Чучело (иллюстрации Екатерины Муратовой)
Шрифт:
И тут я увидела Димку – он бежал за нами следом. Он летел на всех парусах. Он спешил, чтобы спасти меня. Он ведь тогда еще думал, что он храбрый.
А я вскочила в калитку. Последнее, что я заметила, – это то, что стая окружила Димку, и последнее, что я услышала, – это их победный хохот.
Тебя дома не было, и я обрадовалась. А то мне пришлось бы рассказать тебе обо всем.
Я прильнула к щели в калитке. «Что же, думаю, Димка там делает, почему меня не догнал?» И увидела, что ребята уходили вверх по улице и Димка шел среди них и
Сначала я ждала Димку у ворот. Ждала-ждала, все глаза проглядела. Когда стемнело, пошла домой и там ждала-ждала… Потом не вытерпела, сил у меня ждать больше не было, понимаешь, дедушка, и позвонила Димке. К телефону подошла Светка.
«А Димки дома нет, – сказала она и быстро протараторила: – Жених и невеста, тили-тили тесто!»
Я засмеялась.
«А я прическу сделала, – говорю ей, – тетя Клава сказала, что я теперь красавица». Повесила трубку и стала веселиться, прыгала по комнате, танцевала под слова: «Тили-тили тесто, жених и невеста!»
В это время кто-то постучал в окно.
«Димка!» – закричала я и бросилась открывать окно.
В окно всунулась громадная медвежья морда. Ну прямо настоящий медведь! И как зарычит: «Ры-ы-ы!»
Конечно, я испугалась – и всякий бы испугался, – отскочила от окна, погасила свет, чтобы меня с улицы не было видно. А сама прижалась к стене и дрожу. И тут хлопнула дверь, и пришел ты, – сказала Ленка. – А я как закричала: «Кто там?…» Помнишь?
Николай Николаевич кивнул, что помнил. Он очень хорошо помнил этот день, потому что именно тогда он случайно заехал в деревню Вертушино, зашел к бабушке Колкиной, и та отдала ему «Машку».
Он и не мечтал об этом никогда, просто нет-нет да заезжал в Вертушино, чтобы побыть у Колкиной и полюбоваться на картину.
Это был небольшой холст, написанный с какой-то невероятной открытостью, – в этой девочке трепетала жизнь, и почему-то было очень страшно за нее – так она была не защищена перед миром. «Может быть, потому, что она после болезни и острижена?» – подумал он тогда.
Николаю Николаевичу посчастливилось найти эту вещь несколько лет назад, сразу, как он вернулся в родные места. Но ему и в голову не приходило заполучить ее. Старушка жила тихо и одиноко, и с жизнью ее связывали немногие привычные любимые вещи.
Бабушка Колкина редко покидала свою родную деревню, хотя Николай Николаевич и приглашал ее к себе в гости. Но однажды она появилась у него не предупредив, объявила, что приехала в районную поликлинику, за здоровьем, хотя врачам не доверяла и лекарств почему-то опасалась.
Николай Николаевич с радостью встретил старуху. И та долго и достойно пила чай, а потом, как бы между прочим, пошла по комнатам, бросая быстрые взгляды туда-сюда по стенам… Прошло довольно много времени. И вдруг случилось невероятное. Бабушка Колкина передала Николаю
Николай Николаевич заспешил. Он тут же отправился в дорогу и застал осунувшуюся старуху в постели, хотя дом был вымыт и вычищен, как перед большим праздником.
– Милый, – сказала бабушка Колкина нежным, певучим, но слабым голосом, – этой картинке место в твоем доме. Я тебе ее дарю.
Николай Николаевич стал отказываться, растерялся, предлагал, в конце концов, деньги.
– Денег не предлагай, – перебила бабушка Колкина, – не обижай старуху. Насчет подарка – так я давно решила. А если захочу когда-нибудь на нее взглянуть, то сама приеду к тебе.
Николай Николаевич вспомнил, что десять лет назад, когда он впервые попал к Колкиной в дом, она ему обрадовалась и сказала: «Вот умру, девчонку отдам тебе».
В тот день, когда он получил «Машку», он был счастлив как ребенок и спешил домой на всех парусах – ему хотелось, нестерпимо хотелось побыстрее добраться до дому и повесить картину на стену.
Еще в автобусе, когда он ехал из деревни, прижимая к себе холст, завернутый в старенькое льняное полотенце, вышитое крестом, им овладел совершенно идиотский страх, что картина куда-то испарилась, что «Машка» исчезла, а в руке у него просто чистый холст.
Николай Николаевич сам над собою смеялся: ну не сумасшедший же он! Тем не менее, как только он вышел из автобуса, сразу же, отойдя чуть в сторонку, быстро развязал картину и успокоился…
Он спешил домой, почти не разбирая дороги, попадая в лужи, натыкаясь на случайных прохожих. И вот тут, когда он ворвался в дом, когда внес «Машку» как драгоценность, его вернул к жизни Ленкин крик:
– Кто там?
Николай Николаевич ответил радостно:
– Посмотри, что я принес!..
– Тихо! – ответила ему Ленка откуда-то из темноты.
– Ты почему сидишь без света? – спросил Николай Николаевич и от волнения, в спешке, забыл, где находится выключатель.
Он уронил в темноте стул, чертыхнулся и наконец зажег свет и увидел испуганную Ленку.
Удивительно, до чего же он был недогадлив: просмотреть человека, который бок о бок жил с ним. Более того, горячо любимого и самого близкого человека, внучку, родную кровь. На что это похоже?
– Там за окном… медведь, – сказала она.
– Медведь?… Белый или серо-буро-малиновый? – радостно пошутил он.
– А я тебе говорю: там человек какой-то… – шепотом сообщила Ленка. – Он нацепил на голову морду медведя и хотел влезть к нам в окно.
После этого Николай Николаевич все же подошел к окну, открыл его, выглянул, чтобы успокоить ее, и сказал:
– Никого нет. В темноте что хочешь привидится. А ты испугалась, дурочка. А еще внучка майора, который прошел всю войну.
– Ты сам боишься чужих собак, сказала Ленка в свое оправдание.
– А кто же не боится чужих собак? – весело ответил он. – А вот черта лысого и медведей я не боюсь.