Чудесные каникулы
Шрифт:
Глава V
…Аникуца шла быстрыми шагами. Она была озабочена: слишком много времени потеряла в лагере.
Следом шел Тинел, потом Миликэ, и последней шагала Лина, неся сумку, в которую мама положила кое-что поесть: вдруг задержатся и не успеют вернуться к обеду.
— Даже не верится, что сегодня я увижу настоящую, живую белку, не нарисованную в книжке! — воскликнул Тинел, поспешая за Аникуцей.
— Еще неизвестно,
— Как?! Ты же сказала, что есть! — удивился Тинел.
— Как не быть? Есть.
— Тогда почему же не увижу?! Хоть одну? — спросил Тинел с недоумением.
Аникуца ответила, иронически улыбаясь:
— Ты думаешь, в цирк идешь? Или в кино? Подходишь и смотришь на белку в клетке, когда хочешь и сколько хочешь?
— Я хочу посмотреть, как она прыгает с дерева на дерево. В клетке я ее видел… Она ведь прыгает дерева на дерево?!
— Прыгает, когда никого нет поблизости. Чуть что — прячется.
— И я ее не увижу?
— Она тебя, скорее всего, увидит…
— Это будет что-то вроде цирка для белок, — сказала Лина с издевкой. — Белки будут изучать Тинела с верхотуры.
— И тебя, — напомнил ей Тинел.
— Всех нас. Можешь остаться в лагере, если тебе кажется, что идешь напрасно. Лагерь еще недалеко.
— Нет, все равно пойду.
Они давно прошли поляну с родником, в котором тихо качался цветок Родниковой Феи. Шли по незнакомой тропинке.
— Куда мы идем? — спросил Миликэ.
— К кордону.
— Что это такое?
— Наш дом. Дом лесника, значит.
Спустя некоторое время детям показалось, будь деревья расступились, и перед ними открылась поли на. На одном ее конце белел старый дом с приспой вокруг и маленьким огородом позади, с дощатой и плетеной изгородью.
Петух вскочил на изгородь, сверкнув на солнце, словно радуга, своим опереньем, и поприветствовал пришедших, протрубив на всю поляну.
— Ой, у него такой голосище, что слышно, думаю даже в нашем лагере! — засмеялся Тинел, затыкан уши.
— Петух крикнул: «Да здравствует Тинел!» оживилась Лина.
— Ты знаешь язык петухов? — уколол ее Тинел.
Лина не успела ответить: на пороге дома появилась молодая женщина, голубоглазая, как Аникуца, и дети догадались, что это ее мама.
Все уважительно с нею поздоровались.
Лина открыла было рот, чтобы сказать, кто они, но не успела произнести и слова:
— А, дети из лагеря археологов…
«Смотри-ка, как получается в лесу, — удивился Тинел. — Ты никого не видишь, а тебя видят все, ты никого не знаешь, а тебя знает каждый». И еще он подумал: «Даже белочки будут нас знать, а мы, может, никого и не увидим! Неужели Аникуца права?»
Из-за дома появился мальчик лет пяти-шести, с большими черными как уголь глазами.
— Виорел, смотри, к нам пришли ребята. Иди сюда, — позвала мама. Виорел робко приблизился и принялся изучать всех.
«Единственный, кто нас не знает», — подумал Тинел.
Лина взяла Виорела за руку и спросила:
— И ты пойдешь с нами?
— А далеко ли держите путь? — поинтересовалась мама.
Аникуца объяснила ей, куда они хотят пойти.
— Успеете. Сначала отдохните немного. Поешьте, потом пойдете.
— Мы уже ели, — поторопилась ответить Лина, — мы не голодные…
— Все равно, надо перехватить что-нибудь — это далековато.
Она зашла в дом приготовить яичницу и салат.
Аникуца пригласила детей, и они расселись на скамейке перед домом. Подняли глаза и остолбенели от удивления: под балками, прикрепленные к стене, одно возле другого, темнели гнезда ласточек, а из гнезд торчали черно-белые головки птенцов. К гнездам и обратно носились стрелами быстрые ласточки.
— Смотри! — шепнул Тинел.
Виорел наконец разомкнул рот:
— Их много вокруг дома.
— Хочу посмотреть! — заявил Тинел и встал. Виорел пошел вперед, следом за ним — остальные.
Гнезд, действительно, было много, и все — битком набитые птенцами. Любопытные и нетерпеливые головки вертелись в просвете между темной балкой и краем гнезда.
Виорел быстро подружился с ребятами и после обхода дома предложил:
— Хотите, я вам покажу что-то в дупле?
И быстро пошел вдоль плетеной изгороди, перешагнул через поваленный грозой ствол, углубился в чащу и остановился у сломанного дерева. В обрубке, на уровне плеча Виорела, было дупло.
Мальчик быстрым привычным движением запустил руку в дупло и вытащил из него черного с большим бледным клювом птенца. Он был мертв.
Откуда-то выскочившая Аникуца кинулась к Виорелу:
— Сколько раз тебе говорили, чтоб ты не совал руку в гнездо? — и ударила его по руке: — Это твоя работа! Вижу по глазам.
— Нет. Вчера он был живой.
— А остальные?
— Все мертвые, — сказал Виорел виновато.
— Ты брал их в руки, потому они мертвые. Их мать не узнала, они же пахли твоими лапами.
Виорел молчал, глядя в землю.
— Мать их бросила, и они умерли с голоду, — объяснила Аникуца. Она была очень рассержена.