Чудо в пушистых перьях
Шрифт:
Я сочувственно кивнула, усаживаясь на парчовую подушку. Земфира — тучная дама в цветастом широком балахоне, в черном парике с волосами до пола, с повязкой на лбу — походила на упитанного индейца. Впрочем, даже в таком виде она казалась мне симпатичной круглолицей толстушкой со смеющимися глазами.
— Как дела? — спросила Земфира, по привычке уставившись в магический кристалл.
— Плохо, — ответила я.
— Мужик в шляпе и плаще? — вздохнула Земфира. Я приподнялась и на всякий случай уставилась в магический кристалл. — Не дури, — осадила меня папулина подруга, — мне сегодня
— А-а, — успокоилась я, устраиваясь на подушке.
— Папулю опять похитили инопланетяне, — вновь вздохнула Земфира. — Утром Михалыч прибегал за выкупом.
— Много просил?
— Сто пятьдесят рублей.
— Значит, папа не надолго в отключке…
— Хочешь с ним поговорить?
— Если за выкупом прибегали сегодня, вряд ли получится.
— Почему? — обиделась за папулю Земфира. — Может, повезет, и папа придет в себя.
— Может, — неохотно согласилась я. — Давай я тебе все расскажу?
— Давай, — кивнула Земфира.
Ну я ей тут же все рассказала: и про вечеринку, и про Шляпу, и про его труп в багажнике.
— Папе этот белесый не понравился, — закивал а Земфира, выслушав меня. — Он вернулся с вечеринки и первым делом сказал: «Василисе он не пара. Прохвост, а может, и похуже». Ты знаешь, как папа видит людей. У него дар. И если папа говорит «прохвост», значит, парень еще хуже.
— И чего? — почесала я нос.
— Пусть сам со своим трупом разбирается, а ты не лезь. Не твое это дело. Не ты его туда запихала, не тебе о нем беспокоиться.
— А милиция? — охнула я. При слове «милиция» Земфира непроизвольно поморщилась.
— А на этих вообще наплевать.
— Но ведь человека убили… может быть… или он сам умер.
— Он что тебе, родственник?
— Нет.
— Ну и чего ты о нем хлопочешь? Конечно, это вопрос морально-этический… С таким вопросом непременно надо обратиться к папе, но я, со своей стороны, очень бы рекомендовала никуда не лезть. И бабке скажи, чтоб сидела тихо, не ровен час… — Земфира в досаде махнула рукой, поднялась, стащила с себя парик с повязкой и позвала:
— Пойдем сожрем чего-нибудь.
— Я голубцы ела.
— Понравились?
— Очень.
— Слава богу. Ну не хочешь есть, так чаю попьем. У меня клиент через час по записи, времени достаточно.
Мы пили с Земфирой чай и вели неспешную беседу. Пить чай Земфира предпочитала в гостиной, сидя в мягком кресле перед антикварным столиком на гнутых ножках.
— Вчера к папе какой-то хмырь приходил, — сообщила она, — но не застал. И со мной долго беседовал.
— Чего хотел?
— Филонова, — вздохнула Земфира. — Предлагал большие деньги.
Я перевела взгляд на картину, которая висела напротив. Разобрать, что там изображено на ней, было затруднительно. Правда, в этом смысле она мало чем отличалась от папиных картин, висящих по соседству, но чтоб отличие все же было, папа для бестолковых написал фломастером на раме: «Филонов», и картина стала выделяться.
— Я беспокоюсь, — робко продолжила Земфира. — Не хочу критиковать папу, но боюсь, как бы нас не ограбили.
Если честно, я тоже беспокоилась, папуля налево-направо распространялся о том, что у него в гостиной
— Почему бы папуле не прекратить свои рассказы о Филонове? — вздохнула я.
— Ты же знаешь папу, — пожала плечами Земфира. — Я намекнула ему, что он мог бы подарить Филонова музею. Папа очень рассердился, ведь это твое приданое.
Мы уставились на живописный шедевр и дружно вздохнули.
Не поднимаясь с кресла, Земфира извлекла из низенького шкафчика бутылку коньяка и спросила:
— Выпьешь?
— Не-а, — испуганно покачала я головой.
— И в кого ты у нас такая? — посетовала Земфира и выпила коньячку, достав из того же шкафчика рюмку внушительных размеров.
— Еще новости есть? — на всякий случай спросила я.
— У папы были видения. Он выходил в космос. Имел длительную связь с Шамбалой, но тут его похитили инопланетяне, и ничего путного из этой связи не вышло, — грустно закончила Земфира.
— Что нового в Шамбале? — кашлянув, спросила я. Земфира закатила глаза, а я поняла, что сморозила глупость, и застыдилась. Но Земфира злиться на меня не стала и с очередным вздохом заметила:
— Нас ожидают большие испытания.
— Само собой, — в ответ вздохнула я.
Тут в дверь позвонили.
— Клиент, — шепнула Земфира, вскакивая с кресла. Она нахлобучила парик, сделала зверское выражение лица и заспешила в прихожую, а я подумала, что, раз она занята, мне здесь тоже делать нечего, и побрела следом. Клиентом оказался рослый молодой человек с полным отсутствием вторичных половых признаков. Земфира весело подмигнула мне за его спиной, и я удалилась.
Выйдя на улицу, я постояла немного, сунув руки в карманы джинсов и перекатываясь с пятки на носок, а затем подумала, что, несмотря на низкий процент возможной удачи, стоит попробовать встретиться с папой. Вдруг он сможет меня выслушать? Земфира права, все нравственно-этические вопросы папуля разрешал блестяще, и если он скажет: «Сейчас же иди в милицию», значит, туда надо бегом бежать и нечего раздумывать.
Я кивнула и уверенной походкой направилась в соседний двор. Если папулю похитили инопланетяне, значит, он в дворницкой у Михалыча. Дворник Михалыч имел жилплощадь в полуподвальном помещении, где часто проводили время те, чью жизнь папа в настоящий момент изучал.
Не успела я войти во двор, как обнаружила самого Михалыча. С разнесчастным видом он сидел на детских качелях и смотрел куда-то в направлении чердака.
— Добрый день, — сказала я, подходя ближе.
— Как для кого, — ответил дворник. Было ему лет шестьдесят, маленький, худой, с пышными усами и седой шевелюрой, он чем-то напоминал Карла Маркса карманного формата, то есть сходство было, но величием не пахло. Тут он перевел взгляд на меня, и на глазах его выступили слезы. — Васена, горе-то какое, — прошептал он. Я привалилась к качелям, чтоб удержаться на ногах, и тревожно спросила: