Чудовища и красавицы. Опасные сказки

Чайнани Соман

А наутро – разорванная ночная рубашка в кровавых пятнах, раскалывающаяся голова… и никого рядом.

Сначала принц пошёл к своему отцу, королю, но какой отец захочет выслушивать рассказы своего сына о его мучениях по ночам в спальне? И уж особенно невнятные какие-то истории о демонах, которые восстают против Бога. Юноша пытался настаивать, показывал проклятые отметины у себя на шее и вынудил-таки короля послать за доктором. Доктор послушал юношу через трубочку стетоскопа, постучал ему по коленям маленьким, но тяжёлым молоточком и подтвердил «диагноз», который поставил своему сыну король: пора женить принца.

Выслушав

это, юноша бросился к матери, рассказал ей о своей утренней бледности и недомогании, о кровавых отпечатках ладоней на его простынях, об исчезающих под утро призраках…

Королева ничем ему не помогла, она слишком хорошо знала, что не выйдет ничего хорошего, если она поверит принцу наперекор своему мужу.

Вот так всё продолжалось и дальше. Принц каждую ночь боялся засыпать, подолгу лежал, широко раскрыв глаза и настороженно высматривая своего врага, но затем проваливался в сон, чтобы проснуться поутру в разорванной окровавленной рубашке, поцелованный, словно спящая красавица, солнечным лучом, чувствуя висящий в спальне слабый аромат роз. И с больной головой, разумеется.

Старые ранки на коже принца со временем заживали, чтобы тут же смениться свежими, продолжавшими появляться по всему его телу. Принц давно уже не сомневался в том, что стал пленником демона, который никогда не показывал своего лица, не требовал от юноши ни сделки, ни выкупа, ни жертвы, но являлся каждую ночь только затем, чтобы пить его кровь. Когда же внимание принца всё больше начали стараться обратить на себя девушки, его сердце наполнил тёмный стыд. А девушки не просто старались обратить на себя внимание принца, они откровенно соперничали за него, потому что он вошёл, как это принято говорить, в брачный возраст. Иными словами, готов был к тому, чтобы жениться. Вот и проходили перед ним и каждое утро, и после обеда отборные красавицы, а принц, бледный и опустошённый, равнодушно смотрел на них, сидя словно в жюри конкурса красоты вместе со своим отцом и матерью.

А между тем вы просто не представляете, что за девушки были там, какие красавицы и искусницы!

Например, романтичная княгиня Сарапульская, которая привезла принцу в подарок сотню цветущих вишнёвых деревьев. Или отважная графиня Хоркина, та самая, что сунула однажды свою голову в пасть тигру. А поразительная маркиза Солтинбенк с её танцем вуалей, от которого все мужчины впадали в транс и засыпали! Все, кроме принца. Он-то даже не зевнул ни разу, когда маркиза извивалась и кружилась под самым его носом. Она покачивала бёдрами, приседала в шпагате, звенели колокольчики на браслетах, надетых на её запястья и лодыжки. Мужчины, глядя на неё, стонали, закатывали глаза и засыпали. Увидев, что его отец храпит, принц тоже прикинулся спящим – исключительно из вежливости. Странное дело: во время борьбы с демоном сон непременно одолевал принца, а сейчас у юноши сна не было, как говорится, ни в одном глазу.

«Почему демон выбрал именно меня? – печально размышлял принц, глядя на стелющуюся перед ним в танце маркизу. – Почему не кого-нибудь другого?»

Впрочем, случалось принцу мельком видеть и совсем юных мальчиков-пажей, и мужчин на городских улицах, и даже рыцарей с такими же бледными до прозрачности, как у него самого, лицами, в каких-то странным образом обёрнутых вокруг шеи шарфах или с поднятыми воротниками. И взгляд… Да, у них был такой же испуганный взгляд, как тот, что каждое утро видел принц, взглянув в зеркало. Взгляд неизлечимо больного человека.

И всё же он отбросил эту мысль. Почему? Потому что он был единственным. Да-да, принц твёрдо верил, что ночной демон избрал его, и только его одного. Но чем больше думал об этом принц, тем сильнее начинало казаться ему, что демон… как бы это сказать… промахнулся со своим выбором, что ли. Ну зачем, скажите, ему понадобился принц, когда в королевстве было столько распутных герцогов, продажных священников, злобных предателей. Да что уж там, даже король, отец принца, был страшным грешником, причём даже не скрывал своего пристрастия к хорошеньким женщинам и славной выпивке. Но принц – совсем другое дело! Он был юношей во всех смыслах хорошим – набожным, трудолюбивым, послушным, честным. Почему же именно он тогда стал игрушкой в лапах дьявола? Уму непостижимо. Что же тогда с ним не так? Дурная кровь или наследственность? Невидимая, скрытая гнильца в душе? Этого принц не знал, и потому с удвоенной силой принялся молиться и творить добро. По его понятиям это означало ласково и внимательно относиться к своим придворным, которых он, по правде сказать, терпеть не мог. Характер придворных от этого не улучшался, не исчезал и утренний ужас, с которого начинался каждый новый день принца, – новые ранки, кровь на простынях и тяжёлый, удушливый аромат роз.

И тогда принц устроил ловушку – положил себе в постель капкан с острыми как бритва зубьями.

Две ночи демон не появлялся, словно что-то почувствовал и не хотел искушать судьбу. Но на третью ночь принца разбудил дикий крик и сильный запах роз.

Что-то упало, навалилось на принца.

Но не демон это был и не чудовище, а юноша примерно одного с принцем возраста.

У него оказались волнистые рыжие волосы, длинный тонкий нос и бледная, как лунный свет, кожа. Пришелец зажимал уцелевшей рукой своё окровавленное запястье и глухо мычал от боли, испуганно озираясь по сторонам блестящими от страха глазами.

А в капкане лежала отрубленная кисть руки.

Принц весь был в крови, но на этот раз это была не его кровь. Чужая.

Принц и разбойник встретились взглядами, затем незнакомец раненой птицей метнулся к окну, оставляя за собой кровавый след.

Принц бросился следом, но схватить преступника не смог, не успел.

Юноша исчез в ночи, оставив в капкане часть себя самого.

Весной принц выбрал себе невесту.

Причин откладывать это больше не было. Ночные нападения прекратились, простыни поутру оставались чистыми, к принцу вернулось здоровье и силы. Порозовела кожа, дышалось легко, уверенным сделался взгляд – одним словом, всё, что было, осталось позади, и теперь принц окончательно созрел для любви.

Правда, выбор его оказался весьма неожиданным. Избранницей принца стала графиня Тагерийская, отличавшаяся не только красотой, но и каким-то ледяным характером, отчего она выглядела неприступной и слишком надменной, словно считала саму себя драгоценной статуей, к которой лучше не прикасаться. Если другие девушки соперничали, чтобы добиться руки принца, то графиня просто потребовала её у него, и принц безропотно согласился, словно сам мечтал о том, чтобы его вела по жизни такая вот сильная женщина. Короче говоря, ближе к концу весны назначили свадьбу. Король, правда, находил свою будущую невестку слишком холодной, королева, напротив, считала её слишком нескромной, но оба они охотно дали своё благословение на этот брак, довольные уже хотя бы тем, что их сын не говорил больше о своих ночных демонах.

Однако, по мере того как приближалась свадьба, принц вновь начал чахнуть, и к нему постепенно возвращалась его прежняя болезненная бледность. Ночами он лежал без сна в своей спальне, глядя в оставленное широко открытым окно и гадая о том, что стало с тем юношей, который приходил когда-то пить его кровь. Затем урывками приходил сон, в котором принцу виделись отрубленные руки и разбитые сердца. Именно эти бросающие то в жар, то в озноб ночи постепенно сделались для принца его настоящей жизнью, а дневные часы превратились в подёрнутый сонной дымкой мираж. Невеста изо всех сил старалась пробудить принца, вовлечь его в подготовку к свадьбе, но он в ответ смотрел на неё отсутствующим взглядом, словно на незнакомку.