Чудовища в янтаре-2. Улица моя тесна
Шрифт:
Резиденцию ему сделали из двухкомнатного номера — кабинет и комната отдыха, то бишь спальня. Последняя была как нельзя более кстати — и ему, и Яне предстояло здесь пробыть еще дня два-три…
Включив все системы, в том числе и ту, из-за которой никто не мог войти сюда без предупреждения, он уселся за стол и придвинул к себе большой конверт — тоненький на вид, светло-голубой с золотой эмблемой Проекта и алым знаком, означавшим, что конверт как раз из особых. Следовало, прежде чем его вскрыть, приложить большой палец правой руки к черному квадрату в левом верхнем углу. Если этого не сделать, или палец приложит кто-то другой, конверт, не причиняя вреда никому и ничему
Внутри показался один-единственный лист бумаги. Как полагается, эмблема Проекта, документ подписан профессором Марлоком. Печати нет, всего-то несколько строчек — но бумага была важнейшая и секретнейшая…
Двое суток, с коротким перерывом на сон (а обедали, ужинали и завтракали непосредственно в ходе заседания), в Технионе шла, смело можно сказать, ожесточеннейшая дискуссия по одному-единственному вопросу: можно ди забрать из прошлого человека, а то и нескольких? Причем спорили так, словно такая возможность реально существовала, и не было барьера, не пропускавшего на нашу Сторону и спички. В дискуссии использовались и мощные компьютеры (на иных работали прямо в ходе дискуссий), и самая что ни на есть высокопробная математика с парочкой других наук. Сварог посетил этот парный диспут лишь однажды и высидел не более квадранса — он чувствовал себя так, словно вокруг говорили на португальском или китайском (по тем же причинам туда заглянули лишь разок Канцлер с Яной — и покинули зал еще раньше Сварога).
Зато предмет дискуссии был ему понятен, как таблица умножения. Спорили об одном: окажет такое изъятие какое бы то ни было влияние на здешнее настоящее или нет? Последуют ли какие-то изменения Истории, неважно, глобальные или незначительные?
Спорщики разделились на две группы. Накал страстей был такой, что однажды, как раз когда Сварог там сидел, ему показалось, что дискуссия вот-вот сорвется в те диспуты, что нередки в земных университетах — когда в ход идут не только кулаки, но и лавки с табуретками, а то и лекторские кафедры, в зависимости от комплекции диспутантов. Обошлось, но было близко к тому…
Одни (слыхом не слышавшие ни о классическом рассказе Брэдбери, ни о нем самом) отстаивали как раз «эффект бабочки», считая, что изъятие вызовет не просто серьезные — именно глобальные изменения Истории. Ну в точности по Брэдбери! Путешественник во времени случайно раздавил миллионы лет назад бабочку — а когда вернулся, оказалось, что на недавних президентских выборах теперь победил не вполне себе демократ, а фашист, без сомнения, собиравшийся ввести лютую диктатуру.
Другие (возглавляемые Марлоком) столь же упорно держались теории «флакона чернил». Выражаясь столь же образно, как в предыдущем случае — если вылить в Ител в паре сотен лиг выше по течению от Латераны флакон чернил, в Латеране это пройдет совершенно незамеченным. Могучий водный поток на протяжении этого пути просто-напросто быстро чернила растворит не то что на капли — на молекулы…
Кипели страсти, компьютеры едва не дымились от нагрузки, в ход шли с обеих сторон легионы вычислений и формул, непонятных простому смертному… И вот, наконец, великая битва подошла к концу. Марлок кратко сообщал: победила его группа, которой все же удалось убедить оппонентов, что все ограничится «флаконом чернил». Что могучая река Времени справится с мелкими изменениями. Что первые две-три сотни лет после Шторма — времена, собственно говоря абсолютно «неисторические», о них не сохранилось
И это послание вновь натолкнуло Сварога на определенные мысли, посещавшие уже не раз…
Он вызвал Брагерта, и тот появился буквально через полминуты — растрепанный, как всегда, с печатью вечного шалопайства на лице, надежно маскировавшей толкового и умного сотрудника. Судя по улыбке, дела в отведенном Брагерту секторе шли прекрасно. Впрочем, и во всех остальных.
— Рад вас видеть, командир, — сказал Брагерт (он как-то незаметно перенял у Бравой Компании их обычное обращение к Сварогу. Сварог не имел ничего против).
— Садитесь, — сказал Сварог. — Келимаса хотите?
— А когда это я отказывался от генеральских келимасов?
Сварог пошел к бару за всем необходимым. Бар ему соорудили роскошный — и резиденция тоже была отделана весьма роскошно, что в данных условиях выглядело чуточку нелепо: всей этой роскоши через несколько месяцев предстояло рассыпаться прахом. Но таковы уж законы бюрократии: где бы ни происходило дело, генерал, камергер и прочая и прочая просто обязан восседать в роскошном кабинете.
Разлив по стопкам нектар происхождением с острова Ройге (и в самом деле генеральский), Сварог, чуть подумав, протянул Брагерту послание Марлока:
— Вот, ознакомьтесь.
Ни на письме, ни на конверте не было ни единой пометки секретности, даже самой низшей — а в Проекте Брагерт относился к тем, кто имел право на высшую степень доступа.
Брагерт пробежал глазами письмо словно бы небрежно, сказал:
— Это я уже знаю, командир. И знаю обо всем последовавшем — о чем вам сейчас расскажу. Канцлер решил вас ознакомить, когда прибудете сюда — несколько часов никакой роли не играет. Вы ведь не в претензии? Это вовсе не срочная информация.
— Ну, если не срочная, тогда не в претензии, — сказал Сварог. — У меня и на Нашей Стороне вплоть до отбытия хватало дед, пришлось, коли уж мне тут сидеть пару-тройку дней, кое-что закончить, распоряжения отдать… Рассказывайте.
— После того как все определилось и группа Марлока одержала решительную победу, меня вызвали туда. Канцлер там уже был. Меня как раз и назначили главой спецкоманды, которая будет собирать намеченных к изъятию, как грибы…
— Подождите, подождите… — сказал Сварог. — Но ведь преграда непроницаема… Что, отыскали какой-то способ с этим справиться?
— Все оказалось еще проще, командир, — сказал Брагерт прямо-таки торжествующе. — Один из молодых, но чертовски способных ребят Марлока высказал идею. Достаточно элементарную. Ну, знаете, как это бывает — в сущности, простая мысль, но никому прежде она в голову не приходила. И все дружно стенают: где были наши мозги? Это же элементарно… Короче говоря, «завеса» задерживает исключительно неорганические предметы. Этот ученый парень оттолкнулся от простой мысли: многие ведь едят и пьют здесь, но с чужеродным содержимым в желудке через «завесу» преспокойно проходят. И сделал вывод: очень похоже, органику здешнего происхождения «завеса» пропускает свободно. Еда и питье — это ведь тоже органика. Коньяк в здешней бутылке «завесу» ни за что не преодолеет, а вот в желудке — запросто. Кстати, это означает, что мы можем проносить отсюда к нам и еду, и напитки, достаточно их переложить или перелить в нашу посуду. Есть один ресторанчик…