Чтобы встретиться вновь…
Шрифт:
На следующее утро во время обхода доктор был настроен очень оптимистично.
— Помните, — сказал он Софи, — детей вы сможете иметь, так что забудьте о том, что произошло. Я уверен — следующего ребенка вы благополучно доносите. И еще одна хорошая новость — вы можете ехать домой.
Домой.
Первое, что пришло на ум, — «Кулаба Уотерс». Но эту мысль надо отбросить. Дом — это, разумеется, Лондон. Софи ждала прилива ностальгии, представляя себе лондонскую квартиру, но ничего подобного она не ощутила. Может быть, когда она увидит маму и Эмму, окажется среди своих вещей, то все вернется на круги своя?
И тогда она сможет вычеркнуть из памяти высокого темноволосого ковбоя, сможет забыть бескрайний аутбэк и низкий дом с железной крышей. Со временем этот эпизод ее жизни исчезнет из памяти как дурной сон.
Хотя кого она пытается обмануть? Марк — само совершенство. Она никогда его не забудет, не перестанет скучать по нему, потому что влюбилась в этого мужчину. И его таинственный аутбэк она уже почти полюбила. Ведь аутбэк — это часть Марка.
Софи побросала одежду в сумку и положила руку на живот — плоский живот, пустое чрево, где ее ребенку не удалось выжить. А она так хотела, чтобы он рос, так ждала, когда ее маленькая фасолинка превратится в пухленького, здорового младенца.
У нее подогнулись колени, и она опустилась на край кровати. Как же трудно свыкнуться с тем, что теперь у нее нет… да и не было никакой возможности выносить ребенка. И еще труднее смириться с тем, что конец ее беременности означает потерю Марка. Зачем она ему нужна без ребенка?
Она так надеялась, что он ее любит. Ведь ночью он шептал ей такие ласковые, нежные слова. Но днем он их ни разу не повторил… Да, от правды никуда не деться. Без ребенка Марку она не нужна. Она приняла решение уехать, но как же тяжело ей это далось! В глубине души она знала, что поступает правильно, что это — единственно верный путь. Она должна как можно скорее вернуться в Англию.
Марк был уже на полпути к Маунт-Айзе, когда зазвонил мобильник.
— Марк, это Софи. Хорошо, что я до тебя дозвонилась.
У него по рукам и спине побежали мурашки.
— Где ты? Я позвонил в больницу, но мне сказали, что тебя уже выписали.
— Да. Лечащий врач счел мое состояние удовлетворительным. Сейчас я в кафе в центре города. Где ты?
— В часе езды. Я везу твои вещи.
— Спасибо.
И это все, что она может ему сказать?
— Я созвонилась с авиакомпанией и заказала билет.
Марк покрылся холодным потом.
— Когда ты улетаешь?
— Около двенадцати. Я улетаю на побережье.
Он с такой силой вцепился в руль, что побелели костяшки пальцев.
— Почему такая спешка?
— Я пробуду два дня в Сиднее, — уклонилась она от прямого ответа. — И улечу домой в пятницу.
— Но разве это не слишком скоро? Разве тебе не нужно еще немного времени, чтобы прийти в себя?
— Со мной ничего не случится. Так будет лучше.
Лучше? Для кого?
— Мне не следовало так долго говорить, когда ты за рулем. Я поеду в аэропорт и встречу тебя там. Примерно через час.
— Пожалуйста, дождись меня, — закричал он. — Софи, нам надо поговорить. Это важно.
Но она уже отключила мобильник.
Софи стояла перед зеркалом в дамской комнате аэропорта. На ней была та одежда, которую ей положила в сумку Джилл: фиолетовая футболка с круглым вырезом и короткая джинсовая юбка. В резком освещении ламп дневного света она была похожа на умирающую героиню в финальном акте одной из маминых опер. При мысли о маме на глаза набежали слезы. Вчера вечером она хотела ей позвонить, но смелости не хватило признаться в том, что она опять потерпела неудачу.
Софи запудрила круги под глазами, нанесла на лицо тональный крем, затем — немного румян и помады на губы. Она взбила волосы, чтобы прическа выглядела попышнее, и вымученно улыбнулась своему отражению в зеркале.
Софи представила Марка, идущего по терминалу: высокий, сильный, в синих джинсах и ковбойских сапогах. Предмет ее обожания. Но когда она представила, как они будут прощаться, отражение в зеркале расплылось из-за слез.
Нет!
Сегодня она не станет плакать. Она должна стойко выдержать это испытание. Она будет храбро улыбаться Марку, прощаясь с ним, и не прольет ни единой слезинки.
Софи подошла к киоску. Она была слишком взволнована, чтобы пить кофе, поэтому купила бутылку воды и журнал, нашла удобное кресло, села и попыталась читать, но отвлечься от грустных мыслей ей не удалось. В журнале было полно историй о знаменитостях с их любовными проблемами. Какое ей дело до чужой сердечной боли, когда ее собственная боль невыносима? Она переключилась на кроссворд. Первые несколько ответов она сразу угадала и вписала в клеточки.
Надо сосредоточиться на кроссворде и тогда, возможно, она забудет о…
Софи уронила ручку, когда ее взгляд упал на длинные ноги, обтянутые джинсами, и коричневые сапоги. Она вскинула голову — перед ней стоял Марк в белоснежной рубашке, отчего казался еще более загорелым. Он выглядел в миллион раз неотразимее любого киногероя, и сердце у нее готово было выпрыгнуть из груди.
— Ты успел, — произнесла она, пытаясь улыбнуться.
Марк поставил на пол ее чемодан, а она вцепилась в свою дамскую сумочку.
— Мне нужен паспорт, — пролепетала она и стала лихорадочно рыться в вещах. — Чтобы зарегистрироваться на рейс.
Софи хотела было встать, но ноги не слушались. Марк мгновенно подхватил ее под локоть.
— Софи, это сумасшествие. Ты не выдержишь такого долгого перелета.
Она выпрямилась, изобразила улыбку и ощутила, как ее пронзило током от прикосновения его руки.
— Марк, со мной все в порядке. А в Сиднее у меня будет еще два на то, чтобы восстановить силы.
Он схватил ее за другой локоть и развернул лицом к себе. Его глаза сверкали, и ей сделалось страшно.
Почти не разжимая губ, он произнес: