Чудес не бывает

Жаков Лев Захарович

Муся отнял ладошку и продемонстрировал знатный синяк.

Я принялся расспрашивать беднягу. Порчу физиономии он переживал ужасно. Конечно, такую смазливую мордашку жаль.

Одним из последних зашел Роман, почти ночью, после отбоя. Зашел тихо, вежливо попросил разрешения сесть, сел.

–Диплом пишешь?
– вежливо спросил он.

–Пишу, - не стал спорить я. Мы помолчали - спокойно, даже приятственно.

–Наши все к тебе приходили?
– спросил он спустя время.

–Почти.

–Значит, со всеми говорил Винес, - сказал он.
– Знаешь, ему от нас что-то надо. Неспроста

это. Всех он пугает. Не специально, а так, исподволь. Ничего прямо не говорит, но все напуганы.

–Ты тоже со всеми говорил?

–Да, я, прежде чем идти к тебе, пообщался с нашими. Может, потому что я такой сдержанный, Винес решил, что я нечувствительный?
– он хихикнул, и я заметил, что он все-таки нервничает.
– Если я не показываю своих чувств, это не значит, что их у меня нет, правда?

Я кивнул:

–Истинная правда. И что?

–А то, что меня он запугивал основательно. Может, решил, что я среди нас главный?

Он огляделся и вдруг попросил:

–Поставь, пожалуйста, защиту от подслушивания, а? На всякий случай?

–Пожалуйста, - пожал я плечами.

–Что, уже? Можно говорить? Ну ладно. Винес рассказал мне… - Роман вздохнул, - рассказал мне, как он этот месяц ходил с пиратами, вроде как чтобы информацию получить. И описывал, сколько, кого и как убил.
– Парня передернуло от отвращения.
– Многим рассказывал свои подвиги. Понимаешь, к чему все это?

–Не очень, - признался я.
– Подозрительно, но не понятно.

–Панику наводит, - сказал Роман уверенно.
– Ты заметил, что вся Школа с его появлением ударилась в панику? Два дня прошло, а все снова в амулетах. Варят защитные зелья, подшивают в мантии травы, чертят в комнатах пентаграммы и гексаграммы, выискивают в старых книгах охранные заклинания…

–Не замечал.

–Ну да, ты же все диплом пишешь…

Я не стал говорить, что диплом - лишь повод, а не причина. А может, и следствие. Неинтересно мне мельтешение этого муравейника. Я не любитель человеческого рода в принципе. Человек - крайне несимпатичное существо. Вот отдельных личностей я люблю. Своих непутевых подружек, например. Старого деда и его смешную и мучительную откровенность. Отца и его сдержанность, хоть и страдаю от нее. Упрямого мальчишку Тики. Всякие люди по отдельности, живые, с которыми я общаюсь, мне симпатичны и интересны. Но человечество в целом вызывает гримасу отвращения. И разные абстрактные сообщества. Я предпочитаю разбираться со своими проблемами, а не копаться в чужих.

–Молчи и наблюдай, - сказал я.
– И ничего не обещай, пока он не скажет четко, что ему от тебя - и от других - надо. Но если что - не стройте из себя героев и бегом ко мне.

–Хорошо, магистр, - отрешенно согласился Роман, что-то прокручивая в голове.
– Обязательно.

Я чувствовал себя странно. Эта привычка называть меня магистром… Издеваются? Уважают?

Впрочем, что переживать, бог на стороне уток!

Винес привязался к нам по дороге.

–Тренироваться идете, - сказал, а не спросил он.
– Давайте помогу, я неплохо владею оружием.

Девушки покосились на него свысока, я - с подозрением. По закону жанра должны драться. Отец, конечно, не девушка, чтобы из-за него устраивать дуэль, да и я не претендовал на его внимание. Но чувствовал, что нам с Винесом придется встретиться один на один.

Как мужчина я был готов, не нравилось мне это в принципе. Не люблю следовать канонам. Терпеть не могу фанатиков и формалистов, которые на всех и вся развешивают ярлычки своих убеждений, не отступая от них ни на шаг.

Правда, это не значит, что если я увижу табличку "по газонам не ходить", я тут же пойду топтать траву. По газонам я не хожу из принципиальных соображений. Другое дело - когда я спешу. Нет, по газону не пойду, даже если очень тороплюсь, но можно придумать другие обстоятельства. Я вообще слишком завишу от обстоятельств. Если б умел, завидовал бы людям, имеющим столь твердые убеждения, что никаким обстоятельствам их не сломать.

Улыбка Винеса, блеск его прищуренных глаз, бодрость походки - все говорило о предстоящей драке.

Очень не люблю, когда меня вынуждают.

Этот же явно намерен сразиться. Не подначит, так возьмет на "слабо", но без драки не уйдет. Со мной.

Не люблю законы жанра, но и не умею их нарушать. Раз должны мы определить свой статус, кто сильный, кто слабый, кто плохой, кто хороший, кто свой, кто чужой…

Неприятен мне Подлиза. Но его упорство и уверенность в выбранном пути мне импонируют.

Но у меня явное преимущество - я мастер защиты. Он хоть изовладейся всем оружием мира, я могу спать, пока он им орудует.

Да и вообще я не любитель подраться. И в морду дам только в крайнем случае, причем собственноручно приложу кулак к физиономии гада, а бренчать оружием - ерунда, никакого удовлетворения.

Не говоря о том, что Винес увидит, что мы умеем. Это даст ему в руки лишний козырь, совершенно лишний.

Я чувствовал, что я шел туда, куда совсем не хотел идти, как бы не сам шел, а какая-то невидимая сила… и так далее.

Я задумался над тем, что, возможно, теория творца, который нами управляет, имеет в основании реальные ощущения. Хотя лично мне всегда не нравилось утверждение, что мир создал единый бог. Наш мир скорее представлялся мне творением пьяных сатиров, упившихся до полного беспамятства. И утром, в похмелье, забывших о давешней проказе напрочь. Так и существуем мы с тех пор фантазией пьяных сатиров. Недаром многие религии выставляют козлоногих в неприглядном свете: мелко и пошло мстят.

Подлиза решил отомстить? Ему свойственно такое стремление. За неудавшуюся кампанию с первокурсниками, еще за что-нибудь? Захотел показать, что с ним связываться не стоит? Возможно. Тогда тем более не стоит показывать ему нашу силу.

Все наши занятия с оружием - это тренировка умения ловить стрелы, ножи, копья - все то, что не отразишь руками.

Но Винес, кажется, решил, что мы голой магией ходим на все, что способно колоть и рубить. Он был не прав, но не знал этого. И когда он вставшую в позицию Линду несколькими взмахами прижал к дереву острейшим лезвием на сонной артерии, я это только-только сообразил.

–Один-ноль в мою пользу, - произнес он и пошел на принцессу, вращая вытянутым из посоха длинным клинком, только солнце бликами сделало кольцо.