Чудо. Встреча в поезде
Шрифт:
— Да, я жила в тепличных условиях, — сказала я. — Прощай, Али.
Я отвернулась от него и пошла дальше. Али молча шел за мной. Я не пыталась его прогнать. У меня хватило здравого смысла осознать, что с ним я здесь в большей безопасности, по крайней мере, сейчас. Но так дело дальше не пойдет, подумала я. Мне это не переварить. Слишком уж я его ненавижу. Я не могу идти на такое унижение, даже ради Израиля. Я напишу только один отчет для Зви Авриля. Если для Моссада все это так важно, пусть подсылают другую блондинку. Какого-нибудь опытного агента, который
Мы прошли пару кварталов, а затем я увидела такси. Али и я стали махать одновременно. Такси остановилось у обочины. Али открыл для меня дверь. У меня не было сил настаивать на том, что это я взяла машину. Я влезла без слов, Али за мной.
— Едем до угла Бродвея и Сто шестнадцатой улицы, — сказал он водителю.
Я отодвинулась в дальний угол заднего сиденья, подальше от Али, и задремала, укачиваемая движением машины. Я почувствовала, что Али подсел поближе. Он положил руку мне на колено. Я собиралась сбросить ее, но на это требовалось слишком много сил. А я выпила слишком много «голубых Маргарит». Руки мои отяжелели и не желали двигаться. Али обнял меня за плечо. Другой рукой он продолжал гладить мои ноги, и я ему это позволяла.
— Прости меня, — шептал он мне на ухо. — Я перебрал и поторопился. Я буду нежен с тобой, моя милая. Как в последний раз.
Я чуть приоткрыла глаза и глянула на Али сквозь ресницы. Он смотрел на мои голые ноги упорным голодным взглядом. Может, я еще немного побуду с ним, подумала я. Кто здесь подлинный хищник, и кто жертва? Все зависит от того, как смотреть. А вообще-то он забавный, мой мачо[8]– араб. Со всем своим грубым примитивным напором.
Машина остановилась перед воротами Колумбии. Али подал мне руку, и мы быстро пошли через университетский городок. Али остановился перед своим общежитием и потянул меня внутрь. Он не потрудился спросить, хочу ли я этого. Я подумала, что после того, что случилось в ночном клубе, он слишком уж много берет на себя, но шла за ним, не говоря ни слова. В конце концов, делал он правильно.
Когда мы оказались в его комнате, Али не стал включать свет. Жалюзи на окне были подняты, и от уличного фонаря на пол ложилось несколько полосок света. Али закрыл дверь и прижал меня к стене. Он расстегнул молнию на брюках и поднял мое платье. Он попытался проникнуть в меня, и я встала на цыпочки, чтобы ему помочь, но ничего не получилось. Его рост не совпадал с моим.
— А ты не такая высокая, как кажешься, — хмыкнул он. — Или я пьян больше, чем думаю. Но мы с этим как-нибудь справимся. Ты встанешь на телефонную книгу.
Он подтянул брюки и пошел за телефонной книгой, стоявшей на полке. Я смиренно ждала возле двери. Я чуть не спросила его, дают ли для этой цели в ночном клубе телефонные книги, но сдержалась.
Неожиданно я осознала, что слышу в комнате какой-то звук, слабое ровное гудение, почти за порогом слышимости. В иной обстановке я бы не обратила на него внимания, но шпионское задание обострило мои нервы. Что бы это могло быть? Бомба?
— Что это за шум? — спросила я.
— Какой шум? — Али замер и, нахмурившись, прислушался.
— Гудение. Как у холодильника, но тише.
— У меня нет холодильника. А, понятно. Это компьютер. Я так привык к этому звуку, что даже не слышу его.
— Ты оставляешь включенный компьютер?
— Это же не электроплитка. Выключать не обязательно. Он всегда работает по моим программам, когда меня нет.
Али вернулся с Желтыми Страницами Манхэттена и бросил толстую книгу к моим ногам.
— Вставай, — велел он.
— Мне надо сходить в ванную, — сказала я.
— На следующем этаже, — сказал он. — Не задерживайся.
Я вышла из комнаты, прошла по коридору к пожарной двери, поднялась на следующий этаж и нашла женскую душевую. Этаж Али был полностью мужской, а следующий — женский, что создавало сложности с душем. Были там и совместные этажи, которые гораздо больше подходили для принятия ночных гостей обоего пола.
Я недолго отсутствовала. И все же когда я вернулась, Али уже стоял перед письменным столом, глядя на экран компьютера. Телефонная книга забыто лежала возле стены. Я вдруг насторожилась и отрезвела. Я подошла и встала возле него.
— Что это? — небрежно спросила я.
— Что-то важное, — сказал он. — Ты только посмотри, крошка!
Я взглянула на экран. Он был полон букв и странных символов, изогнутых двойных линий, перечеркнутых кругов и знаков, которые можно было принять только за маленькие улыбающиеся рожицы и ни за что иное.
— Это какая-то разновидность компьютерного языка? — спросила я.
— Тише, — сказал он. — Это иврит.
Я снова посмотрела, дабы убедиться, что зрение меня не обманывает. Нет, все правильно. На экране были улыбающиеся рожицы.
— Иврит? — сказала я и расхохоталась. — Ты действительно считаешь, что это иврит?
Али уставился на меня. Я подумала, что, наверно, не очень хорошо смеяться над ним, но ничего не могла поделать с собой. Абсурд был слишком уж очевиден.
— Али, дорогой, у меня есть для тебя кое-что новенькое, — сказала я, еще трясясь от смеха. — Это может быть все, что угодно, но только не иврит. Алфавит иврита выглядит вовсе не так.
— Конечно, не так, — рявкнул Али. — Ты что, за дурака меня принимаешь?
— Но разве ты сам не сказал, что это иврит?
— Это расширенный набор символов, применяемых для передачи иврита на ведущем компьютере. У меня нет на компьютере графического интерфейса для иврита. Вот почему это выглядит как тарабарщина. Между прочим, арабский тоже так бы выглядел. Или японский. Все те языки имеют свою графическую основу, и если это касается компьютера, то для перевода необходимо специальное программное обеспечение.
— А, понятно, — пробормотала я. Я уже больше не смеялась и чувствовала себя идиоткой. Мы не должны недооценивать своих врагов, сказал Зви Авриль. А Али не был невежественным дураком, что бы я о нем ни думала.