Чудесный переплет. Часть 1
Шрифт:
Я оценивающим взглядом присмотрелась к проводнице. М-да… фрекен Бок с самого начала прощания исподтишка за нами следила и пусть ничего не слышала — хотя кто её знает, — но понимала, что прощание приняло непонятный и какой–то неправильный оборот и что что–то ещё вот–вот должно было произойти. А неизвестное всегда пугает. Она явно насторожилась, силясь понять, что происходит, но безуспешно, а шестое чувство предательски ей намекало, что, возможно, что–то нехорошее. Озабоченность, тревога и подозрительность чувствовались в боевой стойке, которую она приняла у входа в вагон. Женщина без конца поглядывала в сторону прохода, ожидая появления ребят. Интересно,
Я нервно переминалась с ноги на ногу, просчитывая в уме, каким образом буду прорываться через блокпост фрекен Бок, если придётся задействовать крайний вариант и дёрнуть стоп–кран. Это — невероятно сложная задача: после того как прошлым вечером я остановила поезд, она, без сомнений, будет начеку. Но ничего, прорвёмся, если не силой мышц, то уж силой ума наверняка.
Прошло не более минуты с момента спринтерского старта ребят, и времени в запасе ещё оставалось достаточно. Я ощутила лёгкое волнение, концентрация на предполагаемом возможном противнике занимала всё моё внимание и мешала определить причину беспокойства. Тряхнув головой и постаравшись отвлечься, я огляделась и остановила взгляд на Баксике. Щенок нервно попискивал, уткнувшись носом в мою кроссовку.
— Малыш, в чём дело? — ласковым голосом пропела я и присела на корточки рядом со щенком.
Нежность, теплота, забота, благодарность — это лишь малая часть эмоций, которые я испытывала по отношению к этому маленькому, пушистому, героическому комочку. Баксик немедленно перестал пищать, посмотрел на меня внимательно своими умными чёрными бусинками–глазками, перевёл взгляд в сторону клумбы и требовательно гавкнул. Кошмар, я совсем забыла, что щенок так и не успел сходить в туалет, спеша помочь троим взрослым человеческим бестолочам найти лежащее на поверхности элементарное решение проблемы, всех волновавшей.
— Ой, малыш, прости! — я погладила щенка по голове. — Беги, конечно! Сам сможешь или тебя отнести?
Не дослушав меня до конца, пёс резко сорвался с места и рванул к клумбе — только уши подпрыгивали и шлёпали его по голове в такт прыжкам. Баксик в несколько прыжков достиг клумбы и на финальном приземлился и исчез под знакомым лопухом. Он долго не появлялся, потом зелень зашевелилась, и из–под неё показалась довольная морда щенка, а потом и всё его тело, переваливающееся на толстых лапках. Баксик подбежал ко мне, уселся у левой ноги и стал вместе со мной терпеливо ожидать появления ребят. Какой же он умница! Интеллекта побольше, чем у некоторых двуногих. Я восхищённо посмотрела на щенка и перевела взгляд на часы. До отправления поезда оставалось всего две минуты.
Наконец в тамбуре показались взмыленные, нагруженные вещами по самые уши Матвей и Иван и, счастливо улыбаясь, несколькими секундами позже присоединились ко мне. Слава богу, успели! При их появлении фрекен Бок снова напряглась, цепкий взгляд её подозрительных, сузившихся глазок скользил, спотыкаясь, по довольным лицам ребят, постепенно перемещаясь к карманам и сумкам. Казалось, она никак не могла осознать тот факт, что люди могут сойти с поезда раньше указанного в билете пункта назначения просто так, не замышляя при этом никакого жульства или хулиганства.
— А вы постельное бельё сдали? — вдруг обратилась она к ребятам и выжидающе на них посмотрела.
— Конечно, сдали, — удивлённо и несколько обиженно ответил Иван. — В ваше служебное купе положили — можете проверить.
Вот нахалка! Да как она может оскорблять людей такими недостойными подозрениями?! Ребята что, на бомжей похожи? Если у неё регулярно таскают бельё, то пусть последует примеру многих известных людей, например Марка Твена, у которого в своё время пропадали редкие книги из личной библиотеки — давал почитать знакомым, а они иногда забывали или «забывали» их возвращать. Тогда писатель заказал печать со словами: «Эта книга украдена из личной библиотеки Марка Твена» или что–то вроде того — и проштамповал все свои книги. С тех пор проблема невозврата для него перестала существовать.
Может, подкинуть идею фрекен Бок? Пусть на всём постельном белье чёрным жирным маркером крупными печатными буквами напишет: «Эта простыня (наволочка) была украдена у фрекен Бок из вагона Љ 10. Сладких вам сновидений!» Представляю, какими «сладкими» окажутся сновидения человека, который ляжет на них спать и непременно увидит ночью следующий сон: нависающая над ним, словно приведение, фрекен Бок злобно прищуривается, вытягивает вперёд дрожащий указательный палец, норовя ткнуть им в глаз, и грозно вопрошает: «А ты сдал постельное бельё?!«… Поутру первым и единственным желанием несчастного будет избавиться от злосчастных постельных принадлежностей как можно быстрее… А где же, собственно, сама проводница? Понятное дело, побежала проверять сданное бельё… или чайные ложки пересчитывать.
Мои размышления прервал монотонный голос фрекен Бок, как ни в чём не бывало появившейся на перроне:
— Граждане пассажиры! Просьба пройти на свои места, поезд отправляется.
Я непроизвольно вздрогнула и помертвела от страха: со всеми этими прощаниями–расставаниями и дальнейшими переживаниями по поводу ребят я совершенно забыла про машиниста! Ну как же так можно, а?!
Крикнув на бегу: «Ребята, держите Баксика, я сейчас!» — я изо всех сил рванула к кабине машиниста, на всякий случай выхватив из рук ничего не понимающего Матвея красную олимпийку.
«Быстрее, быстрее, только бы успеть!» — молила я про себя, развивая не свойственную себе спринтерскую скорость. Как же зовут машиниста? Вот тупындра, даже не поинтересовалась!
— Машинист, машини–и–и-ист! — тяжело дыша, громко прокричала я, подбегая к кабине электровоза.
В окне показалась голова уже знакомого мне мужчины в серой бейсболке.
— Что опять случилось? — с беспокойством в голосе спросил он и озабоченно посмотрел на меня.
— Нет–нет, ничего не случилось, не волнуйтесь, — заверила я машиниста и замялась, не зная, как начать.
Пауза, во время которой машинист вопросительно смотрел на меня, затягивалась. «Сейчас ведь уедет, и ты никогда себе этого не простишь, так что не мешкай, вперёд, действуй! Сама кашу заварила — сама и расхлёбывай», — подталкивал меня внутренний голос. Легко сказать… Я шумно вздохнула и, глядя в глаза мужчине, решительным голосом заговорила, останавливаясь лишь затем, чтобы перевести дух.
— Помните, вчера вечером вы переехали человека на станции? Так вот, я хочу, чтобы вы знали: ничего не было. Понимаете? Ни–че–го. Не было никакого человека, который пролезал под вагоном. Из–за сокращённой стоянки мой друг опаздывал на поезд, и я решила задержать отправление, чтобы дать ему время вернуться, вот и придумала всю эту историю.