Чудо в перьях
Шрифт:
– Что, тр-равку?! – полосатая морда Рыка исказилась в гримасе, а его мать от таких слов даже подбросило вверх.
– Где ты видел, дурья твоя башка, чтобы тигры щипали травку? Меня тошнит от одного только упоминания о вегетарианской пище! – возмутилась Руфа. – Травка! Она ведь такая же зелёная, как ты… и эти отвратительные ядовитые ящерицы. Бр-р-р!
– Значит, зёленый цвет тиграм не по вкусу, – ударился в рассуждения Хрум. – Тогда какой же по вкусу?
– Мой любимый цвет – цвет кр-рови, – прорычал Рык.
– Правильно, сынок!
– Крови? А что такое кровь? Я никогда не видел кровь.
– Она кр-расная и гор-рячая. Она появляется, когда мои остр-рые клыки впиваются в жер-р-тву. Кр-ровь опьяняет, делает тебя свир-репым и беспощадным.
– И в тебе тоже течёт кровь? – спросил Хрум.
– И во мне, и в маме, и в ланях, и в буйволах, и в маар-ртышках.
– А во мне?
– Наверное, и в тебе тоже… – неуверенно сказал Рык. – Я же не пр-ровер-рял.
– Если во всех нас течёт красная горячая кровь, значит, все мы братья по крови. Почему же мы должны друг друга съедать?
– Так заведено. Кто-то за кем-то охотится, ловит и ест, – рассудительно проговорила Руфа. – Таков закон джунглей.
– Но ведь это так ужасно – кого-то есть!
– Кто тебе сказал, что это ужасно? – удивилась тигрица. – Когда я ловлю и съедаю лань, мне очень даже прекрасно – я становлюсь сытой, ленивой и доброй. Чр-резвычайно доброй. Я даже начинаю мур-рлыкать…
– А каково тому, кого ты съедаешь?
– Гр-р! А с какой стати я должна думать о том, кем пообедала! Раз этот зверь не сумел от меня убежать, значит, такова его судьба. Скажу откровенно: печальная судьба.
– Я вот постоянно думаю: почему, чтобы кому-то стало хорошо, кому-то другому обязательно должно быть плохо? – печально вздохнул Хрум.
– Если звери убивают друг друга, значит, жизнь продолжается! – изрекла тигрица, нервно подёргивая крепким хвостом. – Слабаки в ней не выдерживают! Признайся, зеленошёрстный, тебе ведь трудно приходится? И знаешь почему?
– Почему?
– Потому что для того, чтобы жить в наших условиях, тебе не хватает свирепости!
– Свирепости?
– Да, да, самой обыкновенной свирепости. Те, у кого она есть, становятся хозяевами жизни, а остальные идут к ним в услужение или становятся их пищей.
– А ты, Руфа, свирепа? – спросил Хрум.
– Я? Да я самый свирепый зверь в наших джунглях. Видишь, какие у меня огромные клыки, какие острые когти. Одним ударом лапы я разламываю хребет буйволу или лани.
– А уж как я свиреп! – завизжал Рык и, не удержавшись на спасительнице-лиане, кубарем полетел вниз. Он ловко приземлился на все четыре лапы, встряхнулся, как после купания в реке, и завершил мысль так: – Мне даже самому страшно, как я свир-реп!
– И всё же ты меня не съел.
– Меня смутил твой непонятный внешний вид. А ещё хвост смутил… – признался Рык. – Недавно с голодухи мне пр-ришлось съесть павлина вместе с пер-рьями, так у меня тр-ри дня была стр-рашная изжога.
Руфа снова втянула носом влажно-горячий воздух джунглей и с тревогой в голосе сказала:
– Тянет дымом. Гр-р, не нравится мне это!
В то же мгновение над нашими героями пронеслась стая пёстрых древесных сорок, которые перепуганными голосами кричали:
– Горим! Горим! Пожар!
Удивительный исчезатель
Лиз в недоумении вертела по сторонам головой:
– Что за глупые шутки, Майк? Куда ты пропал?
– Да здесь я.
– Но я тебя не вижу.
– А я тебя прекрасно вижу. И прохожих вижу… А ещё вижу самодовольную физиономию Рэя.
– Где?
– Да вон он прячется за палаткой торговца фруктами.
За лёгкой бамбуковой конструкцией, представлявшей собой витрину, на которой красовались разноцветные плоды щедрых тропиков, маячила рослая мешкообразная фигура Рэя в бело-синей майке и такой же бейсболке.
Совершенно неожиданно рядом с ним прямо из воздуха возник Майк, который стал вырывать из его рук какую-то электронную штуковину. Рэй, несмотря на свою солидную комплекцию, ловко уворачивался, отбегал то вправо, то влево, подпрыгивал, так что Майку приходилось вертеться вокруг него, как заправскому игроку регби. Мальчишки стали толкаться и награждать друг друга лёгкими тумаками и пинками.
– Отдай, Копперфильд [1] сопливый! – кричал Майк.
– С какой такой радости! – ухмылялся Рэй, поднимая загадочное устройство с пульсирующими огоньками высоко над головой.
1
Дэвид Копперфильд – знаменитый американский иллюзионист и гипнотизёр.
Увидев, что уличная разборка мальчишек может в любой момент перерасти в драку, Лиз бросилась их разнимать. Но не успела. Сцепившись друг с другом в очередной раз, они не устояли на ногах и грохнулись прямо на витрину с фруктами. В то же мгновение апельсины, манго, ананасы, папайя брызнули в разные стороны, прямо под колеса едущих автомобилей и велосипедов.
Бедолага-торговец бросился вдогонку за своим ароматно-сочным товаром в надежде спасти хотя бы какую-то его часть. На помощь ему поспешили Лиз и несколько прохожих. Пронзительно завизжали тормоза. Это водители автомобилей тормозили, чтобы дать им возможность собрать с проезжей части фрукты. Самые сердобольные из них выходили из авто и присоединялись к торговцу фруктами и его добровольным помощникам.
А что же Майк и Рэд? Мальчишки исчезли! Как сквозь землю провалились! На том месте, где они выясняли отношения, осталась лежать лишь бело-синяя бейсболка Рэя. На самом деле, не сговариваясь, драчуны задали такого стрекача, что даже чемпион мира по спринтерскому бегу вряд ли смог бы их догнать.
В небольшом скверике, где мелодично звенели пульсирующие струи фонтана и веяло прохладой, мальчики остановились. По их разгорячённым лицам струился пот, а потемневшие от влаги майки можно было выкручивать.