Чудо в пушистых перьях
Шрифт:
— Вот, дура, привязалась, — Нинка попыталась обойти меня, но я тоже страшно разозлилась и потребовала:
— Говори, что за мужик, не то я тебя с лестницы спущу…
— Чего пристала? — захныкала Нинка. — Одна я приехала.
Я была убеждена, что она врет, и сурово пресекла ее причитания:
— Я сама видела. И наша Варвара тоже видела.
— Ну и что? — нахмурилась Нинка.
— Ничего, — подумав, ответила я. — Кто он и куда делся?
Нинка потерла нос и задумалась. Я ее не торопила и, сказать по правде, малость расслабилась, не ожидая от соседки решительных действий, но сделала это, как оказалось,
— Васена, ты чего, а?
Чертыхнувшись, я вновь начала подъем, но Нинка меня опередила и захлопнула дверь перед самым моим носом. Это было очень обидно. Я погрозила кулаком Юрасику, потом позвонила в Нинкину дверь, потом пнула ее ногой и прокричала:
— Не будешь же ты там всю жизнь сидеть? Скажи только, мужик твой жив или нет? — Нинка не ответила, я еще немного постояла возле ее двери и, тяжко вздохнув, пошла к себе.
— Ну, чего? — жалобно спросил Юрасик, который все это время поджидал меня на лестничной клетке.
— Отвянь, — отрезала я.
Так ничего и не решив в тот вечер, я легла спать. Только-только сомкнула я утомленные веки, как в дверь поскребся сосед, чуть приоткрыл ее и зашептал:
— Васена, Нинка куда-то собралась. Такси у подъезда, а она мимо нашей двери — шасть.
Забыв про сон, я вскочила, натянула джинсы (сплю я в футболке) и в комнатных тапочках устремилась в подъезд. Когда я выскочила на улицу, такси как раз покидало двор, так что можно было не торопиться. Но тут, точно по мановению волшебной палочки, во дворе появились «Жигули» Сашки-соседа, разумеется, вместе с ним самим. Я бросилась им наперерез, хотя с трудом могла бы объяснить, с какой стати рискую жизнью, то есть что за нужда у меня гнаться за такси, в котором куда-то отправилась Нинка.
Объяснениями я себя не очень утруждала, Сашка затормозил, я распахнула дверь, хлопнулась на сиденье рядом с ним, бормоча:
— Давай за такси.
Сашка, как и я, себя разными мыслями также не очень-то обременял. Он развернулся и почесал за такси, как ошпаренный. Когда мы выехали на проспект и стало ясно, что такси от нас не уйдет, он спросил:
— В чем дело-то?
— Нинка уходит, — хмуро отозвалась я.
— Какая?
— Из тридцать седьмой квартиры.
— А она тебе очень нужна?
Я покосилась на Сашку, прикидывая, стоит ли ему рассказывать, поделиться, так сказать, наболевшим? Но тут же вспомнила о милиции, возможных неприятностях и со вздохом решила, что Сашка всего этого не заслужил.
— Спросить кое-что хотела… — После такого ответа Сашка вопросов больше не задавал, а тут и такси, свернув на улицу Николаева, притормозило возле ничем не приметного двухэтажного дома. Нинка вышла и торопливо скрылась в первом подъезде, но такси продолжало стоять, и мы тоже остановились, приткнувшись возле детских качелей.
Прошло минут пятнадцать, Сашка курил и весело поглядывал на меня. Меня это немного смущало.
— Интересная у тебя жизнь, Василиса. Ты то по лестнице подняться не можешь, то соседку выслеживаешь, — наконец сказал он.
— Отцепись, —
— Сашка, когда ты меня в квартиру вносил, мужика на нашей кухне не заметил?
— Мужика? — поднял он брови. — Нет. Я в кухню не заглядывал, но свет там горел, это точно. А что за мужик? — спросил он, но в этот момент из подъезда вышла Нинка в компании молодого человека в джинсах и темной футболке. Молодой человек был высок, худ, бледен, тоже в прыщах и почему-то казался смертельно больным. Круги под глазами, запавшие щеки и даже ярко-красные прыщи на фоне сероватой кожи прозрачно намекали на какую-то хворобу, затаившуюся в его организме. Впрочем, несмотря на худобу, в парне чувствовалась сила, и двигался он не без изящества. В общем, вопрос о заболевании оставался открытым.
Нинка села в машину, но ее спутник за ней не последовал. Захлопнул дверь, помахал ей, улыбаясь, такси плавно тронулось с места. Мы двинулись за ним, дождавшись, когда парень скроется в подъезде.
— Куда теперь? — полюбопытствовал Сашка.
— За ними, — пробормотала я.
— Понятное дело, — кивнул сосед. — Только предупреждаю сразу: бензина надолго не хватит, видишь, лампочка горит.
Лампочку я, конечно, видела и затосковала, а ну как правда бензин в самый неподходящий момент кончится? Но волновалась я напрасно, вскоре стало понятно: Нинка возвращается домой. Такси нырнуло в подворотню, мы следом, и через минуту я уже видела Нинку, входящую в наш подъезд. Не дожидаясь, когда машина остановится, я распахнула дверь и заорала: «Стой!» Нинка вздрогнула и бросилась бежать, но ключи у нее были в сумке, потребовалось время, чтобы извлечь их, а этого времени мне хватило, чтоб настигнуть ее.
— Будешь говорить? — рявкнула я, хватая ее за локоть.
— Отстань, дура, — завопила Нинка на весь подъезд. — Чего тебе надо? Я сейчас милицию вызову.
Упоминание о милиции произвело на меня самое удручающее впечатление. Действительно, вызовет Нинка милицию, и они, чего доброго, решат, что я своего покойника на соседку сваливаю, то есть свою вину, конечно.
Локоть ее я выпустила и миролюбиво предложила:
— Ты только ответь: жив он или нет.
— Конечно, жив, — кусая губы, сказала Нинка и перешла на шепот:
— Жив. Человек он в городе очень даже известный, не могу же я налево-направо трепать его честное имя…
— Вот оно что, — вздохнула я. Конечно, Нинка в ночном клубе работает, а там народ разный… — Ты извини, — вторично вздохнула я, — значит, твоя Шляпа жива-здорова…
— Чего ему сделается?
— А ты точно знаешь?
— Что?
— Ну, что с ним все в порядке?
— Конечно. Я же ему звонила. Отвяжись, — жалобно попросила Нинка, я кивнула и стала спускаться по лестнице, а она поспешно скрылась в квартире.
Тут в подъезде появился Сашка. Гараж у него был в соседнем дворе, оттого рн и задержался.
— Ну что, догнала Нинку? — спросил он.
— Догнала.
— Поздравляю.
— С чем?
— Как с чем? Ты ж ее догнала.
— Дурак ты, Сашка, — обиделась я. — У меня такое…
— Чего такое? — сразу же навострил он уши, а я только рукой махнула:
— Ничего.
— Не дом, а Версаль какой-то, — хмыкнул он. — Сплошные тайны. Один придурок машину между гаражей бросил. Пришлось кругами кататься через соседний двор.