Чудо Саян. Герои ненашего времени
Шрифт:
От Майны до Черёмушек до 1961 года была девственная тайга. Исторически первым цивилизованным человеком, пришедшим в эти места, был путейский инженер Родевич. В 1907 году Родевич сделал топографическую съёмку местности, поставил первые репера и ушёл дальше. История каждого природно-технического объекта полна заявлений, протестов, в которых предсказывается неминуемая катастрофа. В середине шестидесятых годов двадцатого века Саяно-Шушенская ГЭС была почти похоронена геофизиками. Сравнив координаты опорных точек (реперов), определенные Родевичем, с современными данными, сибирские геофизики обнаружили, что координаты отличаются кое-где аж на двадцать сантиметров. Немедленно был сделан вывод о том, что в районе Кардовского створа происходят тектонические взаимные подвижки скальных массивов. Строить в Карловском створе нельзя, – писали солидные академические журналы. Потребовалось полтора года дополнительных исследований,
Ненаселёнкой места выше Майны назвать было нельзя – стояли хутора в логах (ущельях) по берегам ручьёв и речек. Жили в них промысловики, сдавали государству дары тайги. Местные охотники и рыболовы были приписаны к промысловой кооперации.
Новая эра пришла в эти края в начале шестидесятых, когда в Майну прибыли изыскатели Ленгидропроекта и начали продвигаться к створу будущей ГЭС. Возле будущей плотины они встретили аборигенов – братьев Канаевых. В начале двадцатого века царская казна для освоения верховьев Енисея давала деньги переселенцам в Южную Сибирь. Один из братьев здравствовал и поныне, работал капитаном катера лесников и помнил, как мальцом привёз его в эти края отец. Каково же было удивление Канаевых, когда, добравшись до створа будущей ГЭС, они обнаружили, что там с незапамятных времён живёт русский мужик по фамилии Карлов. Его фамилия дала название ближайшей речке и створу будущей ГЭС. Выше по Енисею были угодья тувинского рода, спустившегося вниз от Шагонара. Раз в году, летом, приплывал в эти края на лодке купец-молодец, записывал в книжечку, кому сколько керосину, пороха, соли и муки надобно. А зимой по льду приезжал купец с обещанным товаром. Расплачивались за соль-керосин шкурками соболя и кабарги. Граница между охотничьими угодьями Карлова и самого северного тувинца была принята за государственную границу между Россией и Тувой. В 1944 году Тува последней из братских республик вошла в состав СССР.
Геологи седьмой экспедиции Ленгидропроекта пришли в эти края для геологических изысканий в районе будущей ГЭС. Командовал экспедицией Пётр Васильевич Ерашов. Горин не знал этого легендарного человека, героя всех многочисленных ныне забытых книг о Саяно-Шушенской ГЭС, написанных в советское время. Что называется, разминулись. Осенью 61-го года начальник Кемской экспедиции Ленгидропроекта Петр Ерашов покинул Кольский полуостров и Карелию и уехал на Саяны, а молодой специалист Захар Горин приехал осваивать те места, которые оставил Ерашов.
В понедельник утром Захар Ильич вместе с Аликом (коллегой по службе) пошли на работу. Сначала занялись финансовыми делами. Если принять во внимание обстановку всеобщего хаоса и неразберихи, финансовые дела были «обнадёживающими». Чтобы известие о том, что пока Саяно-Шушенская ГЭС платить по старому договору не в состоянии, было менее огорчительным, Горину предложили старый договор продлить ещё на два года. Могло быть хуже. Потом дня четыре ушли на дела производственные.
Было у Горина ещё одно дело. Личное. Для издания книги об Ольге нужны были деньги. Часть дал старший сын Максим. Этого хватило на издание домашнего, альбомного варианта тиражом в триста экземпляров – для знакомых и родственников. После некоторых колебаний Горин решил попробовать издать её для открытой продажи. Деньги на издание Горин попросил у директора Саяно-Шушенской ГЭС Валентина Ивановича Брызгалова.
– Времена изменились, Захар Ильич. Я теперь решаю такие вопросы не в одиночку, есть СТК – совет трудового коллектива. Как я им это объясню? Но из любого положения есть выход. Вот рукопись книги о Саяно-Шушенской ГЭС, написанная красноярским литератором Галиной Смирновой. Рукопись в печать не пошла, изменились времена, поменялись акценты. Но работа оплачена, рукопись – собственность ГЭС. Возьмитесь за её переработку и подготовку к печати, такой вариант я проведу через СТК. Мы получим свою книгу, а Вы – деньги на свою.
Конечно, Валентин Иванович лукавил. Он по-прежнему оставался хозяином, но, как бережливый хозяин, ничего даром отдавать не желал. О «рукотворном чуде Саян» было написано немало книг. Его (её) воспевали и в стихах, и в прозе, и в музыке. Но, увы, по большей части воспевались строители. А Брызгалов был эксплуатационником. Книги «отдельно» про эксплуатационников не было. Горин взял пухлую папку, вечером в гостинице просмотрел рукопись и приуныл. Галина Смирнова написала не одну книгу о гидростроителях. Но, увы, это был, как написал М.Е.Салтыков-Щедрин, сплошной «гром победы раздавайся».
– Валентин Иванович, – сказал Горин Брызгалову на следующий день, – книги пишут не о митингах и пусках агрегатов, а о людях. И не о людях вообще, а о людях, к которым автор неравнодушен. Я готов попробовать, но это будет другая книга. В ней будут мои «сопли и вопли» и личная жизнь тех, кто готов ею пожертвовать «ради истории».
– Согласен, – сказал Брызгалов.
Было начало марта 1992 года, когда Захар Горин влился в ряды летописцев Саяно-Шушенской ГЭС. И продолжает пунктирно оставаться в этом качестве уже 18 лет. Если честно, то первый блин вышел комом: книга «Разорванная паутина» писалась долго и получилась рыхлой, путаной и обо всём на свете. В конце девяностых Горин несколько лет проработал на Саяно-Шушенской ГЭС экспертом по прочности и надёжности сооружений. Попутно пришлось организовывать и первое время возглавлять ГЭСовскую пресс-службу. В те годы Захару Ильичу пришлось писать в разные газеты, по преимуществу сибирские, статьи в защиту Саяно-Шушенской ГЭС. Статьи, как правило, писал, не по своей инициативе, а по просьбе генерального директора ГЭС Валентина Ивановича Брызгалова. В них он убеждал встревоженный журналистами народ, что плотина не рухнет в ближайшее время, что сифилис в Хакасии не из-за Саяно-Шушенской ГЭС, что мэр Саяногорска Бондаренко – не очень хороший человек и так далее. Работа была такая.
Этот опус (произведение, лат.) Горин сочиняет в свободное от работы время. Он затрудняется определить жанр своих записок. Поэтому время от времени вынужден использовать слово «опус». Поначалу Горин хотел сохранить прежнее название – «Разорванная паутина». Название «Разорванная паутина» – многозначное. Одно из значений – распавшаяся «цепь времен» лично для Захара Горина приведено в начале введения. Возможно и другое, более общее. В 1995 году выдающийся американский философ и политолог Френсис Фукуяма выпустил книгу «Доверие: социальные добродетели и сотворение благоденствия» (русский перевод 2004 г). В основе книги старая как мир мысль, что человеческое общество может существовать только при наличии взаимного доверия. Доверие Ф.Фукуяма объявляет главным элементом социального и экономического развития. Доверие порождает «социальный капитал» – меру человеческой способности работать вместе ради общей цели. Согласно Фукуяме, тяжелейшая болезнь современного общества – утрата доверия, разрыв связей между людьми на всех уровнях общества, от семьи до религий и рас.
Похоже, что современная Россия в этом вопросе на самых передовых позициях. Философ и психолог Эрих Фромм в своей книге «Бегство от свободы» написал, что в двадцатом веке появился новый тип людей: гомо-маркетинг. У гомо-маркетинг всё на продажу, вплоть до пиджака и белозубой улыбки. Его девиз – не внутреннее содержание, а имидж. Во всём мире процесс появления новой породы людей был постепенным. В России конца двадцатого века это произошло мгновенно. В 1985 году началась Перестройка. Простодушные и не равнодушные к своему ремеслу продолжали заниматься своими привычными делами, полагая, что смогут прокормиться честным трудом. Эту «породу» людей уместно именовать homo-industrious (человек работящий, прилежный, усердный). Те же, кто плохо сидел на своём стуле или не любил его, взяли на вооружение известный в России со второй половины XIX века принцип: «Схватил, урвал и побежал», впервые сформулированный, кажется, в «Господах ташкентцах». С начала Перестройки прошло более двадцати лет. Изумлённый происшедшим российский homo-industrious смотрит по телевизору на сладкую жизнь homo-marketing (новых русских), слушает рассказы о скором всеобщем благоденствии, но не наблюдает такового в реальной жизни. Пропасть между двумя популяциями только ширится. Двадцать первый век – время полной победы homo-marketing над homo-industrious (человеком работящим, прилежным, усердным).
В России идея справедливого распределения всегда преобладала над идеей производительного труда. Поменялось понимание справедливости, но как комиссары в прошлом занимались, в первую очередь, справедливым распределением благ, так нынешние российские менеджеры заняты «правильным» регулированием денежных потоков. По глубокому убеждению автора менеджер – не профессия, а склад характера, склонность к комбинаторному мышлению. Выдвигать же в менеджеры надо профессионалов, имеющих соответствующий склад характера. Такими менеджерами были Томас Эдисон и Генри Форд. Билл Гейтс, между прочим, – тоже. А пока электроэнергетикой руководят люди, которые при слове «рубильник» вспоминают «нос лица кавказской национальности», – проку не будет.