Чучело от первого брака
Шрифт:
За день до смерти Алексей в очередной раз появился дома. Надя сразу поняла: он чем-то сильно встревожен. Она стала задавать ему вопросы, Алеша сообщил, что к нему обратился знакомый из далекого прошлого. Он предложил Алексею сделку: Горев выполнит его просьбу. Совершенно не обременительную. А приятель сделает для Алексея все, что тот попросит. Свое желание необязательно сообщать прямо сейчас, его можно озвучить позже. Но когда бы Горев его ни высказал, все выполнят.
– Он тебя шантажировал? – предположила Надежда. – Что за дядька?
– Ты не знаешь его, – отмахнулся муж, – я дружил с ним еще до нашего с тобой знакомства. Потом он куда-то уехал, сейчас опять появился в Москве. И ни о каком вымогательстве речи нет. Это просто бартер. Моя услуга за его услугу.
– Чего он хотел? – полюбопытствовала Надя.
– Просил подлить в кофе постоянной посетительнице приличную дозу слабительного, – усмехнулся Горев, – глупо очень. Он не объяснил, зачем ему это нужно. Я выполнил его просьбу, да только ничего не получилось. Клиентка заметила в капучино мелкие дырочки. Я ступил, держал пузырек над взбитой пеной, вместо того чтобы сначала налить лекарство в чашку, а уж потом кофе. Глазастая баба оказалась!
Глава шестая
Лидия посмотрела на меня:
– И как это вам?
– Неприятная история, – протянул я.
Алексеева нахмурилась.
– Мягко сказано. Вспомните весь мой рассказ. Внезапно умирает папа. Вслед за ним уходит на тот свет мама. Затем через некоторое время Алексей наливает в мой капучино слабительное.
Лидия прищурилась.
– Тот, кто обратился к владельцу кофейни со странной просьбой, поставил целый спектакль. Прислал мне эсэмэс якобы от Олеси, заставил меня выйти из кафе. Он тщательно подготовился, разведал информацию. Небось потратил на это не один день. И все ради чего? Чтобы осуществить глупую шутку со слабительным? А вдруг в пузырьке, который этот тип дал Леше, содержался яд? Возможно, меня хотели убить, как родителей. Да, я уверена, что их отравили. Почему? Кто? Ответы на мои вопросы я прошу найти вас. Обращаться в полицию бессмысленно. Есть документы, которые подтверждают, что Петр Ильич и Амалия Генриховна умерли от инсульта. Если меня даже кто-то в отделении выслушает и, вот уж невероятная ситуация, заинтересуется рассказом Надежды, то про слабительное ничего уже не выяснить. Горев умер. Инсульт у него! А я хочу знать правду!
Борис оторвался от одного из своих компьютеров.
– Вы один ребенок в семье?
– Да, – подтвердила Алексеева.
– У кого-то из ваших родителей были внебрачные дети? – не утихал батлер. – Может, от других союзов? Или от любовников?
Лидия стиснула губы, потом подчеркнуто вежливо ответила:
– Я в семье единственная, ни братьев, ни сестер у меня нет. Петр Ильич и Амалия Генриховна любили друг друга, в связях на стороне их подозревать глупо.
– Детям часто неизвестно, какие события происходили в жизни родителей, – осторожно заметил я, сообразив, что Борис нашел в интернете нечто интересное.
– Но только не в моем случае, – отрезала Алексеева. – А почему вдруг возник такой интерес к мифическим «левым» отпрыскам?
– Алексеевы были обеспеченными людьми, – начал объяснять Кузнецов, – семья имела… Лидия Петровна, можете назвать недвижимость, которая принадлежала вашим родителям? Каково ваше наследство? Извините, мой вопрос может показаться вам некорректным, но, возможно, кто-то решил наложить лапу на вашу собственность. Убрал старших Алексеевых, а потом предпринял попытку избавиться от вас. Слава богу, неудачную!
Лидия вскинула брови.
