Чудовища рая

Хермансон Мари

Внезапно ее вновь обуяла тревога.

— Ты рассказал ему, что поменялся с братом местами?

— Да.

— И как он отреагировал?

— Сказал, что я чокнутый. Все повторял и повторял это. Как будто внушал мне.

— Кому еще рассказал?

Даниэль задумался.

— Мужику из магазина. Но этот даже и не слушал.

— А кому-нибудь из персонала?

— Да. Хозяйке на стойке регистрации.

— И она не поверила тебе?

— Нет.

Незнакомка запрокинула голову и разразилась смехом.

— Значит, ничего не заметила? Но это же потрясающе!

Даниэль,

однако, ничего потрясающего в этом не видел.

— А кому-то из врачей рассказывал?

— Нет. Меня вызвали к Гизеле Оберманн, но я отказался.

— Гизела Оберманн тебя раскусит. Она же специалист. Уж она-то за один миг поймет, что ты ненастоящий.

— Думаешь, она поможет мне выбраться отсюда?

— Да она сразу же отправит тебя в машине в аэропорт. Захочет сплавить тебя как можно скорее, пока ты не растрепал, какая здесь дерьмовая охрана. Черт, да она озвереет. А другим пациентам рассказывал?

— Нет. Я с ними почти и не разговаривал.

— Хорошо. И не рассказывай.

— Почему?

Женщина повернулась к нему, ухватила его за подбородок и со своей неповторимой улыбкой ответила:

— Да потому, что они сожрут тебя, дорогуша. А мне этого не хочется. Если тебя кто и сожрет, то только я. Ты — мой ягненок, и больше ничей.

Тут послышались звуки шагов и голоса. Даниэль огляделся. По парку с разных сторон спешили люди, одни к главному корпусу, другие к коттеджам. Часов у него теперь не имелось, но дело явно близилось к полуночи. За предыдущие дни он вполне свыкся с напряженной атмосферой, неизменно предшествующей ночному обходу. Территория клиники, буквально пару минут назад представлявшаяся совершенно безлюдной, теперь буквально кишела торопящимися в палаты и коттеджи пациентами. Что же, интересно, с ними такого сделают, если они не поспеют к себе до наступления «комендантского часа»?

— Похоже, подошло время, — заметил он.

Она по-прежнему держала его за подбородок, впившись своими длинными ногтями в кожу.

— Как только хозяйки подоткнут тебе одеяльце, я загляну к тебе в коттедж. Получишь поцелуй на ночь и от меня. Можешь не сомневаться, этот будет гораздо лучше.

— Я до сих пор не знаю твоего имени.

Женщина наконец-то отпустила его и вежливо протянула свою тонкую руку. Рукопожатие у нее, однако, оказалось сильным.

— Саманта.

С этим она оставила его, ринувшись прямиком через лужайку. Ее высокие каблуки вязли в сырой земле, отчего она то и дело пошатывалась. Наконец кусты скрыли ее из виду.

Едва лишь Даниэль закрыл за собой дверь в коттедже, как снаружи донеслось гудение электромобильчика, за которым последовал стук в дверь. Этим вечером, судя по всему, осмотр начался именно с его ряда домиков.

— Вижу, Макс, вы по-прежнему с нами. Что ж, очень рада.

Это оказалась та самая хозяйка постарше, что утром дежурила в регистратуре. Которая отказалась вызвать ему такси.

Даниэль промолчал. Теперь-то он знал, что персонал на ночном обходе вечно торопится и ответа вовсе и не ожидает. Все их вопросы или замечания доносили одну-единственную мысль: «Ваше присутствие на своем месте подтверждено». Напарник хозяйки — Даниэль даже не определил его пола — лишь мелькнул в дверях, однако у нее самой имелся наладонник, в котором она, вероятно, отметила его присутствие.

Он любезно кивнул, и пара удалилась. Было слышно, как они по очереди обходят все коттеджи в ряду, а затем электромобиль снова загудел.

Даниэль плеснул себе виски и задумался, стоит ли понимать обещание Саманты как эротическое приглашение. Вообще-то, понять по-другому его попросту и нельзя было. Другое дело, принимать ли ему это приглашение?

Он выглянул в окошко. Интересно, где ее коттедж? Его новая подруга определенно живет не в главном корпусе, потому что пошла в другую от него сторону. Меж тем поднялся ветер, и от раскачивающихся деревьев свет фонарей замерцал.

После душа Даниэль устроился в деревянном кресле, потягивая виски и вслушиваясь, не раздастся ли стук шпилек. Где-то через час он сдался, испытывая при этом одновременно разочарование и облегчение. Отправившись в кровать, впрочем, дверь запирать он не стал.

Ему приснился сон, будто в постели рядом с ним кто-то лежит и часто дышит. В слабом мерцающем свете снаружи ему мерещилась огромная змея, поднимающая голову с подушки и поглядывающая на него черными и блестящими, словно масло, глазами.

Он проснулся и понял, что это был всего лишь сон.

А хотя не совсем. Потому что в кровати рядом с ним действительно кто-то лежал. Некое изящное создание в облегающем блестящем и черном наряде смотрело на него, опираясь на локоть, а потом по-змеиному подползло к нему и впилось в рот.

И если бы не знакомый аромат духов — резкий, душистый и слащавый, словно запах ладана или перезрелого фрукта, — он бы в ужасе завопил.

— Мои поцелуи на ночь получше будут, правда ведь, дорогуша? — прошептала Саманта, стягивая с него трусы.

Хотя сам Даниэль толком и не проснулся, его член уже бодрствовал вовсю. Она уселась на него верхом и принялась медленно и чувственно двигаться вверх-вниз, затем все быстрее и быстрее, а потом опять медленно, пока внутри него словно бы что-то не лопнуло и взорвалось.

Саманта соскользнула с него, свернулась калачиком спиной к нему и захныкала:

— Блин, блин, блин…

— Что такое? — встревожился Даниэль.

— Я нашла себе ягненка, а теперь он меня бросит. Ты пойдешь к доктору Оберманн, и она выгонит тебя отсюда. Вот блин!

Женщина лежала, тихонько плача и шмыгая носом, а он лишь беспомощно утешал ее, поглаживая по черному корсету.

Затем она встала и надела плащ.

— А может, доктору Оберманн будет вовсе и не просто быстро организовать тебе транспорт, — уже гораздо спокойнее заметила Саманта, натягивая туфли. Она вдруг замерла и добавила: — Совершенно очевидно, что ты из северной страны.

— Это почему же?

— Когда ты кончаешь, твоя аура разгорается как северное сияние. Шикарное зрелище. Жаль, что ты не можешь его увидеть. Спокойной ночи.