Чудесный замок
Шрифт:
– Да, цена огромная, – насмешливо сказала Джесмин. – Хозяева выглядят бедными, измученными заботами. Ладно, вернемся туда, Примроз. После ремонта эти комнаты станут вполне уютными. Как зовут хозяйку? Миссис Дав? Вернемся к ней и снимем ее чердак.
Так девочки Мэйнуеринг обрели жилье на небольшой улочке, недалеко от Джанкин Роуд. Это было странное жилье, на чердаке высокого, беспорядочно выстроенного дома. Но миссис Дав показалась им женщиной добродушной и не возражала против того, чтобы девочки своими силами сделали ремонт. Когда Примроз сняла квартиру в плохом состоянии, да еще заплатила за неделю вперед, хозяйка совсем подобрела. Теперь, каждое утро, сразу после завтрака в «Пенелоп Мэншн», сестры отправлялись приводить в порядок свое новое жилище. Там они изо всех сил трудились: клеили, белили, а под конец даже рисовали. К концу недели миссис Дав едва узнала свою мансарду и даже назвала ее элегантной квартирой. Энтузиазм трех юных сестер и ее немного заразил. Она взялась вымыть окна и подновить старую мебель. И все же, когда комнаты были готовы, они были далеки от идеала той лондонской квартиры, которую представляла себе Джесмин. В течение следующей недели девочки готовились к переезду на новое место по адресу: Эден-стрит, 10. Никому в «Пенелоп Мэншн» о переезде не сказали. Добрые леди из «Мэншн» были заинтригованы тем, что девочки каждый день исчезают сразу после завтрака и возвращаются вечером разгоряченные и усталые, и при этом довольные. Однако Джесмин перестала беседовать с миссис Дредж, а Примроз умудрилась даже мисс Слоукум держать на расстоянии. Миссис Мортлок, будучи женщиной богатой и решительной, собралась было подкупить Дэйзи сладостями, но даже этот ангелочек оказался стойким и неподкупным.
– Большое вам спасибо за эти вкусные шоколадные конфеты, – сказала она. – Конечно, я люблю их, и вы так добры, что дали их мне. Где мы проводим время? Но это тайна Примроз. Вы же не считаете меня настолько испорченной, чтобы выдать чужой секрет?
Так прошла неделя, и их «гнездышко», как они стали называть свои комнаты, было готово принять жильцов. Вымытые окна обрамляли белоснежные муслиновые занавески. На стенах красовались чистые обои, нежного розоватого оттенка. Поверху шел нарисованный от руки бордюр. В небольшой спальне стояли три узкие застеленные белыми покрывалами кровати.
– Давайте купим сюда цветы, – предложила Джесмин. – Надеюсь, они не слишком дороги в Лондоне.
Потом настало утро, когда сестры, как обычно, покинули «Пенелоп Мэншн», и только миссис Флинт и Поппи знали, что вечером они не вернутся. Миссис Флинт негодовала по поводу их отъезда, но ничего не сказала. Она взяла себе за правило не говорить попусту. Зачем переживать из-за того, что все равно случится? Однако в данном случае она была возмущена, ибо считала, что ни одно место не может сравниться с «Пенелоп Мэншн». Бедняжка Поппи в слезах прощалась с юными леди, которых искренне любила. Сердце ее было почти разбито.
– Вот и все, мисс Джесмин, – грустно сказала она, – и даже на смертном одре я скажу, что Лондон – совсем не то, что мы о нем думали. И суета здесь, и грязь, и бесконечные, горькие разочарования. И, кроме одного счастливого дня, проведенного с вами, милые мои леди, не знала я в Лондоне счастья. Ах, мисс Джесмин! – Поппи подошла совсем близко к Джесмин и не сводила с нее глаз. – Как ужасно врут романы! Я читала их до отъезда в Лондон и рисовала себе такие чудесные картины. А что я вижу? Леди из «Мэншн», которые мне совсем не симпатичны. Вы уезжаете, а куда – не говорите. И я больше не Поппи-цветок, а Сара-Джэйн – чернорабочая. И даже если бы у меня был самый красивый чепчик с витрины на Бонд-стрит, я бы и то не смогла улыбнуться, мисс Джесмин!
Глава XXI
ПОИСКИ УЧИТЕЛЕЙ
У миссис Дав было много жильцов. Она сдавала комнаты на каждом этаже и называла жильцов по этажам: первый этаж, второй, третий. Девочек она называла «чердак», что очень раздражало Джесмин.
– Это почти так же плохо, как быть «плевелом». Девочки, милые! Вот уж не думала, что превращусь в «чердак»! Какой противный город – Лондон. Начинаю думать, что Поппи правильно разочаровалась в нем.
– А я начинаю думать, что Лондон, как и все города, имеет и темные, и светлые стороны, – отозвалась Примроз, – вот и все.
Миссис Дав беспокоили не только жильцы (а они беспокоили ее с утра до вечера, и миссис Дав в полном несоответствии со своим именем [11] вечно кого-нибудь пилила или бранила), у нее был еще и муж, и он не давал ей покоя сильнее любого жильца. Иногда он исчезал на целую неделю, и тогда в доме № 10 воцарялся относительный мир. А потом вдруг появлялся, когда его уже не ждали, напевая громким дребезжащим голосом:
Миссис Дав, любовь моя,Лишь с тобою счастлив я!11
Дав (dove) – голубка (англ.).
Тогда миссис Дав становилось неловко. Но если эти сладкие слова ее благоверного были случайно услышаны кем-нибудь из жильцов, настроение ее менялось, и она краснела от удовольствия. Меньше чем через неделю пребывания в доме № 10 по Эден-стрит сестры ощутили себя почти в раю. [12] Однако по отношению к другим жильцам они держались особняком.
Девочки распаковывали и раскладывали по местам вещи и книги, прибирали свои комнаты, ходили на прогулки, словом, были заняты с утра до вечера. Примроз объявила, что две недели они будут обживаться на новом месте, а потом начнут учиться зарабатывать деньги. Никогда еще девочкам не приходилось напряженно учиться. Примроз любила рисовать, но у нее не было специальных знаний и навыков, а это весьма существенно во всех областях искусства. Она никогда не училась живописи, однако у нее был острый и точный глаз и чувство цвета. Примроз увидела в витринах красиво расписанные фарфоровые изделия и решила учиться этому ремеслу. После недолгих поисков и переговоров с миссис Дав, и даже с ужасным мистером Давом, она направилась к учителю, который обещал обучить ее за двенадцать уроков с оплатой три фунта три шиллинга. Примроз понятия не имела, хорош этот учитель или плох, а также велика такая плата или мала. Но она согласилась и потратила некоторую сумму из своего маленького капитала на приобретение необходимых материалов.
12
Эдем (eden) – земной рай (англ.).
– Мистер Джонс уверяет, что после двенадцати уроков я смогу начать продавать некоторые из моих тарелок и других изделий. Он сказал, что будет рад поместить их в витрину магазина, – сказала Примроз со своей милой, спокойной улыбкой, – и что я за несколько месяцев смогу окупить плату за обучение.
– Так, – промолвила Джесмин, – а что буду делать я? Представь себе, ты станешь художницей и в свободное время распишешь наш чайный сервиз, а я куплю его у тебя, ведь я тоже буду зарабатывать. Вдвоем мы вполне сможем содержать нашу Дэйзи и ее любимую кошку, правда, дорогая? Знаешь, Примроз, я чувствую призвание к писательству – поэзии и прозе. С тех пор как мы приехали в Лондон, у меня складывается сюжет для рассказа. В нем будет выведен мистер Дав в образе хулигана, а также миссис Дредж и мисс Слоукум. И, конечно, ты будешь героиней, моя прекрасная сестра. Я хочу купить бумаги и со следующей недели по вечерам начну писать рассказ. Однако мы приехали в Лондон, чтобы учиться и развивать наши таланты, и, пожалуй, мне следовало бы взять несколько уроков грамотной речи. Я уже не считаю, что миссис Флинт говорит по-английски правильно. Артур Ноэль говорит совсем не так, как она, и миссис Элсуорси – тоже. Потому что она – настоящая леди, а он – джентльмен. Где бы мне найти учителя языка? Вот если бы встретить снова Артура Ноэля, он бы помог мне!
– О, Джесмин, это ужасно, что ты так много думаешь об этом незнакомце и называешь его по имени. Не надо так, дорогая. Это неправильно.
– Мне он не кажется чужим, – ответила Джесмин, откидывая назад длинные локоны. – Но, Роз, где найти учителя? Пойми, чтобы зарабатывать пером, его надо отточить. Я уже почти сочинила стихотворение, которое, без сомнения, взяли бы… в «Ревью». Оно ничуть не хуже стихотворения Теннисона, [13] которое они недавно опубликовали. Но мне лучше не посылать его, пока я не возьму несколько уроков у человека, который умеет писать. К кому мне идти, Примроз?
13
Альфред Теннисон (1809–1892) – крупный английский поэт-лирик викторианской эпохи.
– Тебе следует пойти в школу, дорогая, – ответила Примроз. – Здесь, за углом находится учебное заведение для девушек. Мы зайдем туда сегодня и спросим, можно ли взять уроки литературного мастерства.
Мисс Эгертон, директор института благородных девиц, выслушав скромную просьбу Джесмин, посмотрела на нее удивленно, но одобрительно.
– Я не хочу учиться ни французскому, ни немецкому языку, ни музыке, – сказала девочка, – но я хочу, чтобы мне помогли сделать мои стихи певучими и легкими и чтобы оценили мои сюжеты. Потому что я собираюсь, – продолжала Джесмин, глядя в изборожденное глубокими морщинами лицо мисс Эгертон, – зарабатывать на жизнь литературным трудом. Моя сестра будет художником, а я хочу стать писателем и поэтом.