Чудовища не ошибаются
Шрифт:
— Легче некуда, — вздохнул Влад. — Не духом же святым питаться. А это просто лапша на курином бульоне. В сочетании со всеми моими таблетками не так уж и страшно.
— Не надо есть шаурму на вокзале, — пробурчала я наставительно. — Будет вам уроком.
— Жестокая ты, Леся, — засмеялся Разумовский, возвращаясь к своему супу. — Совсем меня не жалеешь.
— Неправда! — возмутилась я, и он расхохотался ещё сильнее, поставил коробку с обедом на стол и схватил меня в охапку.
— Жалеешь, значит? — спросил, улыбаясь. — Тогда покажи,
— В… в каком смысле? — пискнула я.
— В самом прямом, Леся.
Тролль!
— У вас через двадцать минут встреча с коммерческим директором…
— Двадцать минут — это очень много, Лесь.
— А вам надо пообедать!
— Надо. А ещё что мне надо?
— М-м-м… Кофе?
— Холодно.
— Пончиков?
— Ещё холоднее.
— М-м-м…
— Теплее.
— М-м-м?!
— Ещё теплее.
— М-ме…
— Ну-ну. Жарко!
Я, конечно, догадалась, чего он хочет. Ответ «меня» был очевиден.
И Влад, кажется, понял, что я догадалась. Опалил меня взглядом настолько горячим, что на нём можно было яичницу жарить, опрокинул на диван и начал задирать юбку.
Я сама помогала ему, пытаясь побыстрее спустить колготки, хваталась руками за его ремень и, кажется, даже всхлипывала от нетерпения.
И как раз в тот момент, когда Влад начал ласкать пальцем вход в меня, а я извивалась от его умелых движений, зазвонил стационарный телефон.
Он простонал что-то невнятное в унисон со мной, хрипло ругнулся матом, но всё же вскочил и взял трубку.
Это было разумно — все ведь знали, что в это время генеральный обедает. Его просто не могло не быть в кабинете.
— Да, Сергей Витальевич. Нет, не нужно. Через двадцать минут, как договаривались. Да, захватите.
Когда Разумовский положил трубку, я уже была одета и сидела на диване, сложив руки на коленках. Он подошёл, сел рядом и обнял меня.
— Лесь… Кажется, я немного сошёл с ума, да?
Почему только он? Я тоже сошла.
— Немного. Вам надо поесть, Влад. Вы даже суп не доели.
— И тебе тоже надо поесть.
— И мне надо, — согласилась я.
Через двадцать минут почти сытая я уже выходила из кабинета Разумовского, и сразу, как я села на своё место, в приёмную вошёл коммерческий директор.
Бедный, бедный мой тролль. Никакого интима, сплошная работа…
Чуть позже оказалось, что не только Владу не везёт, но и мне. И у меня тоже не может быть интима по причине начавшихся месячных.
Да, я знаю, это неправильно, но я расстроилась.
Леся, ты извращенка. А ещё мазохист…
Ровно в шесть вечера Разумовский попросил меня забрать какие-то документы из отдела продаж и сразу же занести их к нему. Увидев эти документы, я сразу поняла, что ничего срочного там нет, а значит, у Влада ко мне совершенно другое «дело».
И точно. Как только я вошла в его кабинет, он обнял меня сзади и прошептал, склонившись к уху:
— Попалась.
— Ничего подобного, —
— Ещё какое верное, Лесь, — сказал Разумовский хрипло, опуская одну руку мне на живот, а затем и ниже. — Сейчас поймёшь…
— Сегодня нельзя, — произнесла я прерывистым голосом, но слова расходились с делом: шагнув назад, я потёрлась о его бёдра и чуть вскрикнула, когда Влад легонько шлёпнул меня по ягодице. — У меня… месячные начались…
На несколько секунд Разумовский застыл, а потом тихо рассмеялся.
— Да уж, если не везёт, то по всем фронтам.
— Это ненадолго… — прошептала я, и Влад развернул меня лицом к себе, наклонился, поцеловал. Я застонала ему в губы, чувствуя, как требовательные и горячие ладони сжимают попу, а потом поглаживают её, словно утешая.
— Я подожду. Но потом отыграюсь. Готовься, Леся, — сказал Разумовский, и засмеялся, увидев, как я непроизвольно заливаюсь краской после этих слов.
Ожидание давалось Владу с трудом. Я чувствовала это по обжигающим взглядам, по постоянным прикосновениям, по глубоким и жарким поцелуям. Я и сама уже была готова плюнуть на всё и предложить боссу себя, невзирая на месячные, но так и не решилась.
А потом настала пятница, и мне стало не до Влада.
Маме назначили новый препарат, и он вызвал у неё давно знакомую нам реакцию в виде тошноты и общей слабости. Папа так распереживался, что опять начал заикаться, и оба они оказались совершенно недееспособны в эти выходные. Так что вместо того, чтобы предаваться мечтам о Владе, я два дня убиралась, готовила, стирала, гладила, ходила по магазинам и ухаживала за родителями.
А ночью просто падала в кровать и сразу же засыпала, будто меня из ружья застрелили.
А потом настал понедельник…
Я весь день ждала, что Влад захочет продолжить начатое в прошлую среду. Но Разумовский вёл себя на удивление прилично. Впрочём, ему было слегка не до меня. Весь день у босса оказался расписан под завязку. А вот утро вторника он приказал освободить, чтобы — цитирую: «Немного отдохнуть от всех этих лоснящихся физиономий».
Но всё равно приехал без двадцати девять. Морда кирпичом, костюмчик с иголочки. Трудоголик…
— Леся, сделай мне кофе, — приказал, не отрывая взгляда от планшета, и скрылся в кабинете.
Я сварила напиток, поставила маленькую белую чашечку на такое же белое, блестящее чистотой блюдечко, положила крошечную ложечку и направилась к генеральному.
Разумовский сидел на диване и что-то читал на планшете. Я подошла и, нагнувшись, поставила перед ним кофе.
И как только блюдце коснулось стола, босс поднял голову и попросил:
— Посиди со мной немного, Леся.
— Вы опять заказали пончиков? — спросила я с подозрением.