– Фантастическое предположение. Родни у меня нет. Никакой. Даже если представить, что у мамы или папы до моего появления на свет родился больной ребенок, инвалид, то его никогда не бросили бы. Малыш жил бы в семье. О том, что родители составили завещание, я узнала только после их смерти, когда начала разбирать бумаги. Короче, все, что имела семья, получаю я. Сейчас я стала богатой невестой, но меня сей факт совсем не радует. Теперь у меня большая квартира в центре города в районе Старого Арбата. Не путайте с безумной улицей, которая носит то же название. На ней просто ад! Иностранные туристы, экскурсанты из российской провинции, клоуны, музыканты, бездарные поэты, которые декламируют свои ужасные стихи, танцоры, попрошайки… Кошмар, одним словом. Мало кто знает, что район Старого Арбата – прекрасный, тихий, зеленый уголок Москвы со зданиями, в основном малоэтажными, постройки девятнадцатого-двадцатого веков. Не зря в нашей округе скопище иностранных посольств. Апартаменты родители приобрели, когда я была совсем маленькой, переезда не помню.
– Где они до этого жили? – осведомился Боря.
– В небольшой двушке, – пояснила Лидия, – адреса я не знаю. Разговоров о старой квартире папа с мамой никогда не вели. Из недвижимости еще есть дача в районе Нахабина. Сейчас это дорогое, даже шикарное место. А когда папа купил избу, это был просто медвежий угол. Участок большой, целый гектар. Потом на нем возвели двухэтажный коттедж. Это произошло еще до моего появления на свет, когда – точно не знаю. Что еще у меня есть? Три машины: папина, мамина и моя. Счет в банке. Драгоценности, шубы матери. Коллекции книг, картин, папа собирал и то, и другое. Там есть дорогие полотна. Мама покупала фарфор фирмы «Мейсен». Она участвовала в аукционах в интернете, порой ей доставались раритетные экземпляры, мать часто ходила по скупкам, «блошкам», находила чудесные вещи. Например, серебряную сахарницу с датой тысяча восемьсот тридцать девятый год. Лопатку для торта, на ней клеймо Фаберже. За вещи, которые родители отыскивали, нынче можно выручить немалые суммы. Но я не собираюсь ничего продавать. Память о дорогих людях не выставляют на торги.
– Вы знаете, где находится улица Миркина? – неожиданно спросил Кузнецов.
– Нет, никогда о ней не слышала, – удивилась Лида.
– А деревню Копытино посещали? – не утихал Борис.
– Копытино? – повторила клиентка. – А где она находится?
– В Московской области, – уточнил батлер, – в семидесяти километрах от столицы.
– Дальше Нахабина мы не ездили, – ответила Лидия, – наша дача в селе Павлинкино. Оно крохотное, несколько домиков и наш особняк. Почему вы спрашиваете?
– На улице Миркина находилась двушка, куда вас принесли из роддома, – уточнил Боря, – она существует до сих пор. В Копытине у вашей матери был дом.
– Странно, – заморгала Лида, – мама ни разу про эту деревню не говорила.
– Простите, – смутился Борис, – я говорю о женщине, которая подарила вам жизнь. О Веронике. Ее дом по наследству отошел вашему отцу. Если верить документам, он до сих пор числится за Петром Ильичом. Вы станете обладательницей двух объектов загородной недвижимости.
Лидия заправила прядь волос за ухо.
– У папы когда-то был джип, машина оказалась неудачной, постоянно ломалась. Он ее продал. Потом мытари потребовали налог за внедорожник. Отец показал документы, что тот ему уже не принадлежит. Ему пообещали удалить сведения о машине из своих документов. И лет десять потом каждый год повторялось одно и то же: приходит квитанция, папа едет в инспекцию, там ему дают честное слово: «Удалим сведения о машине из ваших обязательств». Через двенадцать месяцев все повторяется добуквенно! Думаю, с двухкомнатной квартирой и избой было как с тем джипом. Все давно продали, а по документам они до сих пор числятся за отцом.