Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...
Шрифт:
«Илгонис в суде сможет засвидетельствовать – Кирмуж работал весь вечер в гараже».
Находясь полтора года в заключении, он не переставая думал о мести. С первого дня до последнего. Отомстить Спулге, профессору, Алпу, Илгонису – всем. За себя, за Магоне, за то, что Магоне у него больше нет.
Шли месяцы, но жажда мести не очень усиливалась, но и не унималась. Ночами, когда он просыпался, или вечерами, когда ворочался без сна, он отрабатывал ее план. На самом деле это была лишь игра, которая помогала коротать время и ждать освобождения, но он старался уверовать в нее. На свою силу он не мог рассчитывать, он мог надеяться лишь на хитрость и злость. Он упрячет Илгониса и Науриса за решетку! И чем больше будет срок, тем лучше, тем больнее это ударит по родителям! Когда зачитают приговор и Науриса с Илгонисом поведут из зала суда, он, стоя в дверях, скажет с улыбкой: «Это я вас предал! Я донес в милицию!»
Продавая мотор и оба моста с первой из украденных Илгонисом и Наурисом машины. Винарт, все устроил так, что его соучастие доказать нельзя было никак – клиент покупал непосредственно у Науриса и Наурису же отсчитывал деньги. Винарт был от этого довольно далеко, во всяком случае, так далеко, чтоб закон не мог задеть его. Казалось, он уже выждал достаточно, настала пора действовать, но деньги текли и текли, его престиж как мастера, умеющего достать дефицитные запчасти к мотору, рос, его благосклонности уже добивались. Честолюбие ему было не чуждо, он понял, что теперь на голову выше Науриса, который стремительно катился вниз, хотя и оставался еще барином, теперь даже большим барином, чем прежде.
«Я ведь могу спокойно наблюдать, как он медленно тонет, причем сам при этом нисколько не пострадаю!»
Теперь старшие бухгалтеры и главные инженеры, товароведы и журналисты разговаривали с Винартом иначе и обсуждали всякие проблемы как с равным. Мысли, услышанные от одного, он мог другому выдавать за свои, иногда он даже испытывал чувство превосходства, показывая клиенту изношенные детали и объясняя, по какой причине это произошло и что частично виноват в этом завод, где не полностью соблюдается технологический процесс. Будни тоже стали приятнее, он чувствовал себя на особом положении: клиенты старались ему услужить, кто как умел (рука руку моет!), мать совсем загордилась – даже в булочную ходила через служебный вход.
Теперь он все сильнее нуждался в услугах воров и потерял последнюю возможность отомстить, потому что понемногу утратил и осмотрительность, которую так соблюдал вначале.
«Разве это будет месть, если я и сам пострадаю? И вообще, можно ли отомстить Наурису? Можно ли отомстить бетонной глыбе? Ее можно разбить на куски, но отомстить ей нельзя».
Жизнь была прекрасна, хотя и полна мелких страхов: к скупщикам краденого закон относится довольно терпимо.
Но тут на голову свалился этот Грунский, которого он никогда даже не видел.
– Знаешь, о чем я подумал… Не сохранились ли у тебя контакты с кем–нибудь из колонии?
– Так, иногда на улице кое–кого встречаю…
– А не было ли среди них какого–нибудь настоящего потрошителя? Такого хулигана, у которого в башке пусто, а кулаки как чугунные гири. Видишь ли, в чем дело… Моих знакомых… Можно сказать, друзей семьи… А ты тут между делом мог бы кое–что заработать. Их терроризирует отвратительный, спившийся субъект. Они уже все перепробовали – и по–хорошему, и по–плохому, ничего не помогает.
– Пусть обратятся в милицию.
– Нет, в милицию нельзя – дело семейное. А что милиция! Не приставят же к ним сержанта. Может, на какое–то время упрятать его в Олайне? Он, кажется, нигде официально не работает.
– Это будет долго тянуться. Я знаю таких, кто месяцами слоняется на свободе, хотя направление уже получил. Не хватает мест.
– Найдись у тебя надежный парень, который пересчитал бы ребра этой сволочи и внушил бы, что тот получит еще, если сунется, куда не следует, то, может, он и отстал бы. Твой парень получит денег столько, сколько надо, – это уж я лично гарантирую. Знаешь, ведь бывают такие люди, с которыми иначе нельзя – только палкой по башке.
– Старый?
– Да, тут волноваться нечего! Лет шестьдесят, к тому же совсем спился!
– С такими стариками надо обращаться осторожно: еще испустит дух, когда начнешь говорить по душам.
– Ха! Так было бы даже лучше! О таком никто не заплачет, и искать его тоже не станут!
«Вначале еще ничего, а теперь уже предлагает убить! Он и впрямь этого хочет! Просто такая мысль не приходила ему в голову», – подумал Винарт.
– Разговор у нас с тобой с глазу на глаз. Тебе совсем ни к чему знакомиться с моими друзьями, а мне не обязательно видеть твоего хулигана. Только чтоб не получилось так: возьмет деньги и прости–прощай!
– Фирма гарантирует!
– Я могу организовать так, чтоб он тебе позвонил. Как бы для того, чтобы сделать камин. Он печник. Этому вонючке очень по душе, когда к нему обращаются: господин Грунский. Более того, он настаивает на этом! Наверно, все же не следует давать ему номер своего телефона – надо придумать что–нибудь другое, чтобы познакомить вас.
– Думаете, оттуда, – Винарт выразительно поднял глаза к небу, – ему удастся кому–нибудь позвонить!
– Ты… серьезно?
– Нет, шучу! А вот тот тип, которого я имею в виду, может, не понимает шуток?
– Ну вот, еще раз подтверждается то, что природа не терпит пустоты! Даже гангстеры, оказывается, нужны. Поговори, дело не срочное, но я очень хочу помочь этим людям – они мне дороги и близки. Убивать, может, и не обязательно, а… Сколько это будет стоить?
– Таких расценок, профессор, не бывает. Но я думаю, что не очень дорого.
– Ловлю тебя на слове! Он довел этих людей до отчаяния. Им ничего другого не надо – просто чтоб больше не появлялся.
Винарт закончил регулировку карбюратора, вытер тряпкой запачканные маслом руки и захлопнул капот.
– В порядке?
– Фирма гарантирует. Засорился жиклер, поэтому мотор и глох на малых оборотах.
– Сколько?
– Не возьму же я с вас деньги за такой пустяк!
– Я так не согласен!
– Хорошо, сочтемся, когда приедете в следующий раз.
– Только не забудь! До свидания!
«Волга» стремительно рванулась с места, как на гонках – профессор любил ездить быстро.
Позже Винарт оправдывался сам перед собой: «Я вовсе не хотел быть замешанным в убийстве, идея добавить в водку хлороформа принадлежала Наурису.