Чудеса Антихриста
Шрифт:
Поэтому нежные цветы и не повинуются ему. Стебельки запутались у него в волосах и на шляпе, а жесткая борода усыпана лепестками. Он резко встряхивает головой, и рубцы на щеках ярко пылают, как в прежние времена, когда он сражался с карабинерами.
Но венок толщиною со ствол дерева все-таки растет и двигается вокруг ног Фалько. Фалько проклинает его, словно это железные оковы, которые он некогда волочил на ногах. Когда он колется о шипы или жжется о крапиву, он стонет сильнее, чем когда плеть надзирателя гуляла по его спине.
Биаджио и Пассафиоре не решаются приближаться
Биаджио взглядывает на Этну, краснеющую в лучах заходящего солнца.
— Посмотри на Монджибелло, — говорит он Пассафиоре, — посмотри, как она покраснела: она, должно быть, догадывается, что делает Фалько.
И Пассафиоре отвечает:
— Монджибелло, вероятно, никогда не думала, что на ее вершине будет лежать что-нибудь, кроме пепла и снега.
Но Биаджио вдруг перестает смеяться.
— Это нехорошо, Пассафиоре, — говорит он. — Фалько становится слишком заносчив. Боюсь, как бы Монджибелло не сыграла с ним плохой шутки.
Оба они пытливо смотрят друг другу в глаза.
— Хорошо, если это только заносчивость, — говорит Пассафиоре.
Оба они смотрят в сторону; они не решаются высказать больше. Одна и та же мысль, один и тот же страх охватил обоих. Фалько на пути к безумию. Иногда на него уже находят припадки безумия. Это всегда случается с великими разбойниками, в конце концов они не в силах больше вынести своего величия и славы и сходят с ума.
Пассафиоре и Биаджио уже давно заметили это; но они молчали, каждый надеясь, что другой ничего не замечает. Теперь они поняли, что оба знают это, и они молча пожали друг другу руку.
В Фалько сохранилось еще много величия. Оба они, Пассафиоре и Биаджио, будут теперь стараться, чтобы никто не заметил в нем этой перемены.
Наконец, Фалько кончил венок, повесил его на ствол ружья и вышел к товарищам. Все трое выходят из каменоломни, берут в ближайшей усадьбе лошадей и отправляются на вершину Монджибелло.
Они едут гуськом и не могут говорить между собой, но, проезжая мимо деревень, они видят, как молодежь танцует на плоских крышах, а из сараев, где ночуют рабочие, доносятся смех и громкая болтовня. Там сидят веселые мирные люди, беззаботно болтают и поют. Но Фалько проносится мимо. Все это не для него. Фалько великий человек.
Они мчатся к вершине. Сначала они проезжают среди миндалевых деревьев и кактусов, затем начинаются платаны и сосны, а потом они въезжают в область дубов и каштанов.
Ночь темная. Они не видят всех красот Монджибелло. Они не видят утопающей в виноградниках Монте-Россо, не видят двухсот разверстых кратеров, окружающих подобно башням вершину Этны, они не видят всей прелести цветущих лесов.
У каза-дель-Боско, где кончается дорога, они слезают с лошадей. Биаджио и Пассафиоре несут венок. Во время подъема Фалько начицает разговаривать. К старости он становится болтлив.
Фалько говорит, что в горе отражаются все двадцать пять лет его жизни, проведенных здесь. В первые годы его величия жизнь его полна подвигов. Он словно шел по бесконечной аллее, обсаженной лимонами и виноградом. Жизнь его изобиловала подвигами, как изобилуют плодами апельсиновые деревья, растущие у подножья Этны. С годами подвиги его становились реже, но зато они были количественны, как дубы и каштаны на склонах горы. А теперь, стоя на вершине величия, он презирает всякое дело. Его жизнь бесстрастна и холодна, как горная вершина; с него довольно, что мир лежит у его ног. Но надо понимать, что, если он что-либо предпримет теперь, ничто не сможет ему препятствовать. Он так же ужасен, как огнедышащая вершина.
Фалько идет впереди и говорит, Пассафиоре и Биаджио следуют за ним в немом ужасе. В темноте они неясно различают могучие склоны Этны с развертывающимися под их ногами городами, полями и лесами. И Фалько мнит себя таким же могучим, как эта гора.
Чем выше они поднимаются, тем страшнее становится кругом. Зияющие трещины в земле; серный дым из кратеров, такой густой и тяжелый, что не может подняться в воздух и стелется по склонам горы; дрожание почвы под ногами; непрестанные глухие раскаты грома под землей; скользкая, неровная ледяная поверхность, прорезанная потоками; страшный холод, резкий, колющий ветер, — все это делает их путешествие невыносимым.
И Фалько говорит, что все это похоже на него? Так какова же его душа? Неужели в ней царят холод и ужас, как на вершине Этны?
Они спотыкаются о льдины и с трудом пробираются сквозь снег, лежащий иногда на фут глубины. Сильный ветер едва не сваливает их с ног. Им приходится по временам пробираться сквозь талый лед и глубокую воду. И в то время, как они почти коченеют от холода, земля под их ногами содрогается от вечного пламени.
Они вспоминают, что в горе томится Люцифер и с ним другие осужденные. Они боятся, не ведет ли их Фалько к дверям ада.
Но они переходят ледяное поле и подходят к отвесному конусу пепла на самой вершине Этны. Тут они с трудом пробираются вверх, скользя по осыпающимся грудам пепла и пемзы. Когда они достигают половины конуса, Фалько берет у них венок и делает им знак остаться. Он один поднимется на вершину.
Начинает уже светать, и, когда Фалько достигает вершины, из-за горизонта выплывает солнце и огненными лучами заливает величественную Монджибелло и старого разбойника на ее вершине. Тень от Этны падает через всю Сицилию, и кажется, что стоящий там наверху Фалько протянулся по всему острову от одного берега до другого.
Фалько стоит и смотрит вокруг. Он взглядывает в сторону Италии, и ему кажется что он видит Неаполь и Рим. Он бросает взгляды на восток, к Турции, и на юг, к земле Сарацин.
Ему чудится, что все лежит у его ног, преклонившись перед его величием.
И Фалько кладет свой венок на вершину Монджибелло.
Сойдя к своим товарищам, он серьезно пожимает им руки. Сходя с вершины, он поднимает маленький камешек пемзы и кладет его в карман. Фалько взял его на память о прекраснейшей минуте своей жизни. Никогда он не чувствовал себя таким великим, как здесь — на вершине Монджибелло.