Чудесный дар
Шрифт:
– Ну? – спросила она. – Идешь? Я кивнула:
– Да!
– Тогда пошли отсюда!
Она стянула кофту через голову и протянула ее мне. И тут я увидела, что я не единственная, у кого есть повод стонать и охать нынешним утром. Ее шея и плечи были вовсе сине-черными, словно она либо сильно ушиблась, либо была избита. Она прекрасно видела, что я не спускаю глаз с ее синяков, но не сказала ни слова.
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Роза. А тебя?
Знали ли в городе, как зовут дочь
– Меня зовут Дина!
Она и виду не подала, что ошеломлена, услыхав вдруг имя не мальчика, а девочки. Может, потому, что уже слышала мой голос во мраке, прежде чем увидала меня в мальчишеской одежке. Во всяком случае, она только кивнула в ответ, плюнула на ладонь и протянула мне руку так, как это делают люди, когда совершают какую-то сделку. Я тоже плюнула на свою ладонь, и мы пожали друг другу руки.
Не думаю, что кто-то из нас двоих был окончательно уверен в этой сделке. Но все же это давало ощущение того… да, что мы как-то можем положиться друг на дружку.
Роза жила в одном из самых узких домов, какой мне когда-либо доводилось видеть. Входишь в ворота и поднимаешься по узенькой же лесенке, почти что стремянке. Здесь, над воротами, и жила семья Розы.
– Ты там потише, – прошептала она, когда мы поднимались по лестнице. – Лучше нам никого не будить!
Там была всего лишь одна горница, вытянутая в длину и тоже узкая. В конце горницы располагались две спальные ниши, и слышно было, как кто-то лежавший там храпел. За пологом затхло и тяжело пахло недопитым пивом и неопорожненны-ми ночными горшками.
Я радовалась, что живу не здесь, но, пожалуй, это было все же куда лучше, чем охапка соломы под телегой.
Роза присела на корточки перед сундуком, стоявшим у стены рядом с одной из ниш. Крышка сундука скрипнула, когда она подняла ее, не особо громко, но вполне достаточно…
– Это ты, Роза?
Что-то шевельнулось за одним из пологов, из-за другого по-прежнему доносился ужасающий храп.
– Да, матушка! – прошептала Роза. – Спи!
– Где ты была?
Мать Розы вышла к нам, вся какая-то помятая и заспанная, со взлохмаченными седыми волосами. Голос ее звучал не злобно или боязливо, а только устало. Мне показалось, будто она похожа скорее на бабушку, чем на мать Розы. Во всяком случае, она была намного старше моей матери. Голые ноги, торчавшие из-под ночной рубашки, были тонкие и морщинистые, как у общипанной курицы.
– Не дома, – строптиво произнесла Роза. Попробовала бы я так ответить своей матушке; но мать Розы только вздохнула и отвела глаза, словно чего-то стыдилась.
– Это ведь его дом, Роза, девочка моя, – сказала она. – Это ведь он ныне хозяин дома!
– Да, он тоже это вечно твердит, – громко, резко и горько произнесла Роза.
– Тссс, детка моя!.. – цыкнула на нее мать. Но было уже слишком поздно. Тяжелый храп внезапно прекратился, и кровать скрипнула.
– Какого черта развели тут кудахтанье! – прорычал голос из другой боковушки, и полог отлетел в сторону с такой страшной силой, что кольцо, удерживавшее его, выпало и весь полог рухнул на пол.
Молодой мужчина злобно уставился на нас красными, воспаленными глазами.
– Кто, черт побери, это такой? – спросил он, указывая на меня.
– Один из моих друзей, – коротко ответила Роза. – Мы сейчас уходим. Спи дальше!
– Какого черта можно спать при таком шуме? – огрызнулся он. – А чего это ты запустила свои грязные пальцы в сундук? Что ты надумала там взять?
– Только свое!
– Твое… Ах ты, мелкая вороватая девчонка! Да у тебя нет ни крошки хлеба, ни единого лоскутка, который ты не получила бы от меня. Руки прочь от сундука и выметайся, а не то я научу тебя разбираться, что твое, а что мое.
– Коли кто-то здесь и вор, так… – возмущенно выкрикнула Роза, но ее мать встала между ними.
– Нечего так говорить о брате, Роза! Аун, ведь она ничего такого худого не думает!..
Аун ничего такого и не говорил. Он лишь выскочил из ниши, оттолкнул мать Розы в сторону и со страшной силой захлопнул крышку сундука, так что едва не прищемил Розе пальцы. Поставив босую ногу на крышку сундука, он, слегка наклонившись вперед, уставился прямо на нее:
– Где ты была ночью, девчонка?
– Нигде!
– Ты хорошо знаешь, что случается с девчонками, которые шляются на улицах по ночам, а? Они становятся как Касси из Грошового переулка! Двенадцать скиллингов за раз! Так-то ты надумала отплатить мне за еду и кров?
Роза по-прежнему не вымолвила ни слова. Она стояла молча, даже не отступив назад. Она вообще не уступила ни вершка. Но я видела, что подбородок ее страшно напряжен и весь дрожит.
– Коли не желаешь платить – учись слушаться! Он медленно положил руку ей на затылок – как раз туда, где темнел огромный синяк.
Мне показалось, что он чем-то был похож на драконов, правда чуть-чуть. Он двигался почти так же, как они, – медленно, почти вяло… и все же пугающе и опасно. Он был голый, если не считать пары синих коленкоровых штанов. Плечи широкие, с выпуклыми мышцами. У него были довольно длинные кудрявые каштановые волосы, сиявшие в лучах утреннего солнца. Если не считать глаз с красными прожилками, он был как раз таким, что Силла у нас дома, завидев его, хихикнула бы и опустила свои синие, как васильки, телячьи глазки.