Чудесное лето
Шрифт:
Он свесил босые ноги и протер глаза. Во все концы взбегали кудрявые зеленые холмы. Медленные облака словно вплывали в хижину. Небо было такое ясное, густо-лазурное, что и карандаша такого цветного не найдешь, чтобы эту лазурь передать. Налево в буро-зеленых изгибах и складочках залива сверкало на солнце морское синее золото. Вот так бы и полетел, размахивая над стволами рукавами халатика, прямо к ней, к широкой сапфирной воде… «В раю моря не было, – подумал мальчик. – Какой же это рай без моря?»
А воздух был еще сочней и благоуханней той сосновой эссенции, которую в усадьбе подливали в ванну.
– Встал, кролик? – раздался за дверью веселый голос дяди Васи.
– Встаю!
– Нравится тебе здесь?
– О!.. И-зу-мительно…
Игорь взбил кувырком постель и хлопнул кулаком по подушке. Но потом одумался, – дядя Вася ворчать будет, – и, как умел, расправил, разостлал одеяло.
Умывался из зеленого рукомойника, который качался на мимозе. Струйка летела мимо, студеные брызги попадали за шиворот: пусть. К мылу в расщелине ствола налипли желтые пушинки цветов. Полотенце весело качалось рядом на ветке, – всегда бы так умываться… А домик их был точь-в-точь как большая спичечная коробка, покрытая двумя картами.
Под соснами на четырех высоких кольях желтела широкая доска. Когда это дядя Вася успел соорудить стол? Все утро стучал топором, вколачивал, прибивал, – но разве разоспавшийся мальчик услышит?
Пили чай. На тарелочке лежал сахар, хлеб и остатки парижских бисквитов. Дядя Вася вскрыл продолговатую коробку с американскими консервами: корнет-биф.
– Это буйвол, дядя Вася?
– Бегемот.
– Очень вкусно! Преочень…
Над головами, над руками, над тарелочками закружилась легкая эскадрилья ос: три, шесть, восемь…
– Ай, осы! Прочь… Дядя Вася, у тебя над ухом две!
– Сиди смирно и ешь. Они тебя не тронут.
Игорь притих, набил полный рот «бегемотом» и искоса стал следить глазами за налетевшими разбойниками. «Чего им от нас надо?»
Осы набросились сначала на сахар, – подбирали сладкие крошки, подгребали их лапками ко рту, сосали. Объедали углы у бисквитов. Каждая облюбовала свой кусочек, не толкалась, не мешала другим. Умницы… На людей не обращали никакого внимания, – будто огородные чучела за столом сидят. Потом добрались и до мяса. Вздрагивая перетянутой талией, обтачивали-отгрызали клочки мяса, улетали с лакомой добычей куда-то вкось, за лохматый вереск и возвращались. А быть может, это новые прилетали им на смену: передали друг другу по беспроволочному телеграфу – «летите – на холм к лесному – домику. – Там – появились люди. – Поставили – на стол – очень – вкусную – штуку».
– Разве осы мясо едят? – изумленно спросил Игорь, стараясь не шевелить локтями.
– Как видишь.
– Да ведь это не их пища… Какое ж тут в лесу мясо?
– Понравилось. Ты ананаса никогда не ел. А дай тебе, сразу во вкус войдешь.
– Они все перетащут. Что ж нам останется?
– Останется, не волнуйся. Вот мы сейчас жестянку блюдцем прикроем – и точка.
Осы заволновались, потолкались вокруг блюдца, попробовали подобраться снизу: нельзя.
– Какие красивые… Они вроде георгиевских ленточек: оранжевые с черным. Правда? И вовсе не злые…
– Да, пока им поперек дороги не станешь.
Осы расхватали последние кусочки с доски и одна за другой полетели к мимозе.
Игорь вскочил и побежал вслед.
– Смотри, дядя, они пить полетели!
В самом деле, над рукомойником жужжали маленькие пестрые твари. Влетали через широкое горло и узкий носик и улетали довольные и бодрые: человек тут для них на холме осиный пансион открыл.
– После жирной пищи всегда пить хочется, – сказал, убирая посуду, дядя Вася. – Мы пили чай, они – воду. Дай им вина – тоже высосут… Вот. Я, дружок, спущусь в город за всякой всячиной. Через два часа вернусь.
– А я? Я тоже пойду.
– Устанешь. Вчера намаялся немало. Посидишь здесь. Бумажки все и мусор за лесок снеси, чтоб всё в порядке было. Здесь безопасно: осы не кусают, землетрясения не предвидится, удавов нет.
– Я не боюсь, – Игорь посмотрел на валявшийся у ствола топорик.
– И чудесно. Никуда пока не отлучайся. Комнату подмети. Французская книжка в чемодане. Огня, пожалуйста, не разводи…
Взял заплечный мешок и пошел к перевалу, откуда спуск к городку начинался.
Комик этот дядя Вася. «Комнату подмети, огня не разводи…» Будто Игорь сам своих обязанностей не знает.
Пол в сторожке был земляной, стены нештукатуреные, и дыр в кирпичах не меньше, чем звезд в небе, когда считаешь их вечером, лежа на койке, сквозь раскрытую дверь… Но, слава Богу, ни на полу, ни в стенах ни одного тарантула, ни одной сколопендры [32] . Дядя Вася как хочет, а Игорь удрал бы от них сразу, подвесил бы между соснами гамак и жил так не хуже лесного дрозда.
Веник из можжевеловых ветвей гладко выгладил пол. Дно чайника выскоблено песком. Что же еще? Стекла разве в окошке промыть?
32
Сколопендра – многоножка.
Игорь распахнул тугую пыльную ставню. По неровной стене что-то прошуршало вверх к потолочным балкам… Змея?.. Прошла минута.
С верхней перекладины свесилось и робко поглядывало на мальчика презабавное создание: плоская серая голова, раскрытая длинная пасть, плоское туловище в бугорках, растопыренные коренастые лапки…
«В сказках рассказывают про мальчика с пальчика, почему и не быть “крокодилу с пальчик”?» – подумал Игорь и сделал вид, что совершенно не интересуется новым сожителем (это ведь лучший способ, чтобы что-нибудь узнать о любой твари).
Уродец не шевелился. Маленькая ящерица-крокодил терпеливо ждала, когда непрошеный гость уйдет из ее дома прочь. Но он внес в дверь ведерко, походный стул и стал прилаживать висячие полки. Полки? На стене?! А может быть, он, такой длинноногий и страшный, будет лазить по полкам и доберется до самого потолка?.. Ящерица забилась под балку, только короткий тупой хвостик торчал наружу и по временам вздрагивал: это у нее сердцебиение передавалось в хвостик.
А когда Игорь стал вколачивать в щели между кирпичами большие гвозди, испуганный зверек заметался во все стороны, то ныряя в светлые дыры под черепицу, то обегая домик по наружной стене и растерянно заглядывая через край подоконника… Что такое?! Мальчик хочет разворотить дом! Удирать или еще подождать чуточку?..