Чудаки живут на Востоке
Шрифт:
– Нет! – жестко сказал Семен Семенович. – Пресса – вот это идея! – Он поднял палец и посмотрел на Веню гипнотизирующим взглядом. – Нам нужна большая пресса. У нас колоссальные ресурсы. Питомник можно расширить до гигантского предприятия. Нам нужны деньги. Нужны новые зверьки. Нужны специалисты с высшим образованием. Пресса, наука и помощь – вот что нам надо.
– Черт, это в самом деле идея, – взволнованно сказал Веня. – Я же все время думаю об этом. Вы чертовски правы. – Он схватил кепку и добавил: – Все-таки я думаю помочь вам с кормом.
Справедливости ради надо сказать, что загадочная краткая телеграмма «нужен кит» была в самом деле получена флагманом флотилии «Алеут». К сожалению, корабли преследовали крупное стадо кашалотов за много сотен миль от маленького городка, а радист получил устное замечание от капитана за прием бредовых заявок.
28
Пятна облаков плыли с Тихого океана в глубь Азиатского континента. Иногда солнце прорывалось сквозь них, и тогда громадные желтые блики падали на город, на дорогу, на склоны сопок. Три небритых мужика, поднимавшихся по распадку к конторе питомника, не замечали, что они идут по разноцветным полянам света. Они подходили к бревенчатому домику серьезно и молчаливо.
– Привет, зверобои! – бодро воскликнул навстречу им Крапотников.
Он выпорхнул из-за стола и как-то в одно мгновение успел окрутиться вокруг каждого из мужиков в отдельности.
– Нешто мы зверобои, – буркнул старик Топорков.
– Я однажды… – начал было Бедолагин.
– Заткнись! – тихо сказал Янкин и подозрительно посмотрел на Семена Семеновича. Тот, потирая руки, прошелся по кабинету.
– Я имею вам предложить, – торжественным и интригующим тоном начал Семен Семенович.
Посвященный Беклемишев, краснея от необычности момента, неловко поставил на стол бутылку. Отпетые личности, не переглядываясь, не обмениваясь ни одним словом, сомкнули ряды. Бутылка и хитрый тон предвещали многое.
В городском кинотеатре начался второй вечерний сеанс. Подстреленная полицейской пулей чайка второй раз падала в море в далеком бельгийском порту, а Соня – Тамерлан уже третий раз выносила панцирь-пепельницу. Потом еще раз сообщила Крапотникову, что уходит. «И вообще она не обязана сидеть здесь до двенадцати».
Хлопнула дверь. Соня тихо сошла по ступенькам. На третий сеанс было еще рановато.
В долине стояла тишина. По краю сопки шла странная оторочка из опалового воздуха. Соня подумала о том, что, может быть, это виден далекий край океана. Сердитые камни долины казались розовыми. Соня остановилась, вздохнула и вдруг побежала вниз, легко угадывая дорогу между камнями.
Между тем в комнате сгущалась обстановка. Семен Семенович только что изложил свой план. Его идея была проста, как все великие идеи. Он решил организовать зверобойную бригаду. Свою собственную зверобойную бригаду из людей, знающих море, винтовку и удачу.
Карты были раскрыты. В комнате воцарилось молчание.
– Мы как-то больше по рыбе, – нерешительно сказал Топорков.
– Моржа или эту нерпу, конечно, можно.
– Снасть нужна, – буркнул, перебивая его, Янкин.
– А чего ты с этой снастью делать будешь? Морж не рыбина, об весло не оглушишь.
– И не надо об весло, – с необычной живостью заговорил Бедолагин. – Про моржа не скажу, врать не буду, но вот эту самую белуху, ну, тоже вроде бы моржа, большая очень, мы, значит, и сетьми ловили, и опять из винта ей под дыхало, надо бить на ладонь сзади, и всплывает, как миленькая, Тут не зевай, гарпунь, и сидит она у тебя на лине. Как хариус на леске вроде бы.
– Наслушался или сам видел? – подозрительно спросил Янкин.
– Зачем же наслушался. В Мандрякиной губе это было, возле самого Таймыра. В одна тысяча девятьсот тридцать восьмом году и в одна тысяча девятьсот тридцать девятом тоже.
– Мы, директор, люди серьезные, – сказал Топорков. – Мы чего не умеем, того не знаем. Вот он про эту белуху говорит, значит, пробовал. Лет тому шесть назад я на "Утином мысу плотничал. Избы ставили для охотников. Охотники там чукчи все. Не говорю, что сам, но для баловства я с ними в море ходил раз десяток. Не промышлял, но приглядывался. И снасть ихнюю чинить приходилось.
– А белуха, она большая, – вздохнул над своим Бедолагин. – Тащить ее на берег тяжело. Воротком, конечно, это делается…
– Нерпу, ту больше с берега хлещут? – задумчиво сказал Янкин. – Но опять же снасть нужна.
Семен Семенович встал и прошелся по комнате.
– Человеку свойственно быть добрым, – сказал он. – Хороший человек не бывает жадным. Именно поэтому единственный грек на побережье отдает нам бесплатно свою мотофелюгу. Сегодня я проверил дальние углы в трех здешних складах. И я нашел там разные вещи, которые, на мой взгляд, как раз приспособлены для морской охоты.
Славку Беклемишева давно уже подмывало вставить что-нибудь свое в этот чертовски волнующий разговор. Но, кроме всплывшей из какого-то учебника фразы «По насыщенности органической жизнью Охотское море напоминает уху…» – ничего не приходило ему в голову.
Опаловый край воздуха над сопкой давно уже исчез. Темная ночная прохлада заполняла долину.
Совещание в комнате заканчивалось. Топорков, Бедолагин и Янкин переминались на месте, слушая последнюю речь С. С. Крапотникова.
– Каждый желает, чтобы его уважали. Каждый хочет быть на своем месте. Разве не так?
Никто не возражал. Бедолагин с легким вздохом покосился на чуть тронутую бутылку спирта. Янкин осторожно дернул его сзади за штаны.
– От нас, в общем, нет возражения, – откашлявшись, сказал он. – Попробовать можно. Пошли мы.
Они повернулись к двери.
– Эй, товарищи! – спохватившись, крикнул Семен Семенович. – Початую посуду не оставляют. Не годится.
– Непьющие мы, – постным тоном ответил ему Бедолагин.
29
Улетая, Славка Беклемишев не оставил адреса. Тем более он был удивлен, когда в питомник пришло письмо па его имя. Писал Миха Ступарь: