Чудо ты мое, зеленоглазое
Шрифт:
Бо-о-о-о-ольше-э-э-э!..
Богатыря настолько поражает эта простая мысль, что он уже не в силах продолжить разговор. Он бормочет что-то невразумительное и несколько раз, смешно споткнувшись на ровном месте, лезет на верхнюю полку… Как раненый зверь в нору. Теперь он — весь в себе. Его больше ничего не интересует кроме той страшной, порожденной иезуитским умом худосочного, картины.
Бо-о-о-льше-э-э-э!..
Богатырь ложится лицом в подушку. Но ощущение катастрофы не дает ему покоя ни через полчаса, ни через час, ни через три. С болезненным любопытством он снова и снова прокручивает перед собой различные варианты развития событий. Несколько раз он бросается в драку и побеждает
Тяжелые, богатырские вздохи слышны, наверное, в конце вагона.
В конце концов тупиковая ситуация заставляет богатыря повнимательнее присмотреться к своей Танюшке. А она что же?.. Сидит и молча смотрит как ее мужа во время драки за шкирку вытаскивают из дома? Да, сидит и смотрит, подсказывает богатырю внутренний голос чем-то очень похожий на голос худосочного. Потому что женщина еще ничего не решила. Богатырь готов вопить от боли. И он кричит, там, внутри себя, о том, что Танюшка его любит. Она любит только его и никого больше! Внутренний голос тут же противно хихикает. Ну, мало ли, шепчет голос, что ты там себе напридумывал? А вот теперь твоя Танюшка сидит и решает…
Богатырь рычит в подушку от собственного бессилия и тихо, почти по-детски, стонет… Он не спит всю ночь. Он страдает и страдает так сильно, что наверняка находится на грани безумия.
Утром богатырь выходит. Он приехал… Я выхожу следом за ним, мне нужно купить сигареты. Богатырь долго стоит на перроне и оглядывается по сторонам. Потом, почему-то краснея, он подходит к старушке с цветами и протягивает ей деньги. Ах, черт возьми, — цветы!.. Цветы жене! Я готов хохотать от восторга: по перрону идет гигант с беззащитными глазами ребенка, глазами, уставшими от ночного ужаса. Он держит перед собой, в огромном кулаке, крохотный букетик тюльпанов. И будь я проклят, если он не держал этот букетик так, как держат щит. Богатырь нашел выход. Он отыскал его там, в глубине самого себя. Он еще не пришел домой, но его взгляд кричит: «Пожалуйста, люби меня! Пусть рухнет все, пусть исчезнут страны и континенты, пусть рухнет весь мир, но только ты люби меня! И тогда нет и не будет на всей Земле силы, которая смогла бы победить нас с тобой!..» — Витька громко рассмеялся. — Интересно, какой идиот сказал, что настоящую трагедию можно увидеть только на сцене театра? Наверное, он был худосочным, горбоносым типом в полосатой майке. Он выдумал бесчисленное множество историй об изменах, коварстве и предательстве, но так и не понял, что история разделенной и преданной любви в тысячу… Нет, в миллионы раз, трагичней!
— Это ты снова о себе, что ли? — перебил племянника Петрович.
— Нет, — быстро ответил Витька. Его лицо стало серьезным. — Кстати, я уже говорил, что это только рассказ… Ну, это самое… Забавно просто, понимаешь?
— Понимаю… — Петрович покосился на племянника и на мгновение в его взгляде вдруг промелькнула неожиданная жалость. — Придумываешь ты много, Витька… Только зачем? Может и забавный твой рассказ, только я с тем худым и горбоносым говорить бы не стал.
— Почему?
— Да потому что это все равно что с чертом беседовать.
Шагов десять или чуть больше компаньоны прошли молча.
— Может быть ты и прав, дядь Коль… — сказал Витька. Он болезненно поморщился и спустя еще пару шагов добавил. — Ну, придумал и ладно!.. Хотя, что я там придумал? А ничего!..
— А смеялся в конце зачем?
Витька отвернулся и глухо сказал:
— От радости это я, дядь Коль…
Внутреннее
Витька взял пару кружек пива и направился прямо к ней. Петрович устроился неподалеку за маленьким круглым столиком. Старик чувствовал себя явно не в своей тарелке. Сухой бутерброд не лез в горло, а пиво старик не любил…
Уже через пару минут мужчины за длинным столом весело смеялись над шутками Витьки.
— Мужики, сколько будет дважды два?
— Ну, четыре.
— Нет, семнадцать.
— Почему?
— Инфляция!
Вступительная часть, состоящая исключительно из анекдотов, заняла у Витьки не так немного времени. Переходя к делу и как бы между прочим, Витька рассказал, заранее придуманную «серьезную историю». Ее смысл заключался в том, что, оказывается, Витьке здорово помогла взятая в дом черная кошка.
— Что, и с водкой завязал? — удивился мужчина с измученным лицом неоднократно бросавшего пить человека.
— Бросить не бросил, но теперь меру знаю, — твердо сказал Витька.
Будущий монополист отлично понимал, что вряд ли кто из собравшихся за столом вот так, запросто, согласился бы расстаться со спиртным. С другой стороны он знал, что почти любой российский мужик довольно частенько (и особенно с похмелья) подумывает о том, как бы доказать себе и окружающим, что его привязанность к спиртному настолько ничтожна, что на нее не стоит обращать внимания.
— Так что теперь у меня есть и сто грамм, но есть и стоп-кран, — продолжил Витька. — Кстати, тут недалеко, на окраине, какой-то Петрович живет. Может, слышали? Вот у него я и взял эту кошку.
— Я слышал, — подтвердил один.
— И я…
— А я в газете недавно объявление прочитал, — сказал измученный. — Куплю, мол, черную кошку с зелеными глазами за любые деньги.
— О!.. — Витька многозначительно поднял вверх указательный палец. — А, между прочим, люди не дураки и деньги за ерунду платить не будут. Мне недавно один знающий человек объяснил, чем черные кошки от всех остальных отличаются. Вот, к примеру, возьмем ведьм. Кто знает, почему они у себя дома только черных кошек держат?
Мужчины задумались. Вопрос показался им довольно любопытным. Полный мужчина в очках приоткрыл было рот, что бы высказать свое предположение, но Витька снова заговорил первым.
— Оказывается все просто. Черная кошка из дома всю заразу выносит: злость, зависть и прочую нечисть. А иначе сами ведьмы захлебнулись бы в ней.
«Вот ведь черт, а?! — подумал Петрович. — Врет и даже не краснеет».
Но приведенное Витькой доказательство показалось собравшимся убедительным.
— А поэтому люди и не любят, когда им дорогу черные кошки перебегают? — продолжил развивать тему за Витьку полный мужчина в очках, очевидно уже забывший свое первоначальное предположение. — Черные кошки на дороге эту нечисть оставляют. А ведьмы радуются.
Разговор перешел на ведьм.
— Против ведьм самое верное средство — серебряная пуля, — заявил «измученный». Он посмотрел на Витьку, ожидая от него, как специалиста, подтверждения своих слов. — Только, значит, что бы без промаха.
— Правильно, — согласился Витька.
— Или серебряная дробь.
— На худой конец можно и серебряным ножиком по горлу, — вставил свое слово очкастый.
Собрание запротестовало. Никто и никогда не видел, что бы в кинофильмах резали ведьм серебряными ножиками.