся Вася, нагнулся и коснулся языком ее живота.
— А ты меня случайно не сожрешь… в процессе? — уже сдаваясь, спросила она.
— Ну… разве что процесс растянется до утра. Глупенькая, нет, конечно.
Новая волна боли была словно жидкое кипящее пламя, но за ней уже бежала прохладная соленая волна желания — словно морская вода, заливающая огонь.
— Расслабься, — прошептал Вася. — Закрой глаза. Ни о чем не думай. Нет, лучше думай о том, что в следующий раз все будет по-настоящему. Для нас обоих.
Под закрытыми веками бушевало лиловое сияние. Боль не сдавалась, но под нежными, ласкающими прикосновениями начала прорастать наслаждением. Это была первая весенняя трава, пробивающаяся сквозь замученную зимой землю. Крошечные первоцветы — белые, желтые, сиреневые. Пальцы, губы, язык, теплое влажное дыхание — они словно стирали боль, которая спасалась, убегала, скручивалась тонкими ядовитыми змейками, пряталась в закоулках ее тела. Лиловое пламя с золотисто-зелеными отблесками сменилось густо-синим с холодным льдистым серебром. Ее окутывали облака, и боль осталась где-то далеко внизу, а за облаками уже угадывалось солнце — ближе, ближе… И рядом пронеслась стая лебедей — от их белоснежных крыльев веяло дивной прохладой. Каждая клеточка кожи, каждый оголенный, как электрический провод, нерв тянулись к солнцу — и вот оно вспыхнуло из-за облаков…
С глухим стоном Аня запрокинула голову назад, выгнулась, как натянутый лук. Последняя волна наслаждения накатилась и схлынула. От боли остались островки горящей лавы, но ее вполне можно было терпеть. Пытаясь отдышаться, она гладила Васины волосы, шею…
— Прости, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Мне надо умыться, а то я похож на вампира.
Аня зажмурилась и тихо засмеялась.
Но если бы она открыла глаза и посмотрела в сторону расщелины, может быть, увидела бы Славу, который стоял, прислонившись к стволу дерева. И выражение его лица ей вряд ли бы понравилось…
17. Планы меняются
Аня проснулась и обнаружила, что лежит, свернувшись калачиком, на бушлате. И что на ней, кроме оборванной белой рубашки, одни только стринги. Уже с раннего утра было жарко, духота обволакивала, казалась осязаемой, плотной, как волокнистая ткань, не пропускающая воздух.
Дракон устроился рядом — словно охранял свою принцессу. Казалось, он спит, но время от времени желтый глаз с вертикальным зрачком открывался и зорко оглядывал все вокруг.
— Как ты? — спросил Вася, заметив, что Аня проснулась.
— Терпимо, — поморщилась она и почувствовала, как загорелись уши, когда вспомнила о том, что произошло ночью. — Знаешь, я хочу пойти с тобой, когда ты будешь превращаться в эльфа. Или наоборот.
— Не самая приятная картина, — нервно дернул хвостом дракон. — Но… если хочешь…
— У него будут судороги, как у припадочного, — застегивая гульфик, ухмыльнулся вышедший из-за кустов Слава. — И вообще все это будет выглядеть так, как будто он собрался блевать с перепою.
— Какой же ты все-таки мерзкий, — брезгливо скривилась Аня. — Тебя от самого себя блевать никогда не тянет? Не удивительно, что ты в черные пластилины подался. Самая твоя должность. Мелкий подлый гад с большими амбициями.
— У меня не только амбиции большие, — нагло улыбнулся Слава. — Думаю, ты заметила. И судя по тому, что верещала, как кошка, тебе нравилось. Да и два дня назад, на озере, что-то не особо сопротивлялась. Тебе ведь все равно с кем, правда? Лишь бы хорошенько отодрали?
Аню словно кипятком ошпарило. Она медленно встала, сделала шаг к Славе, но Вася схватил ее за руку.
— Спокойно! — сказал, нет, приказал он. — Ты же видишь, он тебя провоцирует.
— Вижу, — кивнула Аня. — Вот только понять не могу, зачем. Какого черта ты вообще с нами поперся?
— А чтобы вам жизнь медом не казалась, — ехидно бросил Слава и пошел вдоль расщелины, насвистывая, пока его не скрыли высокие кусты.
Аня села на бушлат и закрыла лицо руками.
— Не было ничего, — пробормотала она. — Он хотел, но я…
— Перестань, — Вася положил лапу ей на плечо. — Еще не хватало оправдываться. Ну-ка, посмотри на меня!
Аня нехотя убрала руки и подняла глаза.
— Мне приснилось, что я вышла за тебя замуж, — сказала она и смущенно хихикнула.
— За дракона. У меня была фата, а ты был во фраке и без штанов.