Чудеса за третьей дверью
Шрифт:
— Зачем тебе отдельный кабинет, если ты сам будешь управлять отелем? — удивился Дуфф, узнав назначение этой комнаты.
— Во-первых, во всём должен быть порядок. Это кабинет для работы, и здесь будет всё для работы. Не хочу каждый раз бегать за какими-нибудь документами в библиотеку, или встречаться с гостями в башне. Во-вторых, вполне возможно, что управляющего мы наймём. Сейчас или со временем. Такое большое хозяйство не получится держать на плаву даже втроем, и даже с магией фейри.
— Вчетвером, — поправил Степана гоблин.
— Ну, мы ведь не знаем, захочет ли Ника остаться… —
* * *
Апрель подходил к концу. Гномы, управившись с шато, теперь работали над восстановлением моста. Степан мог бы поклясться, что братьям приходится прилагать для новой задачи гораздо больше усилий, и при этом результаты каждого дня были несопоставимо скромнее, чем при ремонте шато. Временами от оврага доносились обрывки каких-то бормотаний, а иной раз казалось, что сам воздух в нижней части парка начинает наэлектризовываться.
С завтраками, обедами и ужинами дело решилось к полному удовольствию гномов. Когда мэтр Блеро, регулярно справлявшийся о сроках начала работ, узнал, что назавтра братья, наконец, приступают к восстановлению моста, то сам тем же вечером приехал в шато. Покряхтывая и сетуя на дороговизну, нотариус предложил Степану десять тысяч евро, если тот возьмёт на себя заботы по пропитанию гномов. Дуфф с Руем в ответ прочли мэтру лекцию о вреде жадности, так что старичок нотариус, покряхтывая и сетуя ещё сильнее, поднял цену до пятнадцати тысяч. Прежде, чем Степан успел пожать нотариусу руку, закрепляя договор, это сделал гоблин. Стиснув ладонь мэтра Блеро, «дядюшка Дуфф» поинтересовался, глядя ему в глаза:
— А когда ты собирался достать сокровища Тадга?
Нотариус при этих словах дёрнулся, словно желая высвободить ладонь. Потом недовольно скривился и буркнул:
— В полнолуние. Он открывал тайник всегда в полнолуние.
— И где же тайник?
Мэтр тяжело вздохнул, обвёл собравшихся взглядом и, наконец, махнул рукой.
— Я покажу.
— Смотри, Антуан, — зелёные глаза Руя насмешливо блеснули. — Коты очень любят прогуливаться по ночам. Пожалуйста, не пытайся открыть тайник без нас.
Нотариус принял к сведению слова «дядюшки Руя», и поздно вечером двадцать второго апреля вернулся в шато. К этому времени из оврага уже поднимались наполовину законченные опоры моста. Степану показалось, что гномы, разобрав обломки, теперь выкладывают уцелевшие камни точно в том порядке, в каком они были расположены изначально, и лишь добавляют новые там, где взрыв полностью уничтожил старую кладку.
Мэтр Блеро по случаю их вылазки предпочёл своему обычному элегантному костюму свободные спортивные штаны и толстовку с капюшоном — судя по тому, что вещи были ему великоваты, их позаимствовали из гардероба Жан-Пьера. Следуя указаниям нотариуса, компания вышла из нижних ворот, и двинулась вдоль ограды по краю оврага к истоку Лискюи. Немного не доходя до того места, где из-под нагромождения камней пробивался крохотный ручеёк, старичок свернул вглубь леса. Степан успел подивиться тому, как уверенно мэтр пробирается к ему одному ведомой цели, когда та же мысль, похоже, пришла и Дуффу:
— И сколько раз ты уже бывал у тайника? — поинтересовался гоблин.
— Много, — нехотя отозвался нотариус.
— Удивительно, что там ещё что-то осталось, — вполголоса заметил Руй.
— Там всё осталось. Тайник так ни разу и не открылся мне!
— Думаешь, в этот раз откроется? — спросил Дуфф.
— Уверен.
— Потому что мы здесь, — прокомментировал домовой.
— Именно.
Они пробились через густой подлесок и оказались у огромного древнего дуба, будто придавленного к земле прожитыми годами и тяжестью раскидистой кроны. Мэтр Блеро обошёл дерево, и указал на почти скрытый наплывами коры след от обломанной ветви, на западной стороне ствола.
— Вот тут.
— Ну, действуй, — подбодрил нотариуса Руй.
Мэтр достал из кармана швейцарский нож, раскрыл шило и с силой уколол большой палец. Потом растёр выступившую кровь по сучку.
— Это магия крови? — поинтересовался Степан у гоблина.
— Не совсем такая, как ты подумал. Это очень простое волшебство: тайник запечатан кровью Тадга, открыть его может или сам владелец, или тот, кто связан с ним кровным родством — к примеру, его собственные родители, братья, сёстры, или, как в нашем случае, сын.
Дуб заскрипел, будто под налетевшим порывом ветра. Сучок ушёл вглубь дерева, открывая тёмный провал дупла. Мэтр Блеро довольно хмыкнул, сунул в дупло руку — но тут же разочарованно вскрикнул.
— Ты чего? Поцарапался? — недоумённо спросил Руй.
— Да тут пусто!
— Быть того не может, — с уверенностью возразил Дуфф, делая шаг к дуплу, и в свою очередь запуская туда руку. — Ага. Ну вот же! Пошарить надо было как следует.
Все столпились вокруг гоблина, который вытаскивал из дерева золотые монеты, и складывал их в подставленные ладони нотариуса. Горка постепенно росла, но ещё прежде, чем мэтр Блеро успел устать, тайник опустел. Всего в нём обнаружилось примерно с сотню монет, большинство — так любимые гномами и кобольдами франки Луи-Наполеона.
— И это всё? — разочарованно протянул нотариус, рассматривая горку золота. Дуфф принялся пересчитывать монеты.
— Тридцать — для гномов. А это — для них же, плата за работы в шато, — гоблин, не обращая внимания на протестующий возглас мэтра, отсчитал ещё десять.
— Мы о таком не договаривались!
— Антуан, Антуан… — покачал головой Дуфф. — Ты не хуже меня знаешь, что за две недели строительства гномы съедят и выпьют столько, что твои деньги едва-едва покроют расходы на продукты. Про готовку я и не говорю. Месье Кузьмин, сколько вы уже потратили в магазинах?
— Тысяч шесть, — отозвался Степан. Ему было неловко за нахальство гоблина, но в то же время он знал, что Дуфф прав.
— А мост, между прочим, всё-таки часть имения, — ласковым голосом добавил Руй. — И этот лес. И даже этот дуб. Поэтому будет вполне честно, если ты возьмёшь на себя расходы нашего хозяина на ремонт. Ведь он же оплатил твои услуги при вступлении в наследство. Десять монет тебя не разорят. Он, между прочим, вложил и вкладывает в это дело гораздо больше.
— Это, в конце концов, ваше предприятие, а не моё, — попытался ещё протестовать нотариус, хотя по тону голоса было заметно, что он уже смирился с неожиданным посягательством на наследство.