Чудовища морских глубин
Шрифт:
Кит-остров в зоологической литературе
Западный мир встретил это авторитетное свидетельство о чудесах в северных морях как неопровержимое доказательство обоснованности своих верований. На самом деле почтенный Олаф ни в коей мере не был естествоиспытателем или наблюдателем природы: большую часть своей жизни он провел под жарким солнцем Рима, а свой документальный труд о Скандинавии построил отчасти просто на слухах. Не скроем, что он даже никогда не исполнял обязанности архиепископа в Упсале. Эти обязанности нес его старший брат, который был всего лишь архидиаконом собора в Стренгнесе. Когда Густав Васа, освободив Швецию от датского ига, проводил Реформацию в своем новом королевстве, Иоанн Магнус сначала пытался противостоять государю, но тот проявил твердость и настоял на его отъезде в Рим со всем имуществом. Его брат Олаф посчитал тогда, более благоразумным отказаться от своих должностных обязанностей. После смерти Иоанна папа торжественно передал его титул младшему брату, но Олаф должен был остаться в Италии до конца своих дней и так никогда и не вступил во владение своим епископатом. Он продолжал жить в Риме, в монастыре Святой Бригитты, основанном шведами. И что ему оставалось делать, как не беседовать о потерянной родине с другими беженцами, оставшимися верными папству, и пытаться под влиянием ностальгии познакомить со своей страной тех, кто его приютил?
Так родилась «История северных народов», книга воспоминаний, более или менее точных, маленькой группы эмигрантов. Это значит, что в основу ее легли как самые необыкновенные легенды, так и различные реальные факты, часто, правда, искаженные. Большая часть документальных материалов была позаимствована наверняка из Ватиканской библиотеки! Что касается зоологии, с уверенностью можно сказать, что в этом отношении большое влияние на мемуаристов оказал «Физиологус» - либо по скандинавским информационным каналам Олафа (поскольку существует исландский вариант XIII в. этого произведения), либо через средиземноморских коллег автора.
В подтверждение истории о ките, принятом за остров, Олаф Магнус приводит, например, кроме свидетельства некого Жората [17] .
Он, таким образом, должен был быть известным в то время, поскольку эти авторы пользовались только солидными источниками. Я не пытался узнать о нем больше, так как такой серьезный историк, как Шарль Виктор Ланглуа, признается, что не знает его, и добавляет: «…востоковеды, с которыми я консультировался, не могли сказать, кто это такой». Еще одно упоминание о нем есть у двух отцов церкви, живших в IV веке: Святого Иеронима, переводчика Библии на латинский язык, и Святого Амбруазия. Этот последний, бывший архиепископом в Милане, утверждал в пятой книге своего «Гексамерона», сборника проповедей по поводу шести дней творения, что, когда кит всплывал на поверхность вод, казалось, что остров поднимается из океана, с горами, вершины которых касались неба. Что же до Жората, он сообщал, что спина чудовища проросла корнями и на ней растут плодовые деревья и кусты. Как же тут не поверить, вместе с Амбруазом, что такие случайные всплытия китов были причиной многих ошибок, когда обманутые моряки наносили эти иллюзорные острова на карты!
17
Этот автор произведения под названием «De animalibus» цитируется многими энциклопедистами XIII века.
Итак, нет сомнения, что «Физиологус» был великим источником вдохновения для таких комментаторов. Знаменитый «бестселлер» наложил такую глубокую печать на зоологические описания отца Амбруазия, что его святейшество стал одним из тех, кому единодушно приписывалось авторство, до тех пор пока не были открыты более ранние следы этой книги.
В конце концов легенда, сочиненная предком авторов всех «Бестиариев», получила с течением времени такое распространение во всем мире, что различные варианты, более или менее сверхъестественные, ею порожденные, накладывались друг на друга, подтверждали друг друга и в результате приобрели репутацию бесспорной истины.
Последний акт этой комедии обманов был разыгран, когда этот концерт анекдотов о живом острове достиг ушей современника Олафа Магнуса, швейцарца Конрада Геснера. Престиж его был очень велик в течение многих веков, поскольку он считался, вероятно, одним из самых эрудированных и хорошо организованных умов своего времени: врач, зоолог, ботаник, филолог… В возрасте одиннадцати лет этот уроженец Цюриха был потрясен актом военного вандализма - когда турки сожгли и разграбили королевскую библиотеку в Буде, в Венгрии. Это разрушение носителей мысли, ужасное чувство непоправимости, которое он испытал, побудило его посвятить свою жизнь титаническому труду компиляции и синтеза, чтобы ограничить возможные потери в будущем. Его великолепная «Универсальная библиотека» (1551-1587), являющаяся, несомненно, шедевром, дала ему прозвище германского Плиния.
Конрад Геснер, которого точнее было бы назвать Плинием гельветским (Гельвеция - латинское название Швейцарии), был, таким образом, первым, кто предпринял создание «Универсальной библиотеки» (1535-1555), всеохватывающего библиографического указателя, как мы назвали бы такой труд сейчас. Ограничиваясь только сочинениями на мертвых языках (латинском, греческом, древнееврейском), она содержала не менее 15 тысяч названий. И на каждую книгу Геснер давал часто аннотацию или выдержку из текста, так как он практически все их прочел или по меньшей мере навел о них справки.
Не приходится удивляться поэтому, что он тоже отмечает в своей «Истории животных»; мореплаватели часто ошибались, принимая спину кита за остров. Он, должно быть, так часто читал об этом, что счел своим долгом констатировать это как факт! Геснер уточняет, что моряки-северяне называли кита-обманщика Trolwal, что означает по-норвежски «кит-людоед» или «кит-злодей». А по-немецки его называли Teufelwal (кит-дьявол).
Кит-остров вошел в зоологическую литературу, причем через широко открытые двери.
Черепаха-остров у арабов и ее превращения
До сих пор у читателя могло создаться впечатление, что в течение Средних веков истории об островах-животных концентрировались постепенно вокруг одних только китов. На самом деле ничего подобного. Уже говорилось о том, что Яскониус, по которому ходили товарищи Святого Брандана, был, скорее, разновидностью морского змея. А если справиться у арабских авторов, можно обнаружить, что на Востоке такие же легенды слагались по поводу совсем другого животного.
«Что касается морских черепах, - пишет Касвини в XIII веке в своей книге „Чудеса живого творения“, - они такие громадные, что моряки принимают их за острова. Один купец так рассказывает об этом: „Мы нашли остров, возвышавшийся в море, на котором росли зеленые растения. Мы тотчас же высадились на него и выкопали ямки, чтобы развести огонь для приготовления пищи. В ответ на это остров пришел в движение, а моряки сказали: „Поднимемся на корабль, потому что это черепаха и огонь костра обжег ее; поспешите, если вы не хотите, чтобы она утащила вас с собой““. По причине громадности своего тела, рассказывал купец, она походит на остров, а на земле, скопившейся со временем на ее спине как на поле, выросли растения».
Другой арабский эрудит, Ибн аль-Уарди из Алеано, повторяет эту историю в очень похожих выражениях в своей «Жемчужине чудес». Он, впрочем, часто берет за образец Касвини. Именно на рассказах двух этих авторов, очевидно, базируется эпизод с островом-животным из «Тысячи и одной ночи», во время первого путешествия Синдбада-Морехода. Но любопытно, что в рассказе Синдбада речь идет о ките, а не о черепахе. И все же источником информации для этого эпизода послужили именно книги Касвини и Уарди, поскольку далее следуют описания еще двух необычных рыб (взятые из этих книг), встреченных Синдбадом в том же путешествии